Звезда бессмертия - Цокота Виктор Федорович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Андрей Иванович вдруг замолк, устало провел ладонью по глазам, пригладил серебрящиеся, коротко подстриженные волосы.
— Но зачем же в наше время этот ничем не оправданный риск? — пожав плечами, не унимался молодой моряк. — Да и экономически такие корабли вряд ли рентабельны…
— Ну, это вы уж совсем напрасно так спешите с выводами, — усмехнулся Аксенов. — Я на ваше последнее замечание отвечу несколько позже. Что же касается риска, то, по-моему, именно он, этот самый риск, и двигает вперед наши познания о матушке-земле и вообще о вселенной. А паруснику в этом смысле сама природа уготовила необычную судьбу. Он поставлен на стыке двух стихий — ветра и моря. Именно их столкновение и есть главное для его жизни. Адмирал Нахимов в свое время говаривал, что самовар-с, — это он так называл появившиеся в то время пароходы, — самовар-с — весьма полезное изобретение человеческого гения. Но не приложу ума, — подчеркивал великий флотоводец, — как воспитывать на них находчивость и смелость моряков… Моряк парусного флота, молодой человек — это моряк вдвойне.
— Я понимаю, — улыбнулся офицер. — Вы до мозга костей романтик, безнадежно влюбленный в свои паруса, и вас тут не переубедишь. Но давайте отбросим на минуту личное — влюбленность, эксцентричность, романтизм, индивидуальные наклонности, пусть даже самые утонченные. Давайте позовем на помощь логику и, учтя фактор технического и научного прогресса, беспристрастно и не кривя душой ответим все же на заданный раньше вопрос — нужно ли в наши дни быть “моряком вдвойне”, нужно ли учиться риску, готовить себя к несуществующим теперь на флоте трудностям?
— Не думаю, что романтизм — порок, который следует немедленно искоренять, — пристально вглядываясь в надвигающуюся громаду “Друга”, спокойно ответил Аксенов. — Это во-первых. Что же касается трудностей службы на флоте, то они есть и теперь и будут, несомненно, еще очень долго. И создаем их не мы. Не помогает избавиться от них даже самая современная предупреждающая, -сделал он ударение на слове, служба погоды. Уклониться от неожиданного шторма, урагана, тайфуна, обойти их стороной пока порой бывает невозможно. А раз так — моряк должен постоянно быть в своей высшей физической и нравственной форме. Как хирург, как проходчик в особо опасном забое, как летчик-испытатель, как космонавт. От его знаний и умения, от навыков и сноровки зависит безопасность грузов, пассажиров, всего корабля. Вот почему он должен обладать недюжинными мужеством и отвагой, физической силой и ловкостью, помноженными на знания, опыт и железную волю, то есть быть моряком вдвойне.
Я, можно сказать, моряк от рождения. Помню, как двенадцатилетнего меня отливом унесло на шлюпке без весел в открытое море. Отец, бывалый моряк, и тот встревожился не на шутку. Старший брат побежал к соседу за ключами от катера. А отец мечется по берегу, кричит: “Держись, сынок!” Я в ответ ему: “Держусь!” А земля все дальше и дальше от меня, почти совсем уже не видно из лодки. И за что держаться — не знаю… Бывает, даже очень опытные мореходы перед грозной стихией моря теряются. А парусный флот как бы закладывает в человека запас прочности.
Нет, как ни хороши, как ни надежны современные корабли, а парус не сказал еще своего последнего слова, — многозначительно подмигнул Аксенов Олегу и Тане. — На мой взгляд, он вообще у нас на планете бессмертен И первозданный белый цвет его, если хотите, символ нравственной чистоты.
Да, тут, конечно, не обойти вопроса об экономической целесообразности применения парусников. Я бы мог кое-что сказать и об этом, но тут, скорее, по твоей части, Олег Викторович.
