Кольцо обратного времени - Снегов Сергей Александрович (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
— Адмирал, вы позволите мне уйти с Мизаром? Я люблю его.
Я сжал ее руку так сильно, что она охнула. Боль она еще способна была чувствовать.
— Ирина, ты не любишь Мизара! Ты любишь Эллона, Ирина.
Она с таким напряжением вслушивалась, что несколько мгновений стояла с раскрытым ртом. Никогда прежде она не разрешила бы себе такой глупой мины: Ирина была из женщин, которые прихорашиваются, даже когда берутся за грязную физическую работу.
— Эллона? — переспросила она нежным протяжным голоском. — Как я могу любить Эллона, если вы запретили? Я так послушна, адмирал, я так послушна!
— Глупости! Ты своенравна, а не послушна! А сейчас ты нездорова. Тебе невесть что вообразилось. Иди отдыхать, Ирина.
— Вы думаете, я не люблю Мизара? — спросила она с сомнением.
— Ты его любишь, конечно. Я его тоже люблю, и мама твоя, и Мери… Этого недостаточно для совместного путешествия в прошлое.
— Я недостаточно люблю тебя, Мизар, — сказала она покорно. — Мне вообразилось, будто я тебя больше всех люблю. Я такая послушная, Мизар! — Она вдруг с тоской заломила руки. — Ах, адмирал, разрешите мне кого-нибудь полюбить!
Я подозвал Ольгу. С ней подошли Олег и Мери. У Ирины изменилось лицо, когда она увидела Олега. Она простонала, отстраняясь руками:
— Не ты, не ты! Ты променял меня на экспедицию, где погибнешь.
— Ирина, приди в себя! — сказал он, очень бледный. — Вспомни наш разговор на базе! Ты ведь сама попросилась в экспедицию. Мы вместе на корабле, Ирина! Ты не осталась в Персее.
Она заплакала, спрятав лицо на груди матери.
— Ольга, отведи ее к себе, — попросил я. — И не отходи от нее. У нее тяжелейшее расстройство.
Пока мы шептались около Мизара, Эллон ждал у открытого люка. Но когда Ольга, обняв дочь, стала уводить ее, Эллон раздраженно крикнул:
— Люди, не хватит ли шушукаться? Трансформатор времени перегревается на холостом ходу! Кто поведет Мизара?
— Я поведу Мизара, — ответил я и, как Ирина, опустился рядом с ним на колени и ласково провел рукой по густой шерсти. — Мизар, друг мой. Дело не в том, чтобы побегать и полаять в лесу. Предстоит неслыханный эксперимент, и если он удастся, мы все спасены. Готов ли ты помочь нашему спасению?
— Веди меня, Эли, — мужественно прорычал он и лизнул мне руку.
Я подвел его к люку. Эллон хотел грубо схватить пса за загривок и швырнуть в отверстие, но я не дал. Мизар грустно посмотрел на нас, пролаял: «Прощайте!» — и сам прыгнул в лаз. Эллон захлопнул люк и отошел к коллапсану. Трансформатор времени заработал.
И вскоре мы увидели, как пес исчезает. Он пропадал так же, как пропадал Оан, когда пытался бежать. Мизар становился из тела силуэтом. В трансформаторе было жарко, пес высунул язык, уставился на нас нестерпимо блестящими глазами. И когда тело стало бледнеть, еще сопротивлялись уходу глаза и язык. Настала минута, когда тела уже не было, а глаза сверкали и язык мотался, живя самостоятельно. А потом и глаза потускнели, а язык еще двигался — один бледнеющий, пропадающий, живой и в самый последний момент исчезновения язык! Прозрачный трансформатор времени опустел.
— Мизар в будущем! — воскликнул Эллон, отходя от коллапсана. — В самом близком будущем, в какой-то тысяче лет по вашему счету. Пусть он там потушится в жару расплавленного времени! — Эллон захохотал: я содрогнулся от жестокости смеха.
— Сколько он пробудет в будущем, Эллон?
— Всего лишь час, адмирал, всего лишь час! А потом я выключу коллапсан, и твой пес вывалится в наше время.
