Мертвая зона - Кинг Стивен (прочитать книгу .txt) 📗
– Чего уж там, – с горечью отозвался Джонни, – разве вы не знаете, что мы обожаем рекламу? Ради саморекламы мы и подаемся в экстрасенсы.
– Сомневаюсь, – сказал Баннерман. – Во всяком случае, не вы. Н-да, опростоволосились. Теперь ничего не поделаешь.
А Джонни мысленно уже видел газетные заголовки – пикантную добавку к недавно забурлившей похлебке: ШЕРИФ ИЗ КАСЛ-РОКА ПРИВЛЕКАЕТ МЕСТНОГО ЭКСТРАСЕНСА К ДЕЛУ ОБ УДУШЕНИИ. ЯСНОВИДЯЩИЙ ИДЕТ ПО СЛЕДУ «НОЯБРЬСКОГО УБИЙЦЫ». МОЕ ПРИЗНАНИЕ В МОШЕННИЧЕСТВЕ – ФАЛЬШИВКА, – ЗАЯВЛЯЕТ СМИТ.
Перед входом в кабинет сидели два помощника шерифа; один дремал, другой пил кофе и с мрачным видом просматривал донесения.
– Его что, жена из дому выставила? – раздраженно сказал Баннерман, кивая в сторону спящего.
– Только что вернулся из Огасты, – ответил помощник. Это был совсем еще мальчишка, с ввалившимися от усталости глазами. Он с интересом посмотрел на Джонни.
– Джонни Смит. Фрэнк Додд. А этого спящего красавца зовут Роско Фишер.
Джонни кивнул в знак приветствия.
– Роско говорит, что генеральный прокурор затребовал дело, – сказал Додд Баннерману. Вид у полицейского был возмущенно-задиристый и в то же время растерянный. – Хорошенький подарочек к рождеству, правда?
Баннерман слегка потрепал Додда по загривку.
– Не надо так переживать, Фрэнк. И вообще ты чересчур усердствуешь.
– Должно же что-нибудь выплыть из этих донесений… – Додд пожал плечами и постучал пальцем по стопке бумаг. – Ну хоть что-нибудь.
– Иди домой, Фрэнк, отдохни малость. И забери с собой эту спящую красавицу. Не хватало, чтобы кто-то из репортеров щелкнул его сейчас. А наутро в газетах заголовок: «РАССЛЕДОВАНИЕ В КАСЛ-РОКЕ ИДЕТ ПОЛНЫМ ХОДОМ», – и нас всех отправляют мести улицы.
Баннерман провел Джонни в свой кабинет. Стол завален исписанными листами бумаги. На подоконнике – три фотографии: Баннерман, его жена и дочь Катрина. На стене – диплом в аккуратной рамке, а рядом, тоже в рамке, – первая полоса местной газеты «Колл» с сообщением о победе Баннермана на выборах.
– Кофе? – спросил Баннерман, отпирая бюро.
– Нет, спасибо. Лучше еще чаю.
– Миссис Цукерман бережет чай как зеницу ока, – сказал Баннерман. – Каждый день, к сожалению, уносит его домой. Могу предложить тоник, только нам придется еще раз пройти сквозь строй, чтобы добраться до автомата. Хоть бы они разошлись по домам.
– Ничего, я обойдусь.
Баннерман принес небольшой запечатанный конверт.
– Вот, – сказал он и, помедлив, протянул его Джонни.
Джонни взял конверт, но не спешил открывать.
– Надеюсь, вы понимаете – никаких гарантий. Я не могу ничего обещать. Иногда получается, иногда нет.
Баннерман лишь устало передернул плечами и повторил:
– Волков бояться – в лес не ходить.
Джонни вскрыл конверт и вытряхнул на ладонь пустую пачку «Мальборо». Красно-белую пачку. Он держал ее в левой руке и смотрел на стену. Серая стена. Обычная серая стена. Красно-белая пачка. Обычная красно-белая пачка. Он переложил пачку в другую руку, потом пожал ее в обеих ладонях. Он ждал, ждал хоть какого-нибудь видения. Ничего. Он продолжал сжимать пачку, надеясь на чудо, словно забыв, что если образы возникают, то возникают тотчас же.
Наконец Джонни возвратил пачку.
– Увы, – сказал он.
– Не вышло?
– Нет.
Раздался громкий стук в дверь, и показалась голова Роско Фишера. Он выглядел сконфуженным.
– Джордж, мы с Фрэнком идем по домам. Не знаю даже, как это я вырубился.
– Надеюсь, в патрульной машине с тобой этого не случится, – сказал Баннерман. – Передай привет Дине.
– Обязательно.
Фишер бросил взгляд на Джонни и прикрыл дверь.
– Ну что ж, – сказал Баннерман. – Во всяком случае, попробовали. Я отвезу вас…
– Я бы хотел осмотреть парк, – перебил его Джонни.
