Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
И народ судил, да еще как! Телевизионные дуэли, разгромные статьи, массовые петиции, обращения в суд. Социальные сети кипели и пузырились взаимной ненавистью спорящих сторон. Но все это происходило на Земле. А на Марсе, вне всяческой земной юрисдикции, люди работали — упрямо и молча. Продолжали эксперименты и искали выход.
Проблемы начинались в пять-шесть месяцев. Дети переставали воспринимать кормилицу как настоящую мать. В этот момент их внимание должно было переключаться на реплики родителей. Иногда это происходило, иногда — нет. Если нет, эксперимент приходилось прерывать, чтобы избежать разгонной истерики. Если да, эксперимент продолжался, но позже начинались другие проблемы: из-за отсутствия тактильного контакта с родителями развивался стресс, переходящий в потерю интереса ко всему окружающему.
Кто первым предложил подсунуть детям настоящую собаку, так и осталось неизвестным. На приоритет претендовали по крайней мере три человека, включая Йорана. Но безотносительно к авторству, идея оказалась не просто удачной — спасительной. Дети вцеплялись в собаку, как будто это одновременно мамина юбка и любимая игрушка. Собака воспринимала детей как собственных и отдавала им всю имеющуюся нежность.
Больше не было никаких стрессов и ступоров, но возникла другая проблема: дети теряли контакт с застекольными родителями — их жизнь с няней и собакой оказывалась самодостаточной. При слабом контакте они плохо осваивали речь, росли веселыми радостными дикарями. Это уже не было столь фатальным и поддавалось последующей коррекции, но все равно оставалось проблемой. Выход мог быть только один — замкнуть треугольник. Добиться полноценного контакта собаки с репликой человека. Для этого нужна была собака с врожденной способностью воспринимать и правильно интерпретировать изображение человека — хоть голографическое, хоть плоское. Стефан Муха с командой справились с задачей всего за 17 лет. После чего эксперименты один за другим стали заканчиваться полным успехом.
Поэтому идиллия, развернувшаяся в Детском комплексе среди дюн, ничем не напоминала самый сложный этап Программы. В четыре года Кэт задала вопрос:
— Мама, папа, почему вы все время там за стеклом? Почему вы не можете подойти к нам с Лизой? Почему мы можем трогать только Магду и Няню и только с Магдой можно играть по-настоящему? Ну еще с Бертой. А мы хотим играть с вами.
Было решено заранее, что на этот вопрос будет отвечать Джо Сидоров.
— Кэт, мы с мамой на самом деле очень далеко. Это только кажется, что мы близко. Вы видите наши изображения, а не нас самих. Вот ты видишь себя в зеркале — это тоже изображение — ты не можешь его потрогать, твоя рука упрется в стекло. Но твое изображение в зеркале близко к тебе. А мы далеко, очень далеко от своего изображения и от вас.
— А когда вы придете к нам сюда, чтобы можно было вас потрогать?
— Мы не придем, Кэт. Мы так далеко, что не можем ни прийти, ни прилететь. Но мы все время будем видеть вас. И наши изображения, наш голос все время будут с вами. Мы не оставим вас одних.
— А в кино мы видели других людей. Они к нам придут?
— Нет, Кэт. Все остальные люди тоже очень далеко. Но у вас будут маленькие братики и сестрички. Потом вы вырастете и сами станете мамами. И вас будет много — все вы будете друг рядом с другом. А вы с Лизой будете старшими, и все вас будут слушаться. А сейчас иди, успокой Лизу — смотри, она разрыдалась. Где там Магда?! Магда, иди к Лизе!
Сказанного хватило года на полтора для поддержания целостной картины мира в детских головах. Следующий радикальный вопрос задала Лиза:
— Вы обещали, что у нас будут маленькие братики и сестрички. Где они? Почему их все нет?
— Скоро будут. Но вы с Кэт должны уметь заботиться о них, помогать Няне одевать их, играть с ними. У вас есть маленькие куклы. Теперь возьми в шкафу большую куклу и учись нянчить ее. Мы ждали, пока кто-то из вас спросит об этом. Теперь готовьтесь.
У Кэт был свой вопрос.
— Папа, а почему так получилось, что вы очень далеко от нас? Где это далеко? Почему мы одни с собаками оказались здесь?