Глядеть на ликование демиурга было очень неприятно. Даже радость экспериментатора, совершившего важное открытие, не должна была гасить тревоги за бедного пса. И еще меня коробило, что Эллон остался безучастным к болезни Ирины. Олег ушел. Меня взял под руку Ромеро.
— Не хотите ли посмотреть, как идет возвращение в сознание МУМ «Козерога?»
Разлаженная машина стояла в дальнем от трансформатора углу. Я спросил, что машина думает о путешествии во времени. МУМ пропела все тем же мелодичным голосом:
— Ответ неосмысленный, но и не совсем бессмысленный, — заметил я. — И стихи несколько лучше той чуши, которую она несла.
— Стихи, между прочим, называются «Памяти Шопена». Не знаю, известен ли он вам, Эли. А что машина вспомнила о памяти, может означать только то, что к ней возвращается сознание. Важнейшее свойство сознания — память! Ах, великолепный Эли, великолепный Эли, знаете ли вы, какая у памяти власть над мыслящим разумом? Память — единственная гарантия бессмертия, катализатор, превращающий любой миг в вечность, консервирующий трепетное мгновение навсегда неизбывным и нетленным!
Выспренности Ромеро не занимать, но так он еще не разговаривал.
— Что за ода воспоминанию, Павел!
— Сегодня ночью ко мне пришла ваша сестра, Эли. Не делайте испуганных глаз, друг мой, я пока не спятил. Я знаю, что Вера давно умерла, и перед отъездом с Земли посетил ее прах в Пантеоне. Она была со мной в моем воспоминании, только в моем воспоминании! Сама моя жизнь вдруг стала воспоминанием о моей жизни, — и это было так прекрасно, шурин! Мы ведь с Верой поссорились, вы это хорошо знаете, вы все знаете, адмирал, нет, вы еще не были адмиралом, вы были юношей… И я догнал Веру на Плутоне, и вошел к ней в гостиницу, ту, где мы уже были с ней, в том же номере, Эли… И упал перед ней на колени, и целовал ее ноги, и она упала на колени тоже, и плакала, и целовала меня, и так бесконечно радовалась, что я вернулся, что она может простить меня… Эли, друг мой, шурин мой, я так благодарен вам за приказ помчаться за вашей сестрой, вы меня возродили к жизни. Мы стояли друг перед другом на коленях, это было, наверно, смешно, если глядеть со стороны, но мы так радовались и так плакали, и так целовали друг друга, и это было сегодня ночью, счастливой сегодняшней ночью, Эли!
Он пошатнулся. Переход от сознания к бреду был так внезапен, что я не сумел прервать Ромеро и только успел схватить, когда он валился на бок. Он вздрогнул и очнулся. У него были мутные от счастья глаза, печальные от горького счастья глаза!
— Что со мной? О чем я говорил? — спросил он.
— Мы с вами говорили о возвращении МУМ в сознание, Павел. А сейчас давайте послушаем, о чем так горячо толкуют Эллон с Орланом и Грацием.
Разговор Эллона с Грацием и Орланом заслуживал того, чтобы принять в нем участие. Эллон доказывал, что создание выхода в будущее — пустяк. Нужно лишь убыстрить время, не меняя его направления. Время бежит от прошлого к будущему, коллапсан подгонит его — и все! Трудней путешествовать в прошлое: надо менять течение времени на обратное. Коллапсан и эту трансформацию проделает. Но как к ней отнесутся объекты? Мертвые предметы не чувствуют перемены, они одинаковы и в прошлом и в будущем. А организмы погибнут, если не повернуть время особым образом.
— Естественные ткани, которые так приятны галактам, не выдержат перескока через нуль времени. — Эллон злорадно осклабился. — А органы искусственные запросто вынесут поворот на обратное течение.
Галакт величественно возвышался над Эллоном.
— Ты сказал — поворот времени особым образом, Эллон? Как это понимать? И почему переход через нуль для естественных тканей так опасен?
— Потому что нуль времени — остановка всех процессов. Для камня, для металла здесь горя нет, для живого это смерть.
Я возразил, что мы при столкновении двух солнц уже прошли через остановку времени, через потерю нашего «сейчас». Эллон не согласился.
Остановка была коротка. Мы обмерли, но не умерли, ибо тут же восстановился естественный ток времени от прошлого к будущему. А поворот времени равносилен взрыву.
