Тау ноль - Андерсон Пол Уильям (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

Можно приблизиться к скорости света, но ни одно тело, обладающее массой покоя, не может ее достигнуть. Все меньше и меньше становились приросты скорости, благодаря которым «Леонора Кристина» приближалась к этому недостижимому пределу. Таким образом, могло показаться, что вселенная, которую наблюдал ее экипаж, не может быть искажена сильнее.

Аберрация в состоянии в крайнем случае сместить звезду на 45 градусов; эффект Допплера может бесконечно смещать в красную сторону спектра фотоны за кормой, но только удвоить частоты впереди.

Тем не менее, предела обратному тау не существовало, а именно тау был мерой изменений в воспринимаемом пространстве и ощущаемом времени.

Соответственно не было предела оптическим изменениям; и космос впереди и позади мог сокращаться, стремясь к нулевой плотности, где столпятся все галактики.

Таким образом, когда корабль совершил свой великий рывок вдоль половины Млечного Пути и развернулся, чтобы нырнуть сквозь его центр, в перископ корабля было жутко глянуть. Ближайшие звезды стремились назад с такой скоростью, что было видно воочию, как они пересекают поле зрения поскольку к этому времени снаружи проходили годы, пока внутри тикали минуты. Небо больше не чернело, оно было мерцающим пурпуром и становилось ярче по мере того, как внутри проходили месяцы: поскольку взаимодействие силовых полей и межзвездной среды — в данном случае, межзвездного магнетизма — высвобождало кванты. Более далекие звезды срослись в два шара, пылающий голубой впереди, глубокий багровый за кормой. Но постепенно эти шары стягивались в точки и тускнели, потому что почти все их излучение сместилось за пределы видимого спектра, к гамма-излучению и радиоволнам.

Видеоскоп был отремонтирован, но он уже не способен был компенсировать картину. Система просто не могла различить отдельные звезды дальше, чем на расстоянии нескольких парсеков. Техники разобрали инструмент и восстановили его с повышенными возможностями, чтобы не пришлось лететь совсем незрячими.

Этот проект и несколько других перестроек, возможно, были полезнее для тех, кто их осуществлял, чем сами по себе. Те, кто работал, не замыкались в своих скорлупках, как делали слишком многие их товарищи по кораблю.

Борис Федоров нашел Луиса Перейру на палубе гидропоники. Доставали урожай из бака с водорослями. Управляющий биосистем работал вместе со своими людьми, раздетый как и они, с него стекали вода и зеленая липкая грязь. Они заполняли металлические горшки, которые стояли на тележке.

— Фью! — сказал инженер.

Под усами Перейры сверкнули зубы.

— Не выступай против моего урожая так громко, — ответил он. — В свое время будешь его есть.

— Я а-то удивлялся, как имитация лимбургского сыра получилась такой натуральной, — сказал Федоров. — Можно поговорить с тобой?

— А позже нельзя? Мы не можем остановиться, пока не закончим. Если что, то вам придется надолго затянуть пояса.

— У меня тоже неотложное дело, — сказал Федоров, посуровев. — Лучше пусть мы будем голодными, чем разобьемся.

— Тогда продолжайте без меня, — сказал Перейра своей бригаде. Он выпрыгнул из бака и направился в душ, где наскоро сполоснулся. Не позаботившись вытереться или одеться — на этом, самом теплом уровне корабля, — он повел Федорова к себе в кабинет.

— Между нами говоря, — признался он, — я несказанно рад предлогу избавиться от этого грязного занятия.

— Ты гораздо меньше обрадуешься, когда услышишь, в чем дело. Придется серьезно поработать.

— Тем лучше. Я ломал голову над тем, как удержать мою команду, чтобы она не развалилась. То, чем мы сейчас заняты — не та работа, которая вызывает восторг. Ребята поворчат, но будут счастливы заняться хоть чем-то, кроме повседневной рутины.

Они прошли через секцию зеленых растений. По обе стороны прохода листья наполняли воздух запахами, шелестели, когда их задевали. Фрукты висели среди листвы, как фонарики. Становилось понятно, почему у работающих здесь оставалось хоть какое-то подобие спокойствия.

— Меня поднял по тревоге Фокс-Джеймсон, — пояснил Федоров. — Мы достаточно приблизились к центральной галактической туманности, чтобы можно было использовать новые инструменты, разработанные с целью получения точных значений плотности материи.

— Хм? Я думал, что наблюдениями занимается Нильсон.

— Предполагалось, что он. — Федоров нахмурился. — Но у него слегка поехала крыша. В последнее время от него ничего невозможно добиться.

Остальным членам его группы, даже людям из мастерской, которые делают для них оборудование, как Ленкеи… им приходится выполнять его работу, насколько это в их силах.

— Это плохо, — сказал Перейра. Его хорошее настроение улетучилось. Мы полагались на Нильсона в разработке инструментов для межгалактической навигации при ультранизком тау, так ведь?

Федоров кивнул.

— Лучше бы ему побороть хандру. Но не в этом сегодня проблема. Когда мы войдем в эти облака, то столкнемся с самой плотной полосой, из всех, что до сих пор встречались — в силу релятивистских эффектов. Я уверен, что мы вполне можем пройти сквозь нее. Но все же я хотел бы укрепить некоторые части корпуса, чтобы обезопасить нас наверняка. — Он рассмеялся коротким лающим смехом, — «Наверняка» — в таком полете! Как бы то ни было, моя техническая бригада будет работать в этой части корабля. Вам придется убрать у них с дороги установки. Все это я хотел обсудить с тобой.

— Угу. Ага. Вот мы и пришли.

Перейра взмахом руки направил Федорова в маленькое уютное помещение с письменным столом и полкой для бумаг.

— Сейчас покажу схему нашего размещения.

Они обсуждали деловые вопросы в течение получаса. (За стенками корабля прошли столетия). Добродушие Федорова, исчезло без следа. Он говорил кратко, почти грубо.

Убрав чертежи и заметки, Перейра негромко спросил:

— Ты не очень хорошо спишь по ночам?

— Я занят, — буркнул инженер.

— Дружище, на работе ты преуспеваешь. Синяки под глазами у тебя не от работы. Это Маргарита, так ведь?

Федоров дернулся на стуле.