Звездный бумеранг - Волгин Сергей (бесплатная регистрация книга txt) 📗
На высоте она удерживалась антигравитационной установкой, а вперед устремлялась при помощи обыкновенного реактивного двигателя. От объяснений Володе было не легче — при резком падении у него так замирало сердце, что он подозревал: Киу чувствует его состояние. Он украдкой посматривал на женщину, а она намеренно весело поглядывала по сторонам, и он смущался еще больше.
Амфибия представляла собой детский двухместный автомобиль с хвостовым оперением и без всяких приборов управления, без штурвала, летающий по заданному направлению только между определенными пунктами. Киу и Володя сидели, тесно прижавшись друг к другу. И он тщетно старался догадаться, для чего она избрала такой неудобный транспорт.
— Не беспокойся, Володя, мы никогда не упадем, — сказала Киу, улыбнувшись, — не упадем, если даже испортится мотор.
— Нервы у человека так устроены, что утешение на них мало действует, хмуро заметил Володя.
Киу засмеялась.
— Нервы можно и нужно укреплять. Продолжительность жизни человека во многом зависит от состояния нервов, поверь биофизику.
— По-моему, у кого крепкие нервы, у того эмоциональное восприятие слабое.
— Ничего подобного! — горячо возразила Киу. — У здорового человека всегда нервы крепкие, и здоровый же человек нормально воспринимает все красивое. От болезненного состояния — болезненное восприятие. "Я весь, как стеклышко, просвечиваю, во мне лишь радость плещется волной…"- пел в молодости наш уважаемый Пео. — Киу чуть заметно смутилась, но мгновенно овладела собой и продолжала спокойно развивать свою мысль о гармоничности здоровья и красоты. — Гармония, во всем гармония! Полнота счастья ведь не в том, чтобы хорошо покушать, подобрать работу по своим склонностям и желанию, быть любимой и самой любить. Только полная отдача себя и полное, я бы сказала, жадное восприятие всего окружающего, всем сердцем, всем существом и в работе, и в любви — вот полнота счастья. А отдавать всего себя нелегко…
Володя слушал и чувствовал, как проходит у него неприятное ощущение падения и взлета. Эта женщина каким-то образом умела быстро распознавать состояние человека и подстраивалась под чувства, приходила на помощь. Она, как русалка, заманивала и вела за собой неизвестно куда.
Когда они опустились в одном из красивейших уголков планеты, где лесной массив прямой линией прорезала аллея и упиралась в берег моря, Киу весело засмеялась и сказала:
— Как видишь, Володя, утешение на нервы действует…
Возразить было трудно, и Володя промолчал.
Деревья на аллее были облеплены разнообразными цветами: оранжевыми, по форме похожими на астры, но большего размера, ярко-красными, как детские шапочки; голубыми, крупными, с человеческую голову, шарами. От них шел сладковатый запах. На бирюзовой глади моря полощутся обыкновенные паруса, кружатся вокруг зеленого острова. Над высокими деревьями, росшими на острове, поднимаются перевитые лесенками не то мачты, не то вышки.
— Это мальчишеский лагерь, плавучий зеленый остров, — сказала Киу, видя, что Володя с интересом смотрит в ту сторону. — Там мальчишки закаляют тело. У девчонок тоже есть такие острова. А у вас созданы такие острова для детей?
— Созданы. Пионерские лагеря, — нехотя ответил Володя. Киу он побаивался. Стройная, ясноглазая, не по-земному красивая, она таила в себе, как казалось Володе, такую твердость воли, какая редко дается и мужчине, ее взгляд иногда словно резал. И поэтому он решил держаться тверже и независимей.
Пройдя по аллее метров сто пятьдесят, они спустились под "землю" и сели в поезд. Здесь вагоны были другими, приспособленными для перевозки грузов, а не пассажиров. В них устоялся запах свежей рыбы и морских водорослей.
Поезд шел в тоннеле не больше километра и вдруг нырнул в темно-зеленую воду. Володя невольно схватился за металлическую стойку. Но женщина сидела спокойно, будто ничего не случилось, и Володя постепенно понял, что и вагоны, и тоннель сделаны из прозрачного материала, и поезд идет по дну моря. Смущенно отвернувшись от Киу, — никак он не привыкнет к неожиданностям! — Володя согнал с лица выражение смущения и принялся наблюдать за подводным царством.