— Что же, постараюсь дополнить вас, Андрей Иванович, хоть и не уверен, что смогу сделать это с вашей прямо-таки заражающей убежденностью. Впрочем, деловые качества парусных кораблей говорят сами за себя, — живо откликнулся Олег. — Не случайно же не так давно Гамбургский университет, к примеру, разработал проект парусного судна грузоподъемностью двадцать пять тысяч тонн. И сразу им очень заинтересовались американские бизнесмены от моря. Аналогичной работой и не без успеха занимается международная океанографическая организация в Майами. Они выпустили на просторы морей несколько моделей так называемых “Дайна-шип” — крупных парусников водоизмещением двадцать-тридцать тысяч тонн и весьма успешно их эксплуатируют, получая довольно высокие дивиденды. А Вильгельм Пролс из Любека — автор шестимачтового грузового барка с парусами общей площадью около десяти тысяч квадратных метров — в пять раз больше, чем на нашем “Друге”. Представляете, какая громадина! И хотя на фоне нынешних дизельных и турбовинтовых гигантов даже эти корабли выглядят чуть ли не игрушечными, следует помнить их главную сущность: в движение парусники приводит не рождаемая специально, а чисто природная энергия — обыкновенный ветер. Что же касается скорости передвижения — так есть множество и не очень срочных грузов. Ко всему не следует забывать и о таком важном аспекте, как чистота окружающей нас среды — воздуха, побережья и самого моря. Так что не будем спешить с прогнозами.
— Ну как? — с усмешкой повернулся Аксенов к молодому офицеру. — Убеждает вас в чем-то эта маленькая лекция?
— Да я ничего… — несколько смущенно проговорил тот.
На “Друге” тем временем убрали паруса, но он еще продолжал двигаться против течения реки, плавно, с каким-то неповторимым изяществом останавливаясь точно на отведенном ему много лет назад месте.
— Отдать концы! Якоря опустить! — раздалась, усиленная мощными динамиками, команда.
Стоявший плечо к плечу с Аксеновым Олег почувствовал, как вздрогнул вдруг Андрей Иванович, резко подался вперед на этот голос.
— Винденко? Саша Винденко?! Ну конечно же, он!
— Кто? — не понял Олег.
— Александр Павлович Винденко, капитан “Друга”, — ответил Андрей Иванович и, глубоко вздохнув, добавил: — Старый мой приятель. Мы с ним еще в семьдесят…
Он замолчал, моргая глазами, пристально глядя, как по парадному трапу прямо в горячие объятия родных и близких один за другим сходят на берег моряки.
Садилось солнце, заливая золотом спокойную гладь воды. Метались суматошные чайки, крича о чем-то своем. Редела постепенно на набережной нарядная толпа.
— Он что, и тогда был капитаном? В семидесятых? А вы? Кем вы служили на “Друге”, Андрей Иванович? — спрашивала Татьяна и, не получив ответа, задала еще один вопрос: — Должно быть, он уже очень старый?
Аксенов удивленно посмотрел на нее.
— Винденко? Старый? Что ты, девочка! Да он всего на каких-то тринадцать лет старше меня! Значит, теперь ему… шестьдесят.
Андрей Иванович удивленно присвистнул, задумчиво посмотрел на Таню, потом на Олега.
— Поди ж ты, шестьдесят… И как они быстро мелькают, эти годы. Выходит, Сашко уже сорок лет на флоте, да еще с гаком. И почти тридцать из них-капитаном на “Друге”. Вот золотое времечко-то как бежит!
— А вы, Андрей Иванович, долго вместе с ним плавали? — допытывалась Таня.
— Порядком, — уклонился от прямого ответа Аксенов.
— Почему же ушли? — в свою очередь спросил Олег.
— Так получилось… — отвел он глаза в сторону. — По здоровью списали.
Олег хотел еще что-то спросить, но динамики рации подали сигнал вызова. Он торопливо спустился в кубрик. За ним — Аксенов и Таня. Видеофон не светился. Чей-то незнакомый голос настойчиво, видимо, уже не первый раз, спрашивал:
— На “Гарькавом”, как слышите нас?
— Слышу хорошо, — откликнулся Олег. — Кто на связи?
— Есть! — радостно воскликнул кто-то. — Есть “Семен Гарькавый”, товарищ капитан!
И уже другой голос, спокойный, уверенный, прозвучал в тесноватом кубрике трймарана:
— Говорит капитан учебного парусного барка “Друг” Александр Винденко. Вашу волну получили из Центра. Хотелось бы познакомиться поближе и…
Голос в динамиках на мгновение смолк, а потом с какой-то реально ощутимой теплотой капитан спросил:
— Андрюша Аксенов на борту?
— Да, Александр Павлович, я здесь, — ответил вместо Олега Аксенов. — Очень рад слышать тебя…
