Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Что… Что это было?.. – просипел сосед, отнимая руку от рассеченного лба. – Взрыв, что ли?..
Колотившийся в дверь сгоряча саданул ее разбитым плечом и, взвыв, ополз у порога.
– От-крой-те!..
– Некому… – выдавил, глядя на него в ужасе, Алексей. – Некому открыть… Ментов… тоже… накрыло…
– Откуда знаешь?.. – прохрипел сосед. Потом вскинулся и уставил на Алексея изумленный вытаращенный глаз. На месте второго глаза у него было какое-то кроваво-черное месиво. – Постой-постой… – задохнувшись, с угрозой выговорил сокамерник. – А ты что это целенький?.. Тебя что ж, не тронули?..
– Ну да, не тронули!.. – плачуще выкрикнул Колодников, спешно хватаясь за скрытое брючиной колено. – Чуть ногу не перебили – встать не могу!..
Скривился, как от боли, и, опасаясь полностью перенести вес на, якобы, поврежденную ступню, с кряхтением поднялся с пола…
Глава 16
На огражденном проволочной сеткой асфальтовом пустыре позади бывшего здания «ДОСААФ» средь бела дня натаскивали омоновцев на разгон демонстрации. Рослые кряжистые парни в бронежилетах поверх синевато-серой камуфлы, в высоких шнурованных ботинках и в красных беретах, нахлобученных прямо на черные наголовники с единой овальной прорезью для глаз, стояли до поры вольно и лишь переминались лениво, отчего длинная неровная шеренга легонько колыхалась. На поджарых задницах нежно позванивали привешенные к ремням наручники.
– Р-ряйсь! – раскатисто и гнусаво скомандовал в мегафон некто невидимый.
Шеренга дрогнула, подобралась, стала попрямее.
– Ат-ставить!.. Р-ряйсь!
Пробиравшийся куда-то задворками интеллигентно-бомжеского вида россиянин средних лет (явно из тех, что еще не роются в мусорных ящиках, но уже собирают по этажам пустые бутылки) остановился, точно громом пришибленный, и, подумав, подошел поближе. Зря это он, ей-Богу… Внешность у опустившегося зеваки была такая, что хотелось немедленно забрать его и препроводить. На смуглом от грязи лице слезливо стыли прозрачные, исполненные горечи глаза. Да и одежда заставляла насторожиться. Джинсы и куртка усажены блямбами серой грязи, а местами и пятнами, подозрительно напоминавшими недавно подсохшую кровь.
– Арш!..
Полсотни здоровенных глоток рявкнули так страшно, что бывший интеллигент невольно вздрогнул. Спустя секунду рык повторился, и до зеваки дошло наконец, что головорезам в камуфле положено рявкать при каждом шаге. Не иначе – для устрашения. Что ж, уже страшно…
– Ат-ставить!.. – оглушительно прогнусили в мегафон. – Куда торопитесь? Куда торопитесь? Медленней, все медленней! Дайте им испугаться… Ну-ка, по новой…
Побрякивая наручниками и помахивая дубинками черноголовые безликие чудища вразвалку двинулись обратно. Уже было видно, кто это там ими командует. Толстячок-майор дирижировал построением с помощью свободной от мегафона руки.
– Повторяю задачу… Середина цепи – отсюда досюда – это группа захвата. Нацелена на главарей. Вот на них… – И толстячок ткнул левой рукой туда, где метрах в тридцати спокойно стояли и перекуривали несколько милицейских чинов. – По команде «бегом» фланги охватывают толпу… Группа захвата врезается в центр и берет зачинщиков… Р-ряйсь!.. Арш!..
Глотки снова исторгли страшный нечеловеческий выдох, от которого, право, на спине начинала елозить шкура.
– Толпа!..
Идущие в цепи вскинули на уровень груди резиновые палки, прочно зажатые в обеих руках. В смуглом от грязи лице бомжа что-то дернулось, а губы горестно поджались. Несомненно с толпой он отождествлял именно себя, а не перекуривающих в отдалении ментов.
Стоял солнечный апрельский денек. Повсюду лезли на свет Божий крохотные некрещеные листики, деревья были нежно зелены и прозрачны. Самая погодка для тренажа.
– Бегом… арш!
Цепь заколебалась, хлынула, смыкаясь вокруг равнодушных к происходящему курильщиков. Замелькали резиновые палки, кроша и рассекая прядки сигаретного дыма, после чего красные береты снова двинулись вразвалочку на исходный рубеж.
