Вирус «В-13» - Михеев Михаил Петрович (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
– Сжечь заразное гнездо!.. Давайте сюда огня!..
Затрещали оконные переплеты, посыпались, захрустели под ногами разбитые стекла. Кто-то уже мчался с бидоном к дверям главного подъезда.
Пронзительно запахло бензином…
– Стойте! – вдруг услышали все хриплый надорванный крик.
По ступеням подъезда, пошатываясь, спускался человек, в синем халате. На руках его звенели наручники.
Толпа замерла.
Старки, наконец, удалось протолкаться вперед. Он пригляделся и в сером свете наступающего утра узнал рыжую голову.
– Это наш редактор! – завопил он. – О'Патли! Ты живой?
Он схватил редактора в охапку. Тот простонал и покачнулся.
– Тише, дружище! У меня прострелена рука.
Послышались недоверчивые возгласы, удивленные восклицания. Многие с завода дизелей знали О'Патли, и сейчас, глядя на уродливое, искаженное лицо стоявшего перед ними старика, никто не мог поверить, что это молодой редактор «Рабочей газеты».
– Поддержи меня, Старки, – сказал О'Патли, с трудом удерживаясь на ногах. – Товарищи! Нам нужно сохранить клинику. Это будет наш документ, который сможет доказать всем справедливость выступления нашей газеты. Тогда мы сумеем добиться суда над хозяевами клиники.
Его прервало чье-то хриплое яростное восклицание.
Рабочие увидели в дверях главного подъезда женщину.
Она стояла, вся подавшись вперед, ухватившись руками за косяки.
На синевато-бледном лице безумным блеском сверкали широко открытые глаза.
– Это она!
Кто-то двинулся вперед.
– Не трогайте ее, – негромко сказал О'Патли. – Она уже наказана.
Женщина продолжала держаться за косяки напряженно вздрагивающими руками; слышалось ее тяжелое затрудненное дыхание. Внезапно она выбросила вперед руку, как бы желая схватить кого-то скрюченными пальцами с длинными поблескивающими ногтями. Ноги ее подкосились, и она опустилась на колени. Уцепившись за дверь, попыталась подняться, но руки бессильно оборвались.
Она упала ничком на холодный цемент подъезда.
Конец «частного дела»
– Трам-там-там! Трам-там-там! – напевала мисс Фруди, просматривая утренние газеты. Настроение у нее было превосходное.
Наконец-то, сегодня она сможет обрадовать своего шефа!
На днях господин Эксон с озабоченным лицом показал ей небольшую заметку в газете. Дело шло о какой-то новой, не известной науке болезни, которая недавно появилась на территории Советского Союза.
Мисс Фруди помнит, что она тогда сказала: «Шеф, очевидно, очень добр, на его месте она не беспокоилась бы. Пусть их болеют, чем угодно, эти коммунисты, которые не ходят в церковь, заставляют женщин управлять государством и рисуют в журналах злые карикатуры на самого господина Эксона».
Но ее шеф ответил, что евангелие учит прощать врагам нашим, что он очень беспокоится, сумеют ли русские справиться с новой, по слухам очень опасной, болезнью.
Он попросил мисс Фруди регулярно просматривать все газеты и немедленно докладывать ему все, что будет печататься по этому поводу.
Последние дни было заметно, что шеф очень расстроен.
Мисс Фруди с добросовестным усердием просматривала каждое утро толстую кипу скучных газет и тоже расстраивалась, что ничем не может утешить своего шефа.
И вот, наконец-то, сегодня «Новости» поместили статью, перепечатанную из советской газеты «Медицинский работник». В статье было сказано, что русские ученые нашли способ лечения неизвестной болезни и сумели вылечить всех заболевших. Мало того, в заключение советские медики предлагали обращаться к ним за помощью, если где-либо появится подобная болезнь, и гарантировали полное излечение.
Подумать только, какие молодцы оказались эти русские!
Мисс Фруди аккуратно очертила статью красным карандашом и, услышав в вестибюле шаги шефа, прямо с газетой в руках, улыбающаяся, побежала ему навстречу.
Сейчас она обрадует господина Эксона!
