Сбой реальности - Романовский Александр Георгиевич (список книг .TXT) 📗
Внутри обнаружилась огромная спальня с потолком, украшенным гипсовыми купидончиками. Крылатые мерзавцы целились в люстру крохотными луками и кому-то подмигивали. Возле стены громоздилась колоссальная кровать под балдахином, — такое Мона Лиза и вовсе наблюдала только в историко-порнографических фильмах. В самом центре кровати свернулся округлый клубочек, почти незаметный среди десятка подушек.
Штефнер стоял на ворсистом ковре и задумчиво созерцал эту картину.
— Даже не знаю, как подступиться, — сказал он наконец. — Чейн сказал, у него слабое сердце… Еще удар хватит.
Мона Лиза, не проронив ни единого слова, двинулась прямиком к произведению мебельного искусства. Она подпрыгнула и взобралась на перину, игнорируя предостерегающие шиканья Штефнера. Там, пробираясь через акры белоснежного белья, девушка нащупала какую-то конечность. Ухватившись покрепче, они подалась назад, увлекая находку за собой. Из-под геологических складок донесся невнятный протест. Мона Лиза продолжала тянуть, пока не извлекла на свет Божий самого Председателя. Тот к этому времени успел окончательно проснуться и уставился на нее ошалевшими глазами.
Мона Лиза протянула руку и накрыла старческий рот — аккурат за секунду до того, как оттуда вырвался испуганный вопль. Председатель пытался сопротивляться, но с хваткой уличного самурая ему было не совладать. Девушка стащила его с кровати и, обхватив поперек тела, понесла в глубь комнаты. Старик дрыгал ногами и всячески пытался вырваться, чем лишь усугублял незавидное положение.
Штефнер услужливо подтащил кресло, на которое Мона Лиза и усадила свою беспокойную ношу. Пытаясь выровнять дыхание, девушка поглядела на ухмыляющегося напарника — тот в очередной раз ее провел.
— Если вы пообещаете, что не будете кричать, — сказала самурай, — я уберу руку. Так будет проще, согласитесь.
Старик мотнул головой, и Мона Лиза осторожно разжала хватку.
Действительно, не последовало ни единого звука.
Немец поднял один из стульев и поставил его против кресла, после чего уселся сам. Благодаря этому нехитрому трюку он оказался спиной к широкому окну, и лунный свет четко обрисовывал его силуэт, не позволяя разглядеть детали. Мона Лиза заняла пост возле двери, преграждая путь к бегству. Связывать старика не имело смысла — тот и без того представлял жалкое зрелище.
Председатель был одет в черную шелковую пижаму, из рукавов и штанин торчали сморщенные ручки и ноги. Выглядел он на восемьдесят с гаком. Лицо походило на запеченное яблоко; с круглой головы свисали седые лохмотья. Словом, годы испытания властью не прошли для него даром.
— Кто вы такие?! — воскликнул он. — Почему вы ворвались в мой дом?..
— Мы нуждаемся в вашей помощи, — ответил Штефнер. — Кризисная ситуация, которая у нас сложилась, может разрешиться с вашим участием.
— С моим?.. — удивился старик. — Но я вас даже не знаю!..
— Полагаю, вы слышали о крупномасштабной сделке, которую намерены провести «VERLOT» и «SAFO»?
Бывший председатель раздраженно поморщился:
— Естественно, мне известно об этом позоре.
— Тогда, наверное, вы слышали и о том, что кто-то убивает членов делегации «SAFO»… Не могли не слышать.
— Что?! — Старый кореец не на шутку встревожился. — Я об этом не знал.
— Странно. Нужно заметить, вы ведете довольно уединенный образ жизни. — Наемник усмехнулся. — Впрочем, не удивительно. Ваших соотечественников убивают, причем весьма изощренными способами. Мы, как вы догадались, работаем на дзайбацу. Она послала нас к вам, чтобы попробовать разобраться в этой ситуации.
— Я уже давным-давно отстранен от дел, — резко ответил старик. — О чем можно говорить, если даже ВАМ известно больше меня?!.
— А вот это мы сейчас проверим.
Штефнер поднялся со стула, подошел к Председателю и достал из кармана несколько глянцевых карточек. Мона Лиза в точности знала, что на них изображено, — она собственноручно сделала все эти снимки из-за тонированного стекла «мерседеса».
