Экодипломат - Модезитт Лиланд Экстон (полные книги .TXT) 📗
Как ни странно, в Империи, похоже, не существовало проблем с доступом к открытым библиотечным файлам. Одно оглавление чего стоило! Оно разожгло аппетит, и Натаниэль зарылся в информацию.
Звонок.
Едва подавив в себе желание подпрыгнуть в кресле, эколитарий коснулся панели.
– Лорд Уэйлер?
На экране была Хивер. Натаниэль взглянул на часы: 14.07.
– Да?
– В приемной дама. Говорит, что вы ее ждете.
– Мисс Ферро-Мэйн? Ах да. Сейчас подойду.
Эколитарий выключил экран. За все это время он успел прочитать лишь об основании Нью-Августы и о событиях, приведших к созданию Империи после распада Второй Федерации.
Обнаружив, что до сих пор одет в зеленый домашний костюм, он удалился в спальню и быстро натянул желто-коричневый пиджак и такие же брюки.
Когда Натаниэль вышел в приемную, Сильвия встала. На ней теперь была темно-синяя блузка с коротким рукавом и белой оторочкой и широкие штаны ей в тон. Этот цвет придавал ее лицу хрупкий, почти эльфийский вид.
– Наверно, вы совсем заработались, – сказала она.
– Да нет. Так, читал кое-что.
– Только Кортни не говорите, – пошутила Сильвия.
– Это будет наш секрет. – Натаниэль взглянул на Хивер и пожал плечами. – Когда возвращусь, не осведомлен.
– Не беспокойтесь, лорд Уэйлер, – улыбнулась та. – Вам необходимо развеяться.
Выйдя в коридор, эколитарий повернулся к Сильвии.
– С чего начнем?
Женщина остановилась.
– Что вы задумали на этот раз?
Проигнорировав острую нотку в ее голосе, он ответил:
– Погулять, посмотреть, возможно – пообедать где-нибудь, где вы предложите. В общем, отдохнуть. Разве я недостаточно четко выражался?
– Я сомневалась. Хотела прояснить ситуацию. Вы видели огненные фонтаны в Галерее?
– Я и Галерею-то не видел. Где это?
– Пойдемте. Нужно спуститься к поездам. В Галерее выставляют самые выдающиеся произведения. Экспозиция меняется почти ежедневно, порой попадаются восхитительные вещи. Кроме того, там есть отдел доимперского искусства, ретроспектива от самого начала.
Она взяла его за руку и быстрым шагом, почти срываясь на бег, повела к лифтам. С такой скоростью путь занял всего несколько минут. Вскоре Натаниэль уже оказался в Галерее.
Главный круглый зал был больше, чем приемная императора, и более чем вдвое выше. Площадку в середине, шагов пятьдесят в поперечнике, окружала трехметровая бронзовая стена.
За стеной и над нею пылали огненные фонтаны. Разноцветные языки пламени сплетались между собою, мерцали, гасли и вновь взметались ввысь – так мог бы выглядеть умирающий ангел, которого душит вспышками красной злобы демон, а так – ангел-победитель, заливающий мир сиянием добродетели.
Зеленый, зеленый!.. Впервые за долгие дни в коридорах и тоннелях Нью-Августы Натаниэль увидел настоящий зеленый цвет, льющийся извечным триумфом весны, сменяющийся более темным оттенком лета, после – алым золотом осени и, наконец, мертвой белизной зимы.
Он стоял, будто в трансе, и только смотрел.
– Вы скучаете по Аккорду?
– Да. Здесь так много бесконечных тоннелей, но на траву можно лишь смотреть из окна, а коснуться ее нельзя.
Сильвия тронула его руку.
– Пойдемте посмотрим на старый Зал скульптуры.
Со свойственной ей грацией танцовщицы она опять метнулась вперед, и неуклюжий Натаниэль едва не упал. Пришлось вспомнить, что Сильвия в свое время была – а может, и до сих пор остается – агентом Имперской Разведывательной Службы.
Нет, поправился эколитарий, несомненно, до сих пор остается. Как иначе ей удалось бы провести его в башню Минобороны?
– Эта скульптура очень древняя, тогда даже не было атомной энергии. Называется «Мыслитель».
– А торговые переговоры уже существовали?
– Будьте в меньшей степени дипломатом, любезный посланник, и в большей – художником.