Опустошенный, с окаменевшим лицом сидел профессор Морге в номере гостиницы. Перед ним на столе лежала газета, – еще не прочитав статьи, по одному ее заголовку он понял: то, чего боялся, совершилось.
Несколько лет тому назад, когда он впервые услышал о работах профессора Русакова, он инстинктом ученого почувствовал угрозу своему непобедимому вирусу.
И это предчувствие оправдалось. Препарат Русакова не излечивал от «голубой болезни». Но он задерживал ее стремительное и гибельное развитие. Это позволило русским ученым- произвести рекордную по своей быстроте и гениальную по своему выполнению операцию на коре головного мозга. Они искали очаг болезни, и они его нашли. «…Самоотверженный поступок пограничника Гусарова позволил…» С усталым безразличием профессор дочитал статью.
Какой-то пограничник Гусаров заставил его, профессора Морге, потерять все!
Профессор безвольно выпустил из пальцев газету, и она бесшумно опустилась на пол.
По странной иронии судьбы он жил сейчас в том же номере гостиницы, в котором жил первые дни после бегства из Берлина. Он сидел в том же кресле, в котором сидел тогда, и, как Гамлет на череп, смотрел на стеклянную ампулу. Жить или не жить. Профессор Морге горько усмехнулся и сунул пальцы в жилетный карман.
Вот она!
И он положил на стол перед собой крохотный стеклянный цилиндрик.
Почему же он не сделал это тогда?.. Очевидно, у него оставалась какая-то надежда. Он считал себя сильнейшим бактериологом мира. Он думал, что только случай, злая судьба помешали ему это доказать. И вот он получил эту возможность. Он бросил русским ученым вызов…
И был разбит.
Господин Эксон, конечно, прочитал статью… Профессор Морге представил себе его взбешенное лицо и брезгливо передернулся.
Он сумеет защититься от его оскорблений…
…Господин Эксон ворвался в номер, как ураган.
– Где этот ученый! – ревел он, потрясая скомканной газетой. – Где этот шарлатан!
Он захлебнулся злобной слюной и плюнул на ковер.
Профессор Морге неподвижно сидел в кресле. Господин Эксон кинулся к нему… и остановился. Притронулся к его руке.
Рука была еще теплая, но профессор Морге был уже мертв.
Прошло полгода
Байдаров прочитал краткое и дружески теплое письмо. Опустил его на стол и старательно разгладил загнувшийся уголок бумаги.
За окном медленно падали пухлые хлопья снега. Они уже покрыли мостовую, тротуары и загладили все выбоины и уродливые шрамы на земле следы сапог и колес автомашин.
Тонкая липка под окном оделась в белоснежную фату. Рассеянно глядя на нее, Байдаров вспоминал, как совсем недавно, под холодным ноябрьским ветром она, жалостно и безвольно покачиваясь, прижималась к его окну тонкими, поникшими веточками. Сейчас она стояла гордая и красивая… и чем-то чужая в своем подвенечном наряде.
«Как невеста!» – пришло в голову Байдарову старое, как мир, но единственно подходящее определение.
– Как чья-то невеста! – повторил он уже вслух.
С ласковой симпатией оглядел стройную липочку, сунул письмо в карман и прошел в соседнюю комнату.
Однако Березкина у себя не оказалось. На его столе лежали коротенькие удилища для подледной рыбной ловли. Байдаров повертел в руках несуразное кургузое удилище и прошел на кухню.
Березкин мазал лыжи, разогревая их над электрической плиткой.
– Это куда вы собрались? – притворно удивился Байдаров.
– За окунями.
– Далеко, осмелюсь спросить?
– Да нет, тут километров за тридцать.
– Хорошенькое «недалеко».
– Зато приеду с рыбой.
– Ты приедешь с насморком, Сережа, – заключил Байдаров, Он шутливо вздохнул и потащил из кармана письмо, Березкин отставил лыжи в сторону и с подозрением уставился на Байдарова.
– Яша, опять?
– Что опять?
– Опять хочешь сорвать рыбалку? – не поеду!
– Да о чем ты?
– Ты принес командировочные?
– Нет, на этот раз простое письмо. От Григорьевой.
– От Григорьевой? – переспросил Березкин и потянулся за лыжей. – Что-то не помню такой.
