Академия и хаос - Бир Грег (книги .TXT) 📗

И к тому же — несчастливый нечеловек.

Глава 34

Первая беседа с Гаалем Дорником прошла весьма успешно. Гэри показалось, что он произвел на молодого человека нужное впечатление. Дорник воспринял новости довольно мужественно. Прекрасно. Гааль был смел. Гэри видел в нем дерзость и браваду молодого провинциала, каким и сам был когда-то.

Дорник был талантливым математиком, но в работе над Проектом и сейчас уже принимали участие люди, не менее и даже более талантливые, чем он. Главное достоинство Дорника состояло в том, что из него должен был получиться зоркий и внимательный наблюдатель, который выдержит поднявшуюся бурю и поможет сотрудникам Проекта справиться с будущими бурями с помощью уникального метода Гэри. «Быть может, он станет моим другом. Он мне очень нравится», — думал Гэри.

Для Гэри была нестерпима мысль о том, что после его смерти два его выстраданных детища, две Академии, одна из которых, как он надеялся (нет, не надеялся — верил, знал!) останется тайной, а вторую должна открыто учредить Империя, будут брошены на произвол судьбы. Если он чему-то и научился в свое время от Димерцела-Дэниела, так это желанию оставить после себя какой-то след, какую-то побудительную, провоцирующую частицу себя, дабы она воздействовала на ход событий и после его смерти. Дэниел добивался этого за счет появления в новом обличье через каждые несколько десятков лет, а Гэри мог осуществить что-то подобное другим способом, продлив свою земную жизнь с помощью уникального метода. Дорник был тем самым человеком, которому предстояло превратить Гэри Селдона в легенду, позволить ему появляться через определенные промежутки времени и после кончины, чтобы продолжать руководство выполнением Плана.

Гэри вернулся в свою квартиру в Стрилинге и включил маленький прибор — трейсер. Стеттин привез ему этот прибор из поездки на другую планету. Трейсер, установленный посередине гостиной, скрупулезно обследовал стены и низкий потолок паутинкой красных лучей, после чего приятным женским голосом объявил:

— В комнате не обнаружено никаких зарегистрированных имперских подслушивающих устройств.

Новые подслушивающие устройства уже некоторое время не разрабатывались. Линь Чен по какой-то причине, ведомой только ему самому, оставил за Селдоном маленькое неприкосновенное пространство. За пределами квартиры за Гэри велись самые пристальные слежка и прослушивание, включая и его кабинет в Имперской Библиотеке.

Гэри почти физически чувствовал, как сгущаются тучи. Бедняга Дорник! Не успеет толком и осмотреться на Тренторе.

Он грустно усмехнулся и нажал кнопку на стене. Из ниши выехал небольшой развлекательный центр. Гэри дал ему инструкции по доступу в университетскую фонотеку (возможность пользоваться ею была одним из преимуществ жизни в Стрилинге) и заказал несколько пьес — придворную музыку времен Императора Джемму IX.

— Желательно Гэнд и Хейер, пожалуйста, — попросил он.

Эти два композитора, мужчина и женщина, на протяжении пятидесяти лет состязались между собой за право занять высокий пост придворного музыканта. После их смерти выяснилось, что они были тайными любовниками. Музыкальные критики, проведя скрупулезнейший анализ их творчества, так и не смогли определить, какие из произведений принадлежали Гэнду, а какие — Хейер. Не исключалось, что все сочинения были плодом творчества кого-то одного из композиторов. Пьесы отличались изяществом и спокойствием, в них как бы отражался и восхвалялся извечный порядок, царивший в Империи. Это была музыка тех времен, когда Империя воистину жила полной жизнью и трудилась, трудилась на славу, когда она была полна сил и молода, хотя на ту пору и успела просуществовать уже несколько тысячелетий.