Поезд словно врезывался в лед. И чем глубже уходил тоннель, тем темнее становилась вода. Свод тоннеля светился ярко, и за ним в рассеянных лучах зеленого света изредка проплывали рыбины овальной и зазубренной формы, и на поезд смотрели огромные жадные глаза. По своду скользили толстые суставчатые пальцы с длинными черными когтями. Но по мере углубления подводных жителей попадалось все меньше, световые лучи становились короче, плотная масса воды подступала все ближе, туго сжимая тоннель. Потом Володе казалось, что поезд шел по дну океана. Стенки тоннеля начали искриться, словно покрылись инеем. Движение поезда выдавал только однообразный гул, еле доносившийся снаружи.
Киу наблюдала за землянином своими пронзительными глазами, как всегда, бесцеремонно. Володе был неприятен этот взгляд, как ему казалось, равнодушный ко всему. Что-то хищное было в выражении лица этой слишком красивой женщины: с него редко сходило суровое, пожалуй, надменное выражение. Володя с удовольствием вернулся бы на квартиру, ему думалось, что находиться рядом с Киу небезопасно, но судьба Агзама беспокоила его не на шутку, он готов был ехать с кем угодно и куда угодно, лишь бы найти друга.
Поезд остановился плавно, однако Володю сильно потянуло вперед, и он крепче уцепился за стойку. Вслед за Киу он вышел из вагона, миновал коридор с мрачными темными стенами и раскрыл рот от удивления: перед ними распахнулась площадь, усаженная многовековыми деревьями, расписанная клумбами цветов; под деревьями поблескивали хрустальные павильоны, скамьи, украшенные ажурной резьбой. С высокого сверкающего небосвода — да, иллюзия была полной, — лился солнечный свет.
— Когда-то здесь, в океане, работали люди и отдыхали в этом парке- шагая по дорожке, застеленной толстым гофрированным полотном, сказала Киу, — а потом мы привезли сюда механизмы, жилища же людей и парки остались. Мы никогда не разрушаем, только создаем.
Володя молчал. Не хотелось ни расспрашивать, ни отвечать. Их окружали заросли цветов. Широкие и длинные листья оранжевого лохматого цветка дугой опускались над дорожкой.
Через высокие ворота, пробитые в прозрачной стене, они вошли в светлый зал под тем же искусственным небом, тоже украшенный цветами. У дальней стены стояли стол и три кресла, на стене выделялась овальная рама без картины. Киу села за стол, грациозным движением руки показала Володе на одно из кресел и нажала три кнопки на небольшом пульте управления.
Экран засветился. По нему проплыли два зала, подобных тому, в котором сидели Киу и Володя. Затем на экране застыла массивная блестящая стена.
Вдруг с правой стороны в стене открылось отверстие, и из него вылетел тупоносый снаряд, за ним замелькали серые суставы, цилиндрические и черные. Снаряд улетел, и тут же слева появилось второе отверстие, и теперь в него влетел такой же длинный суставчатый снаряд.
— Вот на таком поезде мы и ехали, Володя, — сказала Киу. — А твоего товарища здесь нет. Попробуем просмотреть самые недоступные места.
На экране появилось дно океана. Глубина, видимо, была не особенно большая — в зарослях длинных и бледных водорослей плавали зеленые шары с плавниками, хвостатые тарелки, по дну двигались студенистые массы.
Ландшафт постепенно менялся. Водоросли стали гуще, а глубоководные существа исчезли. По дну ползли, подминая под себя водоросли, массивные плоские механизмы, напоминающие черепах. За ними колыхалась темная, мутная полоса. В прозрачной носовой части каждой "черепахи" хорошо были видны зеленоглазые автоматы, управлявшие подводными кораблями. Время от времени "черепахи" подплывали к длинному сооружению и сбрасывали зеленые тюки. Из сооружения появлялись механические руки, схватывали тюки и уносили в отсеки, из которых выкачивалась вода, и затем тюки падали в подходившие вагоны поездов-снарядов. Киу объяснила Володе, что водоросли очень питательны и что их сеют на дне океана, как на земле цветы.
