Боги мира реки - Фармер Филип Хосе (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Включая первого — Святого Петра, — добавил Бертон.
— Петр считался не папой, а первым епископом Рима, — поправил его Фрайгейт.
— Он что, действительно там был?
— Да, его казнили в Риме. Тем не менее, он по-прежнему живет на Реке.
Петр трижды умирал, но пока еще не дошел до статуса «продвинувшегося».
— Значит, мы можем воскресить его и узнать всю правду об Иисусе и христианстве? — с восторгом спросил Бертон. Впрочем, тут есть одно «но».
Слова не могут являться объективной истиной. Даже в устах такого человека.
— Записи Иисуса хранятся в памяти компьютера, — сказал Фрайгейт. — Его ватан исчез, однако мы можем посмотреть «фильм» о его жизни.
— А как Святой Павел?
— О, Святой Павел! — с улыбкой ответил Фрайгейт. — Сначала он следовал ортодоксальному иудаизму. Потом стал фанатичным христианином и, пожалуй, больше всех извратил учение основателя. Попав в Мир Реки, Павел фанатично проповедовал заповеди шансеров. Но поскольку Церкви Второго Шанса нужны верующие, а не фанатики, они вышибли его вон из своих рядов. Теперь, насколько я знаю, он увлекся учением доуистов.
— Доуистов?
— Я расскажу о них как-нибудь в другой раз. Что же касается Павла, то он живет на Реке. Я нашел его хижину и немного понаблюдал за ним. На вид неприятный коротышка, но оратор, конечно, изумительный. Павел отказался от безбрачия, и, судя по слухам, огонь его страсти пытаются погасить сразу несколько женщин.
Фрайгейт показал им ватаны трех мужчин, которых он поместил в свою коллекцию из-за их маниакального стремления к насилию и огромной известности в двадцатом веке. Бертон слышал эти имена от других обитателей долины, но сам о них почти ничего не знал. Адольф Гитлер появился на свет за год до его смерти. Иосифу Джугашвили, более известному, как Сталин, в год смерти Бертона исполнилось одиннадцать лет. Мао Цзе-дун родился в 1893 году.
— Я поставил их матрицы на задержку, — сказал Фрайгейт. — Мне не хватило времени на просмотр их жизней в Мире Реки, но по отдельным эпизодам я понял. что они нисколько не изменились. Их ватаны имеют такую же окраску, как у Ивана Грозного. Его я, между прочим, тоже отыскал.
— Ты считаешь, что нет никакой надежды на их исправление? — спросил Нур.
— Да. Во всяком случае, на данный момент. Они по-прежнему остались садистами и убийцами, которые испытывают оргазм от массовой резни.
Патологические психопаты.
— Но Лога говорил, что в Мире Реки нет настоящих психопатов. На предварительной стадии воскрешения их тела излечили, устранив химический дисбаланс, который вызывал отклонения психики.
Фрайгейт пожал плечами:
— Да. Я знаю. Но дисбаланс элементов здесь ни при чем. Они по-прежнему сеют раздор и совершают зверские преступления. Поэтому они и только они ответственны за свои поступки.
— Возможно, ты прав. Но это еще не повод для уничтожения их матриц. Мы не должны укорачивать время, отведенное им на исправление. Пути судьбы неисповедимы. Они могут претерпеть какие-то радикальные изменения характера и, увидев свет истины, спасти свои души. Вспомни Геринга.
— Геринг раскаялся и признал свою вину много лет назад. А эти существа — Сталин, Гитлер, Мао и Иван Грозный — по-прежнему готовы и фактически жаждут убивать любого, кто встанет на их пути. Они рвутся к власти — безмерной власти, которая давит других людей и разрушает все, что ей противостоит.
Знаешь их лозунг? Кто не с нами, тот против нас! А ты говоришь, что они не параноики! Эти люди полностью оторваны от реальности. Они не воспринимают мир таким, какой он есть, и поэтому стараются превратить его в ту мерзость, которая так близка их загаженным душам.
— Но многими людьми управляют те же желания.
— Зло бывает маленьким и большим!
— Ты хотел сказать, что бывают маленькие и большие пакостники. На свете нет такой вещи, как абстрактное зло. Зло всегда состоит из конкретных дел и конкретных исполнителей.
