Час Предназначения - Гарднер Джеймс Алан (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Мда-а…
В приемной Горалин мы обнаружили Каппи, которая расхаживала из угла в угол, бледная как мел.
– Ты ведь собиралась пойти за жрицей? – удивился Рашид.
– Я уже побывала там, – ответила Каппи. – Лита решила, что лучше она посетит родных Боннаккута сама. И она сказала мне, чтобы я принесла Пону… мою дочь… – Ее голос оборвался.
– Пона отдает Дар? – спросил я.
Каппи кивнула.
Я раскрыл объятия, и, слегка помедлив, она прижалась ко мне. Я даже заставил себя не заглядывать в вырез ее рубашки – Каппи помогала мне в прошлом году, когда я приносил своего сына, чтобы отдать Дар, и я верил в то, что долг нужно возвращать.
– Что происходит? – чересчур бодро вопросил Лорд-Мудрец. – Что это означает – «отдавать Дар»?
– Сейчас, – ответила Каппи, – доктор вырезает дыру в затылке моей дочери.
– Она… – Лучезарный не договорил. – Вырезает дыру. Что ж… Как необычно! – Он повернулся к Стек, которая помогала Дорр сесть на стул. – Мария, когда речь зашла про Тобер-Коув, ты ничего не сказала об этом.
– Глупый предрассудок, – небрежным тоном заявила та. – Не стоит даже упоминания.
Каппи высвободилась из моих объятий и повернулась к Стек.
– Ты думаешь, я бы позволила доктору резать мою дочь просто из-за каких-то предрассудков?
Стек пожала плечами.
– Ты же знаешь, что это крайне важно! Без Дара боги не примут Пону, когда она отправится в Гнездовье. Она станет Обреченной на всю жизнь.
– В самом деле? – Любопытство в голосе Рашида лишь усилилось. – Расскажи мне про этот Дар.
Но Стек и Каппи молчали – они были слишком заняты тем, что испепеляли друг друга взглядом. Наконец заговорила Дорр.
– В первый год жизни ребенка боги не забирают его в Гнездовье – путешествие слишком тяжело для младенцев. Вместо этого боги принимают символическую замену ребенка – Дар крови и кости, который отправляют в Гнездовье вместо самого младенца.
– И доктор сейчас берет такой Дар? Мне нужно это увидеть!
– Это не самая лучшая мысль, – возразил я.
Однако лорд уже направлялся к двери, отделявшей приемную от значительно превосходившей ее размерами операционной. Каппи бросилась за ним, а я следом, ворвавшись внутрь как раз тогда, когда Горалин закричала на всех нас троих:
– Что, дьявол побери, вы тут делаете?
– Ах… – Каппи замерла при виде крови на руках целительницы.
У Горалин имелось немало нерушимых правил медицинской практики, и одно из них гласило: «Никогда не позволяй родителям видеть, как берется Дар». Когда я приносил своего сына год назад, я ждал снаружи, вздрагивая в объятиях Каппи, пока все не закончилось. Вся процедура заняла всего десять минут, и даже если Ваггерт кричал или плакал, я ничего не слышал. Когда Горалин вынесла мальчика из операционной, надрез на его затылке выглядел лишь как маленькая ранка, аккуратно зашитая одним стежком. Через несколько месяцев шрам стал едва виден, а еще через несколько я достаточно успокоился для того, чтобы не разглядывать его каждую ночь.
Однако когда мы ворвались в операционную, где брали Дар у Поны, перед нами не было ни закрытого разреза, ни аккуратного шва, ни младенческой кожи, тщательно отмытой от всех следов происшедшего. Шестимесячная голенькая Пона лежала на животе на операционном столе. С обеих сторон ее шеи стекала кровь, капая на стальную поверхность стола, а посреди окровавленного разреза на затылке проступала розовато-белая кость.
– Мне не нужны зрители! – прорычала Горалин, держа скальпель в запятнанной кровью руке.
– Прошу прощения, – сказал Рашид, но, судя по тону, он его отнюдь не просил, – я Лорд-Мудрец. Моя задача – узнавать и изучать все новое. Меня интересует эта процедура.
Горалин яростно уставилась на него. Как и многие в этот день, она наверняка размышляла о том, не послать ли Лучезарного к дьяволу, а возможно, и о том, удастся ли ей вышвырнуть его за дверь. Потом она вздохнула, признавая неизбежное, – Лучезарные всегда делали то, что хотели, и противостоять им было бесполезно.
