Идентификация Спрута - Щеглов Сергей Игоревич (полные книги .TXT) 📗
– Какой разговор, Михаил Аронович! – воскликнул Калашников, наспех накрывая на стол. – Угощайтесь! Материализовать вам шербету или рахат-лукуму?
– Нет, – качнул головой Гринбрег. – Только кофе. Форму, знаете ли, поддерживаю.
Он уселся к журнальному столику и наполнил чашечку густой черной жидкостью.
– У меня проблемы, – сказал Калашников, с трудом сдерживая довольную ухмылку.
– Наконец-то, – сухо прокомментировал Гринберг. – Надеюсь, они непосредственно связаны с нашим проектом?
– Не совсем, – Калашников замялся и на всякий случай тоже налил себе кофе. – Скорее, они связаны с предыдущим проектом, еще по ведомству Штерна.
– Не скромничайте, Артем Сергеевич, – вздохнул Гринберг. – Ведомство Штерна для вас – давно пройденный этап. Насколько я понимаю, вы снова контактировали с пустотными шейхами?
– Два раза, – кивнул Калашников. – После первого мною заинтересовалось Шестнадцатое управление ФИА, а после второго я заинтересовался телепатией.
– И с какой же из этих проблем я могу вам помочь? – поинтересовался Гринберг. Он отхлебнул кофе, поморщился и залпом осушил чашку.
– Телепатия решила бы обе… – мечтательно протянул Калашников.
– Да неужели? – усмехнулся Гринберг. – И что вы знаете о телепатии?
– Некоторые из моих знакомых способны читать мысли сразу у миллиона эрэсов, – похвастался Калашников.
– Именно у эрэсов? – уточнил Гринберг. – А как насчет роботов?
Калашников нахмурился. Насчет роботов обучающий модуль не сказал ни слова.
– И кстати, сколько сезов от роду вашим знакомым? – снова спросил Гринберг.
На этот раз Калашников знал ответ. А потому налил себе целый стакан черного турецкого кофе и мрачно отпил половину.
– Ладно, уговорили, – сообщил он Гринбергу, на что тот молча развел руками. – Отставить телепатию. Помогите хоть с Шестнадцатым управлением разобраться.
– Помогу, – кивнул Гринберг. Кофе себе он больше наливать не стал, а вытащил из кармана металлический брусок размером с авторучку.
– Это что у вас такое? – тут же заинтересовался Калашников.
Гринберг положил брусок на стол и подмигнул левым глазом:
– Средство от всех проблем. Но сначала все же расскажите, что там у вас с Шестнадцатым управлением.
– Да обычное дело, – поморщился Калашников. – Всех, кто со спонками тесно контактирует, они берут в оборот – подкупают, сажают на компромат или вовсе на своего биоробота заменяют. Подкуп в моем случае исключен, насчет биоробота я и сам справлюсь, а вот что с компроматом делать – ума не приложу. Миноуи говорит, что на Авареске мне устроят какую-нибудь провокацию, а потом обвинят в разжигании насилия и отдадут под галактический суд без малейшей надежды на правосудие. Придется еще и в Шестнадцатое управление вербоваться, а я и без того уже путаюсь, на кого я на самом деле работаю. Я вызвал было Лапина, посоветоваться, а он меня к вам переправил – дескать, разведчик я, а не контрразведчик, провокации – это по гринберговской части.
– Правильно сделал, – кивнул Гринберг. – Провокации – это действительно по моей части. Значит, не хотите под суд?
– Не хочу, – твердо ответил Калашников. – Но и визит отменять не собираюсь.
– Я почему-то так сразу и подумал, – улыбнулся Гринберг. – В таком случае, дорогой мой Артем Сергеевич, вам нужно будет сыграть на опережение. Не дожидаться, пока Управление вам провокацию устроит, а самому ее организовать.
– С помощью этой штуки? – Калашников указал на брусок.
– Совершенно верно, – подтвердил Гринберг. – Долг каждого цивилизованного эрэса – останавливать насилие всеми имеющимися в его распоряжении законными средствами. В вашем случае выполнить этот долг будет очень легко – ведь вы будете иметь дело с роботами. Вот, возьмите, – Гринберг щелчком отправил брусок через стол.
– Это бомба? – предположил Калашников, взвесив брусок на ладони.
– Это глушилка, – пояснил Гринберг. – Работает от автономного источника, не регистрируется стандартными галактическими средствами, не занимает много места. После включения обеспечивает блокировку любых управляющих сигналов в масштабах планеты.