— Мы живем в другом мире, Кэт. Он называется Земля. Ваш мир называется Селина, в нем вы с Лизой — первые люди. Раньше ваш мир был пустым, и мы, живущие на Земле, решили его заселить. Между Землей и Селиной — огромное пустое пространство, которое не может преодолеть взрослый человек. Только маленький зародыш человека или собаки или другого животного может пережить долгое путешествие через пустоту. Поэтому люди послали на Селину зародыши людей и животных. Вы с Лизой выросли первыми. Скоро вырастут другие, и вас будет много. А мы все время будем тут за стеклом с вами, будем вам помогать. Лиза, ты почему расплакалась?
— Мне страшно от того, что мы тут одни. Мы одни в целом мире, и нет никого, кто бы пришел на помощь! Никого, кто бы нас защитил.
— Лиза, вам в вашем мире никто и ничто не угрожает. У вас очень спокойный мир. На помощь вам всегда приходит Магда, Няня и роботы — вы их не видите, но именно они передают Няне еду для вас. За всем следим мы, и если что-то пойдет неправильно, скажем вам, как себя вести, и дадим команду роботам, как все исправить. А сейчас прошу Кэт и Магду: успокойте Лизу!
— Магда, давай рассмешим Лизу, — предложила Кэт, встала на четвереньки и с лаем бросилась на Магду. Огромная Магда, поджав хвост и притворно поскуливая, бегала кругами от Кэт, та — вослед, продолжая рычать и гавкать. Лиза с полминуты, закусив губы, хранила скорбную мину, но потом не выдержала и расхохоталась.
Прошло не так много времени, и Таня попросила детей войти в дверь, которая всегда была заперта и почти незаметна. В комнате за этой дверью ползали два маленьких братика и гордо восседала Берта. Барьер первых детей остался позади.
Они все мертвы!
Молодежь, как обычно после ужина, собралась на веранде столовой — поговорить, полюбоваться, как солнце садится в море, как зажигаются и гаснут вершины гор. Их было мало в этом мире, поэтому хотя бы раз в день надо было собраться всем вместе, сесть потеснее и неторопливо поговорить. Благодаря Системе они чувствовали себя как у Христа за пазухой на своем пятачке обжитого пространства, но вокруг лежали огромные необитаемые просторы, от которых веяло холодком. Им хотелось хотя бы мысленно заселить эти просторы, поэтому они сочиняли и рассказывали друг другу вечерами сказки о негуманоидах-аборигенах, живущих за горами, об инопланетном ковчеге, севшем на Севере много лет назад для того, чтобы заселить планету черными великанами. Эти сладко-жуткие сказки как бы подчеркивали уют их надежной обители.
Их, осязаемых, было действительно мало. Не считая собак, за вычетом самых маленьких и двух дежурных по кухне — семнадцать. Впрочем, на сей раз вдобавок отсутствовал Джан, вернувшийся в класс еще до ужина. Он пошел было в столовую вместе со всеми, но вдруг остановился на полдороги, сказал, что ему срочно нужно в класс, и бегом бросился назад через лужайку. На ужине его не было, зашла речь о том, что неплохо бы за ним сходить, но тут Джан появился собственной персоной. Он снова бежал. Лицо его было странным — рот приоткрыт, брови вздернуты, отчего лицо казалось вытянутым — так выглядят свидетели только что произошедшей катастрофы.
— Слушайте, слушайте! — закричал Джан. — Они все мертвы! Они умерли много тысяч лет назад!!
— Что ты мелешь? Кто умер?
— Все они. Джо, Таня, Профессор, учителя.
— Что значит умерли? Как они тогда разговаривают и учат нас?
— Это значит, что их давно нет в живых. С нами говорят их старые записи. Не просто записи, а, как сказал Профессор, реплики, сделанные из записей.
Все затихли, тщетно пытаясь осознать сказанное. Магда и Берта, лежащие у ног побледневшей Лизы, тревожно подняли головы.
— Мне все это только что рассказал Профессор, — наконец продолжил Джан. Вчера он рассказывал про теорию относительности, вы же слышали это. Он говорил, что никакой сигнал не может распространяться быстрее скорости света. И я его спросил сегодня: а как же мы разговариваем, ведь между Землей и Селиной шестьдесят световых лет. Значит, время между вопросом и ответом должно быть 120 лет, а не секунда.