— Внимательно посмотрите на эти лица, — попросил немец. — Знакомы ли вам эти люди? — Он передал старику всю пачку, и тот принялся перебирать ее скрюченными пальцами.
— Нет. Я никогда не встречался с этим людьми, — ответил Председатель.
— Вы лжете. — Штефнер выбрал из пачки фотографию и вновь показал ее старику. — Вы вздрогнули, когда вспомнили это лицо. Более того, у вас изменился голос, пальцы задрожали сильнее. Я могу указать и на другие признаки, не столь очевидные. Все они говорят об одном — вы попытались солгать.
Председатель хрипло рассмеялся:
— Ну и что?! Каким образом вы собираетесь развязать мне язык? У меня больное сердце, я не выдержу даже незначительных пыток. Лучше проваливайте восвояси, японские прихвостни!..
Штефнер вздохнул и убрал фотографии. Но из другого кармана извлек некий продолговатый предмет, наполненный голубоватой жидкостью.
— Вы не оставляете нам выбора, господин Председатель.
Старый кореец встревоженно уставился на шприц:
— Что это такое?..
— Сыворотка правды, — ответил Штефнер. — Она развязывает язык лучше любых пыток. Ее применяют ЦРУ. Моссад, а также множество других ведущих спецслужб, не говоря о транснациональных корпорациях.
Наемник снял колпачок и выдавил из иглы тонкую струйку. Мона Лиза подошла к Председателю. Тот, похоже, смирился со своей участью и даже не сопротивлялся. Уличный самурай удерживала его руку на подлокотнике, в то время как Штефнер пытался нашарить вену под сморщенной кожей. Наконец ему удалось, и три кубических сантиметра «сыворотки» поступили в кровообращение.
Напарники расселись по стульям и принялись ждать.
Час спустя они стояли возле мертвого тела, таращась друг на друга.
Насчет сердца Председатель не врал. Воздействие «сыворотки правды» было чревато даже для молодых здоровых мужчин, для восьмидесятилетнего же старика оказалось фатальным. Комок мышц, еще недавно бившийся у него в груди, изрядно пообтрепался с годами. Штефнер прекрасно знал о таком риске, но считал, что им не оставили выбора.
Впрочем, оба наемника были не настолько циничны, чтобы подумать о том, насколько такой исход упрощал ситуацию. Ни Штефнеру, ни Моне Лизе не хватило бы духа, чтобы прикончить беззащитного старика, а свидетеля оставлять не хотелось.
Как бы там ни было, перед ударом Председатель поведал немало.
Услышанное повергло напарников в шок. Это было смелее и сокрушительнее, нежели самые смелые предположения. Более того, слова старого корейца, сказанные под воздействием «сыворотки», не нуждались в доказательствах. Но если кто-то таковых потребует, добыть их не составит труда.
Мона Лиза достала телефон.
— Нет, — остановил ее Штефнер. — Так мы только навредим.
— Чейн сказал, что сам с нами свяжется. — Девушка нахмурилась. — Но у нас нет времени ждать. УЖЕ может быть поздно.
— Если мы позвоним, — парировал немец, — то наверняка опоздаем.
Он оглядел просторную спальню, перевел взгляд на старческий труп.
Пожав плечами, Мона Лиза сунула телефон обратно в карман.
— Пойдем. Здесь нам делать нечего. — Штефнер зашагал к двери. — Будем надеяться, остолопы-пилоты не заставят себя ждать…
…И они помчались в аэропорт, будто боялись опоздать на собственные похороны. Такая поспешность оказалась излишней — немногочисленный экипаж едва закончил оформлять документы, и наземные службы приступили к заправке. Наемники метались вокруг, подгоняя техников, однако насосы были не в состоянии качать горючее быстрее.
Наконец они оторвались от бетона и прыгнули в небо.
До Токио оставались долгие часы полета в холодной заоблачной мгле.
Чейн пробрался, согнувшись в три погибели, к краю крыши. Дело было вовсе не в том, что он опасался демаскировки — оперативники разгуливали по улице внизу, не таясь. Причина заключалась в спутниковых и телевизионных антеннах, маячивших над головой. Сама крыша была плоской, словно тарелка, огражденная кирпичным бортиком высотой в тридцать сантиметров. Двадцать метров, отделявших крышу от асфальта, могли убить вернее пули.