– Бессмысленно. Там снегу по колено.
– Но вы сможете найти то место?
– Еще бы. Но что это нам даст?
– Не знаю. И все же давайте сходим.
– За нами увяжутся газетчики. Как дважды два четыре.
– Вы говорили, что есть задняя дверь.
– Есть. Аварийный выход. Проникнуть через него в здание можно, но если выбираться этим путем, сработает сигнализация.
Джонни присвистнул.
– Что ж, пусть увязываются.
Несколько секунд Баннерман испытующе смотрел на него и наконец кивнул.
– Идемте.
Как только они вышли из кабинета, репортеры вскочили с мест и окружили их. Джонни вдруг вспомнилась ветхая конура в Дареме, где чудаковатая старуха держала своих колли. Если кто шел мимо с удочкой, собаки выбегали навстречу и нагоняли страху. Они даже и не кусались, просто хватали за ноги.
– Вы знаете, Джонни, кто это?
– Есть идеи?
– Как насчет биотоков, мистер Смит?
– Это вам, шериф, пришла мысль пригласить экстрасенса?
– Шериф Баннерман, об этом знают полиция штата и генеральный прокурор?
– Джонни, вы надеетесь раскрыть это дело?
– Шериф, вы его уже оформили своим помощником?
На ходу застегивая куртку, Баннерман медленно, но решительно пробивал себе дорогу.
– Мне нечего пока сказать. Нечего.
Джонни отмалчивался.
Пока репортеры толпились в вестибюле, Джонни с Баннерманом спустились по заснеженным ступенькам. Они обошли машину шерифа и начали переходить улицу; тут кто-то из репортеров сообразил, что они направляются в городской парк. Несколько человек бросились обратно за верхней одеждой. Те, кто был уже в пальто, гурьбой, галдя, как школьники, скатились вниз по лестнице.
В снежной мгле мелькали огни. Ветер с воем швырял им в лицо хлопья снега.
– Ни черта вы здесь не разглядите, – сказал Баннерман. – Вы… тьфу, пропасть! – Репортер в толстой шубе и нелепом берете налетел на него и едва не сшиб с ног.
– Извините, шериф, – пробормотал он, – забыл галоши. А тут скользко.
Впереди из темноты выплыла желтая нейлоновая веревка, протянутая над землей. На веревке раскачивалась табличка с надписью: ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.
– Голову вы тоже забыли, – сказал Баннерман. – А ну-ка, осадите все назад! Назад, кому говорю!
– Парк – общественная собственность, шериф, – крикнул кто-то из газетчиков.
– Пусть так, но здесь ведется расследование. Так что стойте лучше за ограждением, не то вам придется провести ночь в кутузке.
Он посветил фонариком, а затем приподнял веревку, чтобы Джонни мог пройти. Они двинулись вниз по склону к заваленным снегом скамейкам. Позади сгрудились репортеры, светя фонариками, так что Джонни и Джордж Баннерман шли как бы в полосе тусклого света.
– Снег прямо в глаза, – сказал Баннерман.
– Все равно пока не на что смотреть, – отозвался Джонни.
– Пока не на что. Я уже говорил Фрэнку, чтобы он снял веревку. Хорошо, у него до этого руки не дошли. Хотите подойти к эстраде?
– Потом. Покажите, где валялись окурки.
Они прошли еще немного, и Баннерман остановился.
– Здесь, – сказал он и осветил выпиравшую снежным горбом скамейку.
Джонни снял перчатки, сунул их в карманы пальто и, опустившись на колени, начал сметать снег с сиденья. Баннермана вновь поразило его лицо – изможденное, бледное. Сейчас он напоминал истового богомольца.
Руки у Джонни озябли, почти онемели. Снег под ладонями таял. Наконец он добрался до выщербленной, рассохшейся древесины. И все вдруг представилось ему отчетливо, будто сквозь увеличительное стекло. Когда-то скамейка была зеленого цвета, но со временем краска облупилась или стерлась. Два ржавых стальных болта скрепляли сиденье со спинкой.
Он сжал сиденье обеими руками, и тут на него нахлынуло что-то необъяснимое – никогда прежде это не ощущалось столь остро, и лишь еще раз с ним случится подобное. Изо всех сил он сжимал скамейку и, наморщив лоб, неотрывно смотрел на нее. Это была…
(Летняя скамейка)
Сколько сотен людей сидело на ней, слушая «Боже, храни Америку», «Звезды и полосы» («Не обижай своих друзей с перепончатыми лапками… у этой утки наверняка есть де-ее-точки…») или боевой марш в исполнении касл-рокских «Пантер»? Зеленая листва, легкая осенняя дымка – она будит воспоминания о летящей мякине, о людях, орудующих вилами в тусклых сумерках. Буханье большого барабана. Мягкое звучание золоченых труб и тромбонов. Школьники-оркестранты в униформе…
