Журнал «Если», 1997 № 12 - Браун Чарльз (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗

— А нельзя ли оставить экскурс в прошлое до более подходящего случая и сразу приступить к делу? — поинтересовался Уилли.

— Позади у нас — долгий путь, — будто не расслышав, продолжал Джонатан. — И негоже забывать, с чего мы его начали. А началось все с черного железа и красной-красной крови. Не забывай об этом, Уильям, как, впрочем, не забывай и о том, что дед твой был истинным Флембиксом.

Уилли уловил в словах Джонатана оскорбление.

— А мать моя была полькой, — с жаром сказал он. — И поэтому я — полукровка: лишь наполовину человек, а наполовину лягушка. Но плевать мне на это. Как плевать и на то, что моему прадеду принадлежала половина штата, но шахты к концу столетия иссякли, а Депрессия окончательно разорила наше семейство. Меня не волнует даже, что отец мой был горьким пропойцей, а сам я стал всего лишь собирателем чужих долгов. — Внезапно почувствовав себя опустошенным, Уилли проговорил уже совсем тихо: — Так твой сыночек Стивен похитил меня лишь для того, чтобы тебе было не так одиноко чесать языком о войнах с французами и индейцами?

— Пойдем внутрь, — ровно, хотя уже без намека на теплоту проговорил Джонатан и, тяжело опираясь на трость, медленно двинулся к двери. — Здесь сыро, да и ветер холодный, вот у меня и разболелись старые раны. — Джонатан остановился и, повернув голову, посмотрел на Уилли. — При последней нашей беседе ты, не дослушав меня, грубо швырнул трубку. Согласен, мы с тобой очень разные, но элементарная вежливость и уважение к моему положению и возрасту должны бы были…

— У меня давно барахлит телефон, — бросил Уилли.

С этими словами они вошли в крошечную гостиную. У зажженного камина, согнувшись, примостился Стивен. Его длинное, тощее тело походило сейчас на неполностью сложенный перочинный нож. Стивен посмотрел на Уилли долгим непонимающим взглядом, припоминая, видимо, кто перед ним, а затем вновь уставился на огонь.

Уилли оглядел обставленную старинной, изрядно поношенной мебелью гостиную, выбрал самое удобное кресло и уселся в него. На столике перед ним стояли два низких широких стакана, до половины наполненные темно-янтарным бренди. Уилли взял ближайший стакан и, осушив его одним глотком, откинулся на спинку кресла. Джонатан с явным трудом опустился на край низенькой кушетки и положил обе руки на набалдашник трости. Уилли с удивлением воззрился на трость. Джонатан заметил это и, переместив руки так, чтобы полностью стала видна рукоятка, прокомментировал:

— Голова волка. Золото.

Пасть насаженного на трость зверя застыла в зловещем оскале. Глаза, отражая пламя камина, горели красным огнем.

— А глаза — из гранатов? — предположил Уилли.

Джонатан улыбнулся так, будто имел дело с умственно отсталым ребенком, и внес поправку:

— Рубины.

— Глупец, — поморщился Уилли. — Подонки в городе прикончат тебя, если увидят эту палку.

Джонатан улыбнулся одними губами.

— В гроб меня сведет не золото, Уильям. — Он посмотрел на луну за окном. — Славная луна для охоты. — Старик перевел взгляд на Уилли. — Прошлой ночью ты оскорбил меня. Будь добр, объясни, почему ты обвинил меня в смерти девчонки-калеки?

— Сам не знаю, — признался слегка захмелевший Уилли. — Возможно, потому что ты не вспомнил ее имени. А возможно, потому что ты возненавидел Джоан, едва услышав о ее существовании. Я уже не говорю о том, как к ней относился Стивен.

— И не говори, — ледяным тоном посоветовал Джонатан. — И без того ты наболтал более чем достаточно. Посмотри на меня, Уильям. Скажи, что ты видишь.

— Тебя, — обронил Уилли, который сейчас не был расположен к словесным баталиям.

— Ты видишь перед собой старика, — поправил Джонатан. — Мой артрит усиливается год от года, и теперь нередки дни, когда тело мое болит так, что я едва могу двигаться. Род мой истощился, остались только я да Стивен, и, буду с тобой откровенным, его вряд ли назовешь потомком, оправдавшим чаяния своего отца. — Голос Джонатана звучал громко, четко, но Стивен даже на мгновение не оторвал глаз от пляшущих языков пламени. — Да, действительно, девчонка-калека никогда не вызывала у меня восторга, как, впрочем, не вызываешь восторга и ты, — продолжал между тем Джонатан. — Но при всей моей неприязни к твоей подруге, этой Джоан Соренсон, мне не знаком вкус ее крови. Видишь ли, мы живем во времена всеобщего упадка, в проклятые времена, когда позабыта старая правда о крови и железе, а я устал, Уильям, чертовски устал, и все, чего я теперь хочу, это — прожить свои последние годы в покое и согласии с самим собой.