– Хорошая штука, – заметил Калашников. – Но чем она мне поможет? Выскочат на улицу переодетые роботами агенты ФИА, закричат «Слава Пророку!» и ну прохожих резать; я нажимаю кнопку, управляющие сигналы заблокированы, но как это на резню повлияет?
– Вот поэтому на кнопку нужно будет нажать чуть раньше, – ответил Гринберг. – Хитрость заключается в том, что у всех якобы автономных аваресковских роботов предусмотрен режим дистанционного управления. Коды доступа к этому режиму, разумеется, засекречены, так что в случае его использования никто ничего не докажет. Ваши друзья из ФИА договорятся со фтальхскими безопасниками и в нужный момент просто скомандуют роботам начать беспорядки. Однако если к тому времени вы уже нажмете на кнопочку – сигнал просто не дойдет до адресата. Предупрежденный вооружен, не правда ли?
– Как у вас все просто получается, – хмыкнул Калашников. – А если они все-таки роботами переоденутся?
Гринберг покачал головой и молча налил себе вторую чашечку кофе. Калашников сообразил, что задал неверный вопрос. Да, ему очень хотелось поболтать с Гринбергом – о ФИА, о типичных сценариях провокаций, о том, в каких случаях в массовых беспорядках может быть обвинен инопланетный гость; но Гринберг явился сюда вовсе не для пустой болтовни. Фактически, он уже сделал все, что требовалось.
– Все верно, Артем Сергеевич, – сказал Гринберг, прочитавший мысли Калашникова как открытую книгу. – С удовольствием бы посидел с вами еще часок, но дела, дела. Вы ведь у Звездной России не единственный боец невидимого фронта!
– Понимаю, – кивнул Калашников. – Но поболтать все равно хочется. Выкроите часок – дадите знать?
– Непременно, – легко пообещал Гринберг. – И очень может быть, что даже до завершения операции.
Он поднялся на ноги, коротко махнул рукой опешившему Калашникову и пропал, оставив после себя быстро погасшее мерцание телепорта. Вот так, сказал себе Калашников. «Может быть, до» – в переводе это означает «не раньше, чем после». Видать, ситуация у нас и в самом деле не сахар. Видать, и в самом деле война на носу.
3.
Калашников допил свой обжигающе горький кофе, причмокнул и понял, что проголодался. Война войной, пришла на ум старая поговорка, а обед по расписанию. Тем более, что пора ощущения анализировать – как она там, нановодка, действует на организм или до сих пор дурака валяет?
Калашников добавил на стол тарелку с кальмарами в кляре, вооружился трехзубой вилкой и откинулся на спинку кресла. Подцепил с тарелки пару колечек, поднес вилку ко рту и замер, осознав первую странность этого необычного утра.
Я выпил две чашки кофе, подумал Калашников. Вместо обычного бокала вина или кружки пива. И вчера вечером я почему-то спокойно читал Калашникова, вместо того чтобы демонстрировать роботам «настоящего зверуса». Неужели действует?
Калашников повертел в руках вилку и положил ее обратно на стол. Кофе вместо коньяка – это хорошо; а чем еще можно похвастаться? Цветы я вчера дарил исключительно в рамках епитимьи, а что с УРТ-1965 философские беседы вел – так это просто так…
Ну да, конечно, оборвал себя Калашников. И давно это ты начал «просто так» вести философские беседы с роботами? Да еще потом в спешке собственные классические книги перечитывать, чтобы в следующий раз свои мысли доходчивее излагать?!
Калашников хлопнул в ладоши и с новыми силами схватился за вилку. Действует! Действует, родимая! И если я правильно помню ту древнюю задумку, то будет действовать все сильнее и сильнее – пока не сделает из меня человека!
Тарелка перед Калашниковым опустела за считанные секунды; появившийся бокал с апельсиновым соком был немедленно выпит, лишняя посуда растворена в воздухе. Из стены, на мгновение обернувшейся стенным шкафом, вылетел серебристо-серый комбинезон и мягко лег на спинку соседнего кресла. Калашников специально придуманным движением вдвинул собственное кресло в пол, снял шорты и обрушил на себя мощные струи контрастного душа. Все-таки хорошо жить в двадцать третьем веке, подумал Калашников минуту спустя, высушенный молекулярным феном и облаченный в официальный комбинезон Звездного Пророка. Сыт, помыт, одет – и даже нос не заложен! Жаль только, Гринберг быстро убежал – ну ничего страшного, больше времени на «желтое небо» останется.