Устав от их перебранки, Бертон начал проявлять нетерпение:
— Истинная философия обретается не в беседах, как думают некоторые мудрецы, а в решительных действиях. Пит, ты много говоришь о том, что хотел бы сделать. Почему? Не потому ли, что ты боишься совершать поступки? Мне кажется, твой страх исходит из чувства самонеудовлетворенности.
— Просто я придерживаюсь правила: «Не судите, да не судимы будете».
— Ты веришь, что тебя не будут судить, если ты воздержишься от осуждения других? — насмешливо спросил Бертон. — Чепуха! Никто еще не избежал сплетен и болтовни людей. Даже святые не могли удержаться от осуждений, хотя и делали вид, что это идет во благо их оппонентам. Порицание и брань заложены в нас на подсознательном уровне. Они так же рефлекторны, как сокращение мышц или выделение слюны. Вот почему я говорю: осуждайте налево и направо, когда и где захотите, кого угодно и сколько угодно.
Нур засмеялся и добавил:
— Но не вынося другим приговор.
— А почему нет? — с дьявольской усмешкой воскликнул Бертон. Почему нам не дозволено то, что делают другие?
— Не так давно я нашел профессионального судью, увешанного дипломами и лицензиями, — произнес Фрайгейт. — Человека, который сидел в круглом зале мэрии и судил людей во времена «сухого» закона. Мальчишкой я читал о нем в газетах и часто слышал рассказы отца об этом кривом и продажном винтике муниципальной системы. Судья безжалостно рассовывал по тюрьмам местных торговцев спиртным и штрафовал пьяниц, которых ловили в подпольных барах.
Однако у него имелся огромный подвал, заполненный ящиками с виски и джином.
Он покупал и перепродавал спиртное через доверенных контрабандистов, позволяя им за это проворачивать свои делишки.
— Питер! Чем ты там занимаешься? — удивленно воскликнул Нур.
— Я просто не мог сопротивляться этому, — ответил Фрайгейт.
Бертон понимал увлеченность Фрайгейта — или, по крайней мере, считал, что понимает. Злые люди имели определенный магнетизм, который притягивал к ним всех остальных — и злых, и добрых, и в черно-белую полоску. Зло сначала привлекало, а потом отталкивало. Парадоксально, но, оказывается, отторжение могло вызывать влечение.
— Любопытная вещь, — сказал вдруг Фрайгейт, словно решил поведать им мысли, которые не давали ему покоя. — Никто из них не считал себя злым. Я имею в виду Гитлера, Сталина и Мао, судью из Пеории и того насильника Стэндиша.
— Когда Геринг признал свершенное им зло, это стало первым шагом к его духовному спасению, — сказал Нур. — Но что ты собираешься делать с ними… с Гитлером, Сталиным и другими?
— Я поставил их матрицы на задержку, — ответил Фрайгейт.
— То есть ты до сих пор не решил, что будешь делать с ними.
— Матрицы останутся в целости и сохранности. Но если компьютер начнет воскрешать те восемнадцать миллиардов, которые погибли в долине, среди них не окажется многих моральных уродов. Знаете что я придумал? Я хочу, чтобы эти убийцы посмотрели на себя глазами тех людей, которых они насиловали и унижали!
Лицо Фрайгейта покраснело. Его глаза расширились и заблестели.
— Пусть они испытают боль от собственных злодеяний! На этот раз им не уйти от возмездия! Там, на Земле все было по-другому. Но здесь сама судьба определила нам роль судей! И если понадобится, мы не только вынесем приговор, но и приведем его в исполнение!
— Между прочим, приостановка в воскрешении людей вызвана не судьбой, а обычной аварией, — сказал Нур.
— Разве? — спросил Фрайгейт.
Нур улыбнулся и пожал плечами:
— Возможно, ты прав. Но тогда нам тем более надо действовать осмотрительно и разумно.
— Ты призываешь к осмотрительности? — возмутился Бертон. А о ком нам заботиться? Об этих подонках?
— О-о! — воскликнул мавр, поднимая вверх указательный палец. — Не будем торопиться! Возможно, это просто очередная проверка. Неужели вы не чувствуете, что за нами все время следят? Я имею в виду не компьютер, а тех, кто может им пользоваться.
— Очередная незнакомка? — с усмешкой спросил Бертон.
