Астровитянка (сборник) - Горькавый Ник (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– А! Робби, посмотри-ка, – обратилась к старому другу Никки, – продвинутые роботы подрабатывают детекторами лжи. Ты так можешь?
– Думаю, да, – ответил Робби, – я тоже буду сигнализировать, если тебе кто-то соврёт.
– Это очень непросто, – скептически заметила Дзинтара.
– Он справится, – уверенно сказала Никки. – Ребята, пошли на занятия, а то опоздаем.
Первую вводную лекцию для всех первокурсников Школы Эйнштейна по традиции читал старейший преподаватель Колледжа, профессор Эд Ван-Теллер. Знаменитый профессор был небольшого роста, с большим носом и очень сутулый. Профессору исполнилось недавно сто двадцать пять лет, и он передвигался с трудом, опираясь на огромную деревянную клюку выше собственного роста. Но в старческом теле он сохранил ясное мышление и громкий голос, а его глаза горели под кустистыми седыми бровями яростным молодым огнём.
– Если кто-то из вас думает, что он очень умён, раз поступил в Колледж, то он полный болван! – громовым голосом начал профессор Ван-Теллер свою лекцию перед сотней первокурсников.
Поражённый зал притих.
– Вы пока – лишь сырьё для выращивания хомо сапиенс в полном смысле этого слова. Школа Эйнштейна изо всех сил старается превратить вас в настоящих интеллектуалов и специалистов, но всё равно, с моей точки зрения, мы имеем девяносто процентов брака… Конечно, из вас получатся сносные банкиры, политики или какие-нибудь там космонавты, – презрительно скривился Ван-Теллер, – но учёных – настоящих учёных! – выходит от нас очень и очень мало… Естественно, любой профессионал должен пройти многолетний путь университетской и практической шлифовки, но именно эти пять лет в Колледже будут для вас определяющими – будете ли вы Человеком Разумным или Человеком Ординарным…
Только кретины делят человечество на богатых и бедных, азиатов и европейцев, инженеров и врачей – это всё ерунда! – взревел профессор. – Есть только один главный водораздел – на учёных и неучёных, на творцов и ремесленников. На тех, кто способен найти что-то новое, – их очень мало – и на тех, кто может следовать только старому алгоритму, наезженной колее, – это все остальные, и их очень много…
Ван-Теллер сделал паузу и не спеша отпил воду из стакана.
– Куда вы относите поэтов в своей классификации, профессор? – раздался в аудитории безмятежный голос Дзинтары.
Аудитория заинтересованно насторожилась, ожидая очередного ван-теллеровского бескомпромиссного рыка. Профессор бросил на Дзинтару острый взгляд и подошёл к ней вплотную, громко стуча полированной неровной клюкой. Остановившись, Ван-Теллер протянул вперёд изломанные возрастом пальцы; в ответ Дзинтара смело подала ему свою юную ладонь. Профессор склонился косматой седой головой и галантно поцеловал студентке руку. Вокруг возбуждённо зашептались.
– Настоящие поэты и художники – это творцы, – совсем негромко произнёс профессор, выпрямившись. – Они видят неожиданные стороны и даже саму суть нашего бытия… извлекают её наружу, гранят и дают другим возможность прикоснуться к этой сути. Принцесса Дзинтара, я – старый поклонник вашей молодой поэзии. В ваших стихах есть смелость и необычайная свежесть. А моя праправнучка Лили знает их наизусть.
Профессор Ван-Теллер проковылял назад к кафедре.
– Ваше обучение в Колледже займёт пять лет, – снова взревел он, обращаясь к аудитории. – Программа первого курса одинакова для всех. За это время вы познакомитесь со всеми профессорами и предметами, а если захотите, то сможете самостоятельно углубиться в изучение какой-нибудь проблемы. На второй год вам придётся выбирать специализацию на одном из четырёх факультетов Колледжа.
Физико-математическая специализация подразумевает исследование небиологического естественного мира. Сюда включены астрономия, планетология и химия.
На биогенетическом факультете изучают биомир, а также психологию человека как индивидуума.
