Блудницы Вавилона (СИ) - Уотсон Иэн (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Около гонга стоял маг, целиком поглощенный происходящими внизу событиями. За его спиной виднелся декоративный выступ, о котором, наверное, и говорила Фессания. Алекс протиснулся мимо мага и увидел три отверстия. Он всунул в них пальцы и повернул. Крышка отошла в сторону.
Удар гонга — БОООНГ! — и сердце застучало, заухало, как кожа на барабане. Гудело совсем близко. Бооонг, бооонг, бооонг разносилось по залу. Гонг словно отбивал час. Бооонг, бооонг.
Алекс украдкой посмотрел в зал. Мардук направлялся к трону.
Последний удар. Эхо повисло в воздухе. Все замерло.
Алекс слышал голос обращающегося к гостям Мардука, но в зал уже не смотрел. За крышкой выступа было что-то, смутно знакомое по далекому, затянутому туманом будущему. Пальцы нащупали в полости щель для кассеты. Он вытащил свиток, сунул его в черный пластиковый зев и пригнулся, внимая Мардуку. Его все еще трясло.
— …да свершится священное жертвоприношение! Зал встрепенулся, ахнул и застыл.
— …дитя Вавилона да будет предано огню внутри быка моего…
Рано? Нет, как бы не поздно! Алекс торопливо ткнул пальцем в кнопку, и на панели вспыхнул крохотный красный глаз.
Он быстро вернул крышку на место. Маг у гонга не сводил глаз с разворачивающейся внизу сцены. Алекс прошмыгнул за его спиной, прокрался мимо музыкантов и уже спускался по лестнице, когда зал снова ахнул, а взметнувшиеся было вскрики покрыл громоподобный голос.
Он опасливо выглянул из-за закрывающего лестницу полога, но предосторожность была напрасной — взоры всех притянула излучающая свет гигантская фигура Мардука, стоявшего у бронзового идола. Его реальный двойник, на которого внезапное появление бога произвело впечатление столь же ошеломляющее, словно съежился и поник.
— …без злоупотребления властью! — прогремел бог. Откуда шел этот голос? Из быка? — Несчастного сего младенца унесