Одежды Кайана - Бейли Баррингтон Дж. (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Полного стирания? — Амара с негодованием обратила взор на Эстру.
— Совьянцы наглядно продемонстрировали, что внешний вид нормального человеческого тела, существующий в сознании каждого человека для самоидентификации, можно полностью перекрыть другим внешним видом, —сказал Эстру. — Совьянцы имеют внешний облик в виде огромного скафандра. Но допустим, что первоначальное человеческое тело не имеет инстинктивного или генетического компонента. Тогда кайанский синдром может быть стабильным. Он не будет подвержен закону распада.
— Разумная идея, и это могло бы быть, — сказала Амара. — Кайанский феномен тогда оказался бы формой ускоренной эволюции, аналогичной биологической. Психологически, в отношение внешнего вида кайанцы превратились бы в бесчисленные новые виды.
Эстру почувствовал поддержку.
— Верно. Особенно если некоторые новые внешние образы тела архетипичны, вытащены из подсознания, как считал Матт-Хелвер. Кайанец надевает костюм, соответствующий характеру лисы, и становится хитрым как лиса. Он чувствует себя лисой. Припоминается нечто подобное в размышлениях Листа, в его «Компендиуме культуры».
— Это имеет смысл, это могло бы быть. Но это неверно, —твердо сказала Амара. — Естественный внешний вид тела генетически обусловлен, но у Вереднеева его практически не было, когда мы его нашли, —возразил ей начальник персонала.
Амара выразительно взмахнула руками.
— Быстрое развитие. Размножение, рост новых клеток — вот что ломает доводы Эстру. Кайанские сарториалы достаточно предприимчивы, чтобы перевернуть каждый любопытный неперевернутый камушек и заглянуть под него. Сколько требовалось бы времени, чтобы какой-нибудь вундеркинд-сарториал обнаружил, что обнаженное тело тоже весьма любопытная форма? И что помешало бы одежде становиться все более скудной, пока кайанцы не смогли бы воспринимать спокойно наготу? Но что-то блокирует этот естественный процесс нормализации.
В молчании они все смотрели на экран. Внезапно Эстру снова заговорил: — Не стоит ли поговорить о чем-то более важном? Ведь мы так же не смогли обнаружить никаких следов агрессивного отношения к Зиоду.
— Да, это так, — сказала хмуро Амара. Все одобрительно забормотали, поддерживая Эстру. — Похоже, что Калдерск вам не солгал.
— Тогда не будет ли нашей первейшей обязанностью объяснить это Директорату? Нужно подумать, как это представить. В конце концов, это может быть не очень просто.
— О? Почему?
— Настроившись на войну, некоторые люди потом с большим трудом могут отказаться от возможности ее начать, — сказал Эстру.
— Да. Очень выводит из себя, — спокойным, тем не менее, тоном сказал Алексей Вереднеев. — Постоянно.
— Эх ты, бедняга, — с сочувствием ответствовал Маст. — Подумать только, и я еще считал себя злодеем. Но теперь, познакомившись с этими так называемыми учеными…
— Постепенно мне все легче справляться с этим, — сказал Алексей. —Они дают мне психоделические лекарства, чтобы держать в состоянии слабой шизофрении. Это единственный способ преодолеть такое переживание. Так мне сказали.
Во время разговора лицо Алексея было каменно-неподвижным. Вероятно, он никогда уже не научится пользоваться мимикой, хотя все необходимые мышцы были оживлены.
Маст понял, что Алексей с большим трудом переносит общество людей. Но решил, что совьянец все же испытывает некоторое одиночество.
Они прогуливались по одному из коридоров в брюхе «Каллана». Алексей делал неловкие, неумелые шаги, то и дело спотыкаясь, и Маст постоянно подхватывал его под локоть, хотя на самом деле Алексей лишь изредка действительно мог упасть, потеряв равновесие. Возле обзорного окна они остановились, чтобы перевести дух. Маст, смущенный, стоял рядом, пока Алексей с тоской смотрел на родной звездный вакуум космоса.
Потом они пошли дальше. Они покинули коридор и подошли к социологическому отделу Амары, куда Маст обязательно заглядывал хотя бы раз в день. Из-за двери конференц-каюты доносились отзвуки оживленной дискуссии. Никто не обратил внимания на Маста, который толчком, без стука, отворил дверь и вошел вместе со своим прихрамывающим спутником.