"Золотой Век Дэниела, — думал Гэри, устроившись в излюбленном старом кресле. — Тот век, в который до сих пор верит Линь Чен, и совершенно глупо делает. Председатель Комитета всегда казался мне таким напыщенным глупцом — выходец из аристократического семейства, вышколенный в соблюдении древней бюрократической дисциплины, надменный, отчужденный…

Но что, если я ошибаюсь? Что, если всех моих теорий недостаточно для того, чтобы предсказать столь приближенные по времени события? Нет, не может быть — от того, что произойдет в ближайшие несколько недель, зависят отдаленные последствия!"

Гэри заставил себя расслабиться и занялся дыхательными упражнениями, которым его когда-то обучила Дорс. Звучала музыка — нежная, стройная и очень мелодичная. Гэри слушал ее, постукивая в такт пальцами по подлокотнику-кресла, а думал о том, какую роль могут сыграть семейства Ченов и Дивартов во время длительного упадка Трентора. Комитет Общественного Спасения будет править Империей еще некоторое время, до появления сильного лидера, которым, на взгляд Гэри, скорее должен был стать Император, нежели военный.

Однако он не собирался записывать такое предсказание что Император примет имя Клеона, станет Клеоном II, дабы вернуть Империи, а особенно Трентору, ощущение продолжения исторических традиций.

Именно в такие годы, когда обществом завладевали отчаяние и страх, неминуемо воскрешались фантазии о неком Золотом Веке — времени, когда все было великим, славным, когда люди были благородны, их дела — могущественны и почетны. «Благородство — последний козырь разлагающегося трупа».

Так говорил Николо Пас. Гэри закрыл глаза. Он без труда представил себе побежденного диктатора, сидевшего в камере с голыми стенами, — жалкую фигуру, некогда находившуюся в самой середине очага громадной социальной язвы. Да, тогда он был немыслимо жалок, но при всем том видел судьбу Империи почти столь же ясно, как Гэри.

— Я имел дело с представителями богатых благородных семейств, с аристократами, в чьих руках, как в лапах гигантских пауков, были сжаты паутинки денег и торговли, — говорил Пас. — Будучи губернатором провинции, я пестовал их чувство превосходства и собственной важности. Я приветствовал аграрные реформы, я настаивал на том, чтобы все муниципалитеты занялись возрождением плодородных земель, чтобы на этих землях трудились все рядовые молодые жители и даже выходцы из семей мелкопоместного дворянства, — независимо от того, будет ли от этого труда выгода. Он был нужен по чисто духовным причинам. Я поощрял возникновение тайных религиозных обществ, в особенности таких, которые ставили во главу угла богатство и положение в обществе. Я способствовал возрождению воспоминаний о тех временах, когда жизнь была намного проще и все мы были ближе к моральному совершенству. Как же тогда все было просто! Как ухватились за эти подкупающие древние мифы богачи и преуспевающие чиновники! Я и сам в них на какое-то время Уверовал… И верил до тех пор, пока политические волны не сменили направление и мне не пришлось предпринять поиски чего-то еще более могущественного. Тогда я и начал поход против «Вечных».

Гэри услышал какой-то посторонний звук и вздрогнул. Дал центру команду убавить громкость, прислушался. Он был уверен, что расслышал чьи-то шаги.

За ним пришли! Гэри встал. Сердце его учащенно билось. Линь Чену в конце концов прискучила игра, и он решил действовать в открытую. Убийц к Гэри мог подослать как Фарад Синтер, так и главный комитетчик. Убийц — или просто офицеров, которые должны были его арестовать.

В квартире всего три комнаты. Наверняка, если кто-то вошел, он его найдет.

Гэри осмотрел спальню и кухню. По мягкому ковру он ступал босыми ногами. Он слишком хорошо осознавал, насколько беспомощен — даже в собственной квартире.

Он никого не нашел.

Испытав невыразимое облегчение, Гэри вернулся в гостиную, но еще до того, как заметил гостей, ощутил нечто вроде ободрения и поддержки. Он даже не очень удивился, когда увидел троих людей, которые стояли в гостиной, выстроившись полукругом за спинкой его любимого кресла.

Несмотря на кое-какие косметические новшества, он сразу признал в высоком мужчине с рыжевато-каштановыми волосами своего старого друга Дэниела. Двое других были ему незнакомы — женщина и крупный мужчина.