Гуманитарный факультет охватывает искусство и экономику, политику и менеджмент – всё, что относится к социуму и человеку как общественному существу.
Киберинформационное направление посвящено миру искусственных интеллектуальных систем – роботов и компьютеров – переработчиков информации.
За столом, где сидела группа рослых, изысканно одетых мальчиков, завязалась оживлённая и довольно громкая беседа. Профессор сделал паузу и метнул туда строгий взгляд.
– Каждый день у вас будет по четыре пары лекционных и семинарских занятий, – продолжил он, – с перерывами ваш рабочий день будет длиться с девяти утра до пяти вечера за исключением среды, полностью отведённой под самостоятельные занятия. Суббота и воскресенье – это выходные, но не мечтайте хорошо учиться в Колледже, если в уикэнд вы будете только бездельничать!
За столом Драконов, где в центре красовался принц Дитбит, снова возникло энергичное обсуждение. Профессор подковылял к ним и со страшным грохотом врезал гигантской клюкой по крышке стола. Дитбит и все, сидящие вокруг него, подпрыгнули от неожиданности.
– Внимание, ты, сырьё! – гаркнул старый профессор.
– Я – принц Дитбит! – возмущённо заявил Дитбит, после сцены с Дзинтарой решивший, что профессор Ван-Теллер будет почтителен с представителем династии. Но он очень ошибся.
– Для меня это означает лишь то, – зарычал в ответ профессор, – что ты – безнадёжно испорченное сырьё!
Лицо Дитбита пошло красными пятнами.
– В следующий раз ты покинешь мои лекции навсегда! – свирепо продолжил профессор. – И твоему папеньке придётся очень постараться, чтобы тебя не выперли из Колледжа!
Это касается всех, – обернулся профессор к застывшей аудитории. – В Колледже учится масса студентов из знаменитых и влиятельных семей, заплативших за место в Школе Эйнштейна большие деньги. Но это означает лишь то, что никто не смеет мешать занятиям других под страхом изгнания с лекций и исключения из Школы.
Профессор прошёл к кафедре, и стук его клюки отчётливо раздавался в мёртвой тишине.
– Кстати, хочу открыть одну тайну принцам и прочим вельможам, которых немало в этом наборе, – едко добавил он. – Многие родители потому и отправляют своих отпрысков в Колледж – в надежде, что здесь с них немного собьют непомерную спесь!
Лишь еле слышный вздох прошелестел по залу, и профессор продолжил яркую лекцию.
– Вы должны осознать главное насчёт специализаций и факультетов – на самом деле между ними нет никаких барьеров! Если кто-то из присутствующих думает, что есть учёные-физики, а есть учёные-биологи, то он опять-таки полный болван! – снова неожиданно высказался профессор. – Наука едина! – загремел яростно Ван-Теллер. – Природа не знает деления на химию, биологию и психологию, это придумали мы – люди, а вернее – те жалкие людишки, которые не смогли вместить в своих черепушках знание целиком. Поэтому они разрезали его на кусочки, рассовали в разные головы, и сейчас ни одна голова не знает, что делать с этими обрывками и как понять наш единый мир!
Профессор в подтверждение громко стукнул клюкой о пол.
– Как разделить химию и биохимию?
Как можно изучать клетки или биосущества, не затрагивая физические процессы в них?
Как понять социальную динамику человечества, не учитывая факта, что человек – биологический организм с заданным, но вариабельным набором рефлексов, инстинктов и подсознательных биосоциореакций?
Как запрограммировать эффективную схему распознавания лица в компьютере, не изучив её на примере человеческого нейровосприятия?
Как конструировать бытовых роботов, не рассчитав заранее, как они будут вписываться в социальную структуру нашей цивилизации – или даже менять её?
А в какой раздел отнести экологические проблемы?
Профессор задумчиво прошёлся по аудитории.
– Если уж вам так хочется разделить мир на кусочки для упрощения, то делите его на системы или объекты – дерево, Сатурн, робот – и решите, кем вы хотите стать – специалистом по Луне или ракетам, по человеку или по всему человечеству…