Уилли, решительно поднявшись, сказал:

— Избавь меня, пожалуйста, от старческих излияний. Да, мне прекрасно известно о твоем артрите и о твоих боевых ранах. Кроме того, мне известно, кто ты и на что способен. Допустим, не ты убил Джоан. Тогда кто же? — Уилли ткнул пальцем в сторону Стивена. — Может, он?

— В ночь убийства Стивен был со мной, — заверил Джонатан.

— Может, и был, а может, и не был. — Уилли пожал плечами. — Откуда мне знать?

— Не обольщайся, Флембикс, не настолько ты важная птица, чтобы я лгал тебе. И кроме того, вспомни, что мой сын тоже своего рода калека. Что же ты думаешь, Стивен способен был убить такую же несчастную, как и он сам?

Уилли с сомнением оглядел парня.

— Помню, однажды, когда я был еще ребенком, мой отец приехал к тебе, а меня прихватил с собой. Ведь мне тогда безумно нравилось кататься по твоей канатной дороге. Вы с отцом зашли в дом, а я остался играть снаружи. В лесу неподалеку я нашел Стивена. Он забавлялся с какой-то бездомной собачонкой. И знаешь, что придумал Стивен? Он прижал ее ногой к земле и отрывал одну лапу за другой так же спокойно, как нормальный ребенок — лепестки у ромашки. Когда я все это обнаружил, он уже приступил к третьей лапе: все лицо его было в крови. Кстати, тогда Стивену было лишь немногим больше восьми лет.

Джонатан Хармон, тяжело вздохнув, произнес:

— Согласен, с моим сыном… не все благополучно. Но он лечился, да и сейчас постоянно принимает препараты. К тому же со времени его последней дурацкой выходки прошли годы. Ведь так, Стивен?

Стивен Хармон повернул голову, с минуту не мигая изучал Уилли и наконец выдавил:

— Да.

Джонатан удовлетворенно кивнул, будто этот ответ сына что-то доказывал.

— Как видишь, Уилли, — заключил он, — ты был несправедлив в отношении нашей семьи. То, что ты счел угрозой, было лишь словами оправдания. Теперь, к счастью, недоразумение разрешено, и я предлагаю тебе провести ночь у нас в гостевой комнате.

— Ты, наверное, предлагал свое гостеприимство и Зоуи с Эми? — предположил Уилли, памятуя, что Джонатан давно и безуспешно пытался женить своего отпрыска на одной из сестер Андерс.

Лицо Джонатана вспыхнуло, но он, быстро овладев собой, почти спокойно заметил:

— Андерсы, к сожалению, пренебрегли моим предложением, но ты, надеюсь, поступишь более благоразумно. Ведь в «Черном Камне» безопасно, а вне защиты его стен я тебе ничего не могу гарантировать.

— В «Черном Камне» безопасно? — переспросил Уилли. — А какую опасность ты имеешь в виду?

— Ничего определенного, но сдается мне, что там, во тьме ночи кто-то охотится на охотников.

— Там, во тьме ночи кто-то охотится на охотников, — нараспев произнес Уилли. — Может, положим эти слова на музыку? Получится сносный танцевальный шлягер. — Он поднялся и направился к двери. — Спасибо за радушный прием и за предложение переночевать здесь, но я, пожалуй, попытаю свою судьбу, покинув безопасные стены «Черного Камня».

Джонатан, тяжело опираясь на трость, поднялся и быстро спросил:

— А хочешь знать, как в действительности умерла твоя девчонка?

Уилли, остановившись, вгляделся в глаза старика, а затем сел на прежнее место.

Южный район города располагался на клочке земли между рекой и старым каналом, русло которого пролегало вдоль скотобойни. Канал давно заполнили водоросли и нечистоты, и смрад от него доносился за многие кварталы. Улицы здесь были застроены дощатыми одноэтажны-ми хижинами, которые и домами-то назвать не поворачивался язык. Последний раз Ранди была в этих местах, еще когда работала скотобойня. С тех пор Южный район сильно изменился. На двери каждой третьей хижины висела табличка «Продается или сдается в наем», добрая половина домов по вечерам глядела на улицу черными окнами, а возле почтовых ящиков трава вымахала выше пояса.