Наступает мезозой - Столяров Андрей Михайлович (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Прозрение у него наступило в начале августа. Утром жена напомнила, что сегодня они едут к ребенку. Оказывается, договаривались об этом ещё неделю назад.
– Ты же не возражал тогда, помнится? Не возражал. Значит, едем. И заодно посмотришь, что там у них случилось со светом. Смешно сказать: по вечерам чуть ли не при лучине сидят. Кстати, не забыть бы, свечи просили им привезти.
– Со щитком, наверное, что-нибудь.
– Вот съездим туда и наконец разберемся.
Она поднялась сегодня раньше обычного и за кофе, волнуясь, произнесла довольно длинную речь об их отношениях. Отношения, как можно было понять, её не устраивали.
– Ты хоть помнишь, когда мы с тобой в последний раз куда-нибудь ездили?
Он пожал плечами:
– Когда отвозили ребенка на дачу.
– А до этого?
– Сегодня я не могу. Мне надо работать.
В ответ жена снова произнесла довольно длинную речь. Суть её сводилась к тому, что помимо прав существуют в жизни ещё и многочисленные обязанности. Обязанности по отношению к семье, например. Обязанности по отношению к родителям и к ребенку.
– Что же, они и дальше будут сидеть без света? – спросила она.
А отсюда делался вывод, что продолжать такую жизнь просто немыслимо.
– Мы с тобой даже уже почти и не разговариваем.
– А сейчас?
– Ну это, знаешь, по-моему, первый раз за все лето. Ты даже меня ни о чем больше не спрашиваешь.
– А о чем я должен тебя спросить? Сколько времени?.
– Вот-вот, именно так, – нервно заключила жена.
Наверное, это было до некоторой степени справедливо. Он и в самом деле не помнил, когда они в последний раз разговаривали. Только справедливость его сейчас не слишком интересовала. Он, как всегда, перелистывал, поставленный перед собой номер «Современной эмбриологии», – отмечал те статьи, которые следовало бы потом изучить, ставил галочки на полях, если что-то вдруг привлекало его внимание. Назойливый женский голос мешал работе. Трудно было понять: кто эта женщина и чего она от него хочет? Основную часть колкой тирады он пропустил мимо ушей. И лишь когда жена решительно заявила, что все, терпение у неё кончилось, он слегка вздрогнул и оторвал глаза от подслеповатого шрифта.
– Пожалуйста, повтори.
– Я считаю, что откладывать и тянуть нам не следует…
– Нет, пожалуйста, что ты сказала раньше?
– «Это уже не наука, это – что-то иное»…
И она подалась назад, испуганная его темным взглядом.
Однако ничего страшного вслед за этим, конечно, не произошло. Несколько секунд, будто смерть, длилась напряженная пауза, а потом он взял её руку и – чего уж ожидать было никак нельзя – наклонился и слегка коснулся пальцев губами.
Горячее дыхание потекло по ладони.
– За что? – спросила жена.
– За то, что ты это сказала…
Он был ей действительно благодарен. Потому что теперь он знал, что ему следует делать.
На кафедре он прежде всего покормил Гарольда. Кусочки мяса прилипли к черному телу и минут через пятнадцать всосались. Гарольд высунул «голову» из воды и задышал «горлом». Затем он быстро, но чрезвычайно тщательно разомкнул работающие блоки «Бажены»; сверяясь со схемой, которую наметил ещё в дороге, перемонтировал их и соединил в новом порядке. Получилось из этого нечто вроде цветочного венчика. Электромагнитный сердечник встал как раз напротив аквариума. Щелкнул тумблер, и обмотка по-рабочему загудела.
– Вот так, – удовлетворенно сказал он.
Далее были подсоединены многочисленные реле. Причем так, чтобы не нужно было потом подкручивать разные ручки. Он подозревал, что времени у него на это не будет. Он ни с кем не советовался и не смотрел ни в какие справочники по электротехнике. Схемы всех подключений вспыхивали у него в голове сами собой. Будто кто-то невидимый продиктовал ему сразу всю итоговую картинку. Это заняло более четырех часов чистого времени. Но когда он защелкнул наконец в последнем контуре самый последний контакт, когда «прозвонил» всю схему и перебросил рубильник, выставленный сейчас для удобства на тумбочку, когда плавно поворачивая реостат, дал на эти контуры нужное напряжение, индикаторы, вспыхнувшие в полумраке, показали ему, что все сделано правильно. Впрочем, он в этом почему-то и не сомневался.
Следующие три часа ушли, чтобы приготовить требуемые растворы. Он систематически, полку за полкой, опустошал деревянные ещё прошлого века шкафы, вытянувшиеся в коридоре, без зазрения совести вскрывал кабинеты и рылся в личных запасах сотрудников, сортировал и развешивал препараты, которые ему были нужны, растворял кристаллы в воде и с помощью «буферов» доводил их до нужной щелочности или кислотности. Скоро весь его стол покрылся ванночками и мензурками. Мерно поскрипывали под ногами просыпанные на линолеум порошки. Странные запахи, будто с того света, поплыли по помещениям. Баночки с реактивами беспорядочным стадом скопились вдоль плинтуса. К счастью, в выходной день на кафедре была пустота. Мертвая тишина царила в распахнутых вдоль коридора сонных лабораториях. Некому было остановить эту разбойничью вакханалию. Впрочем, никаких возражений ни от кого он бы, конечно, не потерпел. Решение было принято. Отступать он был не намерен. Даже Бизон, вдруг заглянувший в неурочное время, это почувствовал. Глянул на раскуроченные шкафы, задумался, пожевал губы. Препятствовать однако не стал, лишь сказал, потому, вероятно, что молчать было неловко:
– Что-то у вас вид нынче какой-то… Что-нибудь произошло? Вы случайно не заболели?
– Идея одна появилась, – ответил он, тоном давая понять, что предельно занят.
И Бизон в некоторой растерянности покивал:
– По-моему, вы слишком много работаете…
Впрочем, массивная его фигура скоро исчезла, даже не попрощавшись. Стукнула вдалеке дверь, и протянуло по коридору порывом ветра. Теперь, по-видимому, уже никто не мог ему помешать. К шести вечера «катализатор», слитый из наполовину выпаренных растворов, был практически подготовлен. Зажегся красный индикатор на термостате; температура медленно поднялась до шестидесяти пяти градусов. Большая часть работы была таким образом завершена. По этому случаю он даже позволил себе немного расслабиться. Выпил кофе в подвальчике, окнами выходящем на Первую линию. Никакого подъема он в эти минуты почему-то не ощущал. Кофе был жидковат, а в подвальчике за день скопилось стойкое асфальтовое удушье. Больше четверти часа там было просто не выдержать.