– Да я и прямую линию не проведу!
Сильвия скользнула к следующей скульптуре, изображавшей человека, выбирающегося из расколотого шара. Натаниэль несколько секунд ее разглядывал, пока не понял, что шар – это Терра, а неясные линии на его поверхности – очертания континентов.
Скульптору удалось уловить стальное выражение решимости – вроде того, что эколитарию не раз приходилось видеть на лицах солдат Института, – и намек на надежду, взгляд, направленный за горизонт.
– «Полет», около 100 года атомной эры. Автор неизвестен.
Эколитарий кивнул. Сильвия, уже отошедшая к следующей скульптуре, не понимала, что имел в виду создатель «Полета». А он – понимал. Возможно, в этом и состояло противоречие между Империей и Аккордом. Империя всегда стремилась к замкнутости, будь то в коридорах Нью-Августы или в границах между секторами, протянутых среди звезд.
Дальше стояла фигура танцовщицы, невозможным образом державшаяся на кончике одного пальца ноги.
– Вам не хватает балета? – спросил Натаниэль.
– Он навсегда остается в крови, его не вытравишь.
– Почему вы перестали им заниматься?
– Плохо получалось. Во всяком случае, для Императорского Двора – туда ведь отбирают лучших из лучших с сотен планет. Ох! Я сопротивлялась, но в конце концов пришлось признать вердикт Арбитра.
– Арбитра?
– Вы не знаете? Арбитры Искусств. Они решают, кто может получить подобную профессию.
– Это так важно?
– Любезный посланник, для человека искусства это – всё. Если Арбитр не одобрит вашу кандидатуру, вам приходится либо эмигрировать, либо поступить на службу.
– Понятно. И вы?..
– И я поступила в службу внешних сношений. Только и всего. – В ее словах слышалась горечь.
– А почему не эмигрировали туда, где могли бы танцевать?
– Это не так просто. Направления на эмиграцию выдаются случайным образом. Иначе дети тех, у кого есть связи, оседали бы на планетах вроде Каллерии и Эйнштейна, а людей безвестных и впавших в немилость высылали бы в Альпарту. Единственная сфера, где сохраняется абсолютная справедливость, – эмиграционная лотерея.
Натаниэлю в это не верилось, однако он держал язык за зубами. Теперь он намного лучше понимал, каким образом Империя поддерживает порядок в Нью-Августе.
– Вы теперь совсем не танцуете?
– Только в свободное время, в качестве хобби. Но довольно об этом.
Натаниэль погладил Сильвию по плечу, не зная, что еще может сделать.
Она отдернулась, коснулась его ладони и шагнула к следующему экспонату.
Весь остальной Зал скульптуры был словно в тумане. Натаниэль думал только о двух статуях – о человеке, вылупляющемся из скорлупы Терры, и о танцовщице.
Когда они вышли из Галереи, Сильвия остановилась и махнула рукой в сторону миниатюрного садика по пути к главному залу.
– А на Аккорде цветы похожи на наши?
– У нас их немного, в основном – на фруктовых деревьях. И все когда-то привезены с Терры.
Натаниэль надеялся, что Сильвия пропустит эти слова мимо ушей, хотя и знал, что будет иначе. Теперь ему предстояло объяснить, не впадая в научный педантизм, что биосфера Аккорда – продукт параллельной эволюции, и основные семейства растений напоминают скорее вечнозеленые голосеменные, нежели терранские лиственные деревья. По прошествии двух тысяч лет виды, импортированные с Терры, начали доминировать над автохтонной флорой Аккорда. Для сохранения баланса Институт разработал более стойкие сорта и гибриды, в результате чего в ряде случаев положение изменилось к обратному. Полностью аборигенная растительность сохранилась в сухих высокогорных степях, поскольку терранские кактусы и полевые травы завезены на планету не были. Теперь попробуйте это изложить популярно.
– Цветы – только на фруктовых деревьях?! Как интересно. Мы сидим взаперти из-за экологических проблем, а вы можете свободно гулять по всей планете, но там и посмотреть-то не на что?
– Ну, не совсем. Скажем, паличное дерево весьма живописно в сухой сезон, когда на нем распускаются листовидные отростки, окрашенные в желто-зеленую полоску.
– А как же цветы? Обычные цветы – они же такие красивые!