Команда социологов разделилась на две группы. Одна группа сгрудилась вокруг Амары. Они были заняты какими-то расчетами на компьютере в дальнем конце комнаты. Остальные, кажется, ничем особенным не занимались, не считая болтовни на неудобоваримом жаргоне, очень раздражавшем Маста. Минуту-две он внимательно и терпеливо слушал эту болтовню, пока Эстру, глядевший в зеркало, внезапно не прервал дискуссию.
— Не удивлюсь, если окажется, что именно вот этой зацепки нам не хватает, — объявил он.
Маст подошел поближе. Это было овальное зеркало в раме из фигурного золота. Ничем особенным оно не выделялось, не считая, что поверхность его казалась немного светящейся холодным отблеском.
— Что это за зеркало? — спросил кто-то.
Эстру тихо засмеялся:
— Да, на вид это обычное амальгамированное стекло, зеркало. Но это не так. Пока вы смотрите в зеркало, зеркало смотрит на вас.
Он повернул зеркало, объясняя:
— Это не простое кремниевое стекло. Это голографический элемент. Вместо ртутного отражающего слоя этот элемент покрыт с обратной стороны микропроцессорной пленкой. Толщина ее почти не превосходит толщину зеркального покрытия обычного зеркала. Голограмма воспринимает и шифрует числовым способом падающий на нее свет, вводит информацию в компьютер. Компьютер эту информацию анализирует и производит процесс восприятия. Наконец несколько секунд спустя реконструированное изображение отправляется в голографический элемент и воспроизводится.
— Но, великая галактика, какой в этом смысл?
— Да, — согласился кто-то. — Весьма сложный метод для такой простой штуки, как зеркальце.
— Разница в том, что это зеркало обладает машинным интеллектом. Но в пассивном, воспринимающем смысле. Никаких выходов, никаких активных результатов. Это зеркало с сознанием, отражающим то, что это сознание воспринимает. Вы смотрите на себя такого, каким вас видит машина. Чем больше об этом думаешь, тем сложнее становится идея. — Он снова усмехнулся. — Можно сказать, это зеркальце с открытыми глазами.
Маст рассматривал приборчик через плечо Эстру:
— Но каково его практическое применение?
— Никакого. Это украшение, типично кайанское изобретение. Хотя это не все. Иногда зеркальце модифицирует отраженное изображение, иногда весьма серьезно. Эффект может даже напугать, если вы не знаете, как он достигается. Но зеркало ничего не добавляет, только выводит на поверхность латентные свойства, показывает, что мог пропустить человеческий глаз. Остальные подошли поближе, заглядывая в зеркало.
— А при чем здесь Кайан?
Эстру задумчиво поднял зеркало.
— А что, если Кайан превращает себя в такое вот зеркало…
Старается избавиться от специфически человеческого сознания?
Он покачал головой, понимая, что залетел слишком далеко.
Маст засмеялся, довольно издевательски.
В этот момент Эстру заметил томившегося неподалеку Алексея. Внезапно что-то жесткое промелькнуло в его чертах.
— Ну-ка, Алексей, взгляни на себя.
— Я не люблю зеркал… — Но Алексей не смог уклониться от мерцающего серебристого овала, который подставили прямо к его лицу. Несколько секунд он смотрел в него с обычным деревянным лицом, потом отвернулся, закричал. — Что случилось, Алексей? — с сочувствием спросил Маст. Но совьянец повернулся к ним спиной и, спотыкаясь, покинул каюту. Маст хотел последовать за ним, потом передумал.
— Честно говоря, не слишком хороший поступок, — сказал он с укором Эстру.
— Забудьте. И такие встряски ему нужны, как часть лечения. Кроме того, результат весьма интересен. Я видел зеркало.
— О? И что же там было?
— Металлическую лицевую поверхность скафандра. Лица Вереднеева там вообще не было.
Товарищи Эстру, смущенные инцидентом, старались на смотреть на него, занявшись исследованием каких-то кайанских одежд, висевших на передвижном стеллаже. Эти одежды они приобрели во время первой посадки в последнем цикле исследований. Теперь на «Каллане», был достаточно большой запас, чтобы открыть собственное дело, подумал Маст.