Подавленный увиденным зевака повернулся и, горестно ссутулясь, побрел себе дальше. И правильно. Соображать надо, куда можно близко подходить, куда нельзя… Хотя что им один бомж! Им демонстрацию подавай…
Дворами, избегая выбираться на улицы, он извилисто пронизал два квартала и вышел к неприметной пятиэтажке хрущевского архитектурного стиля, где уже который раз в сильном сомнении оглядел свой наряд и даже попробовал оттереть наиболее мерзкую грязевую блямбу. Тогда-то и налетел на него (точнее – почти налетел) некий прилично одетый прохожий, стремительным шагом направлявшийся к одному из подъездов пятиэтажки.
Шарахнулся, хотел обойти, потом вдруг всмотрелся – и остолбенел.
– Лешка?.. Ты откуда такой?..
– Из ментовки… – последовал мрачный ответ.
– Не по-нял!.. Это что, в связи с-с… с тем, о чем мы тогда?..
– Нет, – сердито скосоротившись, бросил тот, кого назвали Лешкой. – Это совсем в другой связи. Хотя и с этим тоже… А ты тут чего?..
– Так номер же вышел!.. – ликующе вскричал прилично одетый, выдергивая из наплечной сумки какую-то газетенку. Был он носат, ушаст и порывист в движениях. – Да ты что, в киоски еще не заглядывал?.. Нарасхват идет!..
– Да вот не поставили как-то, знаешь, киоска в камере… – с безобразной ухмылкой отвечал ему странный знакомый. – Авторский экземпляр, что ли? – коротко взглянув на победно поднятую газету, спросил он. – Миле несешь?..
– Ну да! Обрадовать-то – надо… Нам с ней еще работать и работать! Читатели с утра оба телефона в редакции оборвали – номер экстрасенса спрашивают… А ты чего мнешься, не заходишь?..
– Паш, ты слепой, что ли?.. – вспылил тот. – Не усек еще, в каком я виде?..
– Забежал бы домой, переоделся…
– Домой?.. – Лешка посопел, болезненно поморщился, почесал затылок сквозь лыжную шапочку. – А, ладно!.. – решился он вдруг. – Будь что будет! Пошли!..
И твердым шагом направился к подъезду.
Следует отдать должное Миле, сенсационный номер Пашиной газеты да еще и с фотографией взволновал ее гораздо меньше, чем постигшее Алексея несчастье. Паша Глотов был даже слегка обижен таким невниманием к прессе. Жертву милицейского произвола немедленно сунули в ванну, а одежду ее – сначала в бачок с каким-то едким раствором, потом в стиральную машину.
Паше определенно срывали триумф. Вечно этот Колодников все испортит. Угораздило же их встретиться перед домом!..
Когда Алексей в просторном махровом халате (ранее принадлежавшем, будем надеяться, Милиному мужу, а не кому другому) ступил в кухню, рубашка его и носки уже сохли над газовой плитой, а с куртки счищались последние пятна грязи. Где сохли свитер и джинсы – неизвестно… Паша Глотов с кислой физиономией и оскорбленно выпрямленной спиной сидел у стола, на краешке которого тонко благоухал типографской краской авторский экземпляр газеты «Спокойной ночи!» Бросался в глаза подзаголовок рядом с портретом: «ЭКСТРАСЕНС УТВЕРЖДАЕТ: МИРОВАЯ АСТРАЛЬНАЯ ВОЙНА УЖЕ НАЧАЛАСЬ». Мила на фотографии выглядела загадочной и какой-то даже отрешенной. Не то что в жизни…
– Слушай, вас же там, наверное, не кормили!.. – всполошилась она. – Есть будешь?
– Я бы даже выпил, – хмуро сообщил Колодников.
Паша полез в наплечную сумку и выставил на стол бутылку сухого, несомненно, прихваченную, чтобы обмыть дебют.
– Мог бы взять и покрепче… – ворчливо заметил Алексей. – Я ведь теперь дебошир и алкоголик…
Паша поколебался и, несколько насупившись, вынул из наплечной сумки еще и бутылку водки.
Впрочем, стоило Колодникову завести разговор о своих злоключениях в камере, глаза Паши Глотова вспыхнули, и репортер, мигом излечась от хандры, включил диктофон.
– …Ну, кого смогли – перевязали… Вся вода питьевая из бутылок на промывку пошла… – безразлично и хрипловато, как и подобает отмотавшему срок, излагал Алексей. – Засов нам на двери отбили аж под утро… Ментов-то из ночной смены тоже побило… Ну, а утром, понятно, скандал, начальство понаехало… Хотели сначала драку в камере пришить – дескать, сами же друг друга и замочили, ну а как ее пришьешь, драку-то? Двери заперты, все отобрано, а раны, в основном, ножевые… Одна даже огнестрельная… Да тут еще двоим померещилось, что это их менты сами и лупцевали… Ничего ситуация, да?..