– Стой и смотри, – буркнула она, – а если у тебя появятся глупые вопросы, придержи их на потом.
Она снова повернулась к Поне и начала собирать крошечные кусочки детской плоти в пробирку.
Каппи закрыла глаза, когда Горалин начала соскабливать кусочки кости Поны. Я не стал этого делать, но мне очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать скрежета скальпеля о кость:
Скрр… Скрр…
Скрр… Скрр…
– Дар берется из костного отростка шестого шейного позвонка, – объявила целительница. Похоже, даже Горалин сумела понять, как действует этот звук на нервы Каппи. – Это та самая выступающая кость в задней части шеи.
– Почему именно оттуда? – спросил Рашид.
– Потому что так хотят боги, – огрызнулась Горалин. – Есть и другие места, если по медицинским показаниям Дар нельзя взять там, где обычно, но мне никогда не приходилось к этому прибегать.
– А что именно ты берешь? – Лорд едва сдерживался, чтобы не наклониться прямо над руками целительницы.
– Кровь и кость, – пробормотала Дорр. Увидев, что Горалин не собирается вышвыривать нас из операционной, она тоже тихо вошла за нами. – Боги требуют, чтобы мы давали им кровь и кость в знак нашего послушания. Это единственная цена, которую они принимают.
– На самом деле, – вмешалась целительница, – я беру кость и немного мышечной ткани. Кожи тоже. Кровь идет и так, но мне она не требуется.
– А кто научил тебя, что именно следует делать? – не унимался Лучезарный.
– Моя предшественница, которая училась у своей предшественницы, и так далее, вплоть до первой целительницы в Тобер-Коуве. Ее учили сами боги.
Стек презрительно фыркнула. Она тоже пришла вместе с остальными, но вид у нее был такой, словно ей невообразимо скучно. Никто не обращал на нее никакого внимания.
– И ты запечатываешь все образцы в пробирку, – продолжал Рашид, – которую посылаешь в Гнездовье?
– Именно так. – Горалин положила скальпель и взяла тонкую иглу, чтобы зашить ранку. Маленькая Пона не шевелилась; она лежала, тихо дыша, успокоенная обезболивающим препаратом, который целительница ввела ей до нашего прихода.
– Видимо, боги считают Дар весьма важным, – задумчиво произнес Лорд-Мудрец, – если тебе приходится резать каждого младенца. Ты не опасаешься, что можешь что-то повредить?
– Я знаю, что делаю! У детей все быстро заживает.
– Но предположим, что ребенок болен – такое ведь иногда случается. Если ребенок болен настолько, что эта операция угрожает его жизни…
– Тогда я говорю родителям, что брать Дар слишком опасно. Я врач, а не… – Она вовремя остановилась. – Я не могу навредить своим пациентам, – мрачно закончила она.
– Ты просто режешь им шеи, – сказала Стек.
– Всего лишь крошечный надрез! – прорычала Горалин. – И, учитывая альтернативу…
– Что за альтернатива? – быстро спросил Рашид.
– Стать Обреченным, – ответила Дорр. – Отвергнутым богами. Обреченным на то, чтобы всегда оставаться одного и того же пола.
– Значит, если ты не отправишь пробирку для какого-то ребенка в этом году, ребенок не сможет сменить пол в следующем?
– Именно поэтому Дар настолько важен. Неужели я режу детей ради забавы?
Каппи глубоко вздохнула.
– Я бы не позволила ей проделать подобное с Поной без надобности. Думаешь, мы дикари?
– Во всем мире, – усмехнулась Стек, – люди мучают собственных детей и говорят, будто это необходимо. И чем больше эти мучения, тем в большей степени их объявляют признаками цивилизованности.
– Прошу прощения, – пробормотал Рашид, – мне нужно поговорить наедине с бозель. – Он двумя широкими шагами пересек помещение, схватил Стек за руку и почти вытолкал ее в приемную. Пока дверь не закрылась, я успел услышать его громкий шепот: «Считаешь себя высоко моральной особой, да? Притом что забыла сказать, что они берут образцы тканей у детей и…»
Горалин посмотрела на нас и закатила глаза. Каппи, Дорр и я кивнули в ответ. Все чужаки, по сути, были не вполне нормальны, в лучшем случае неуравновешенны, а часть – просто сумасшедшие. Если пролитие нескольких капель крови Поны могло спасти ее от дальнейшего пожизненного позора – это того стоило.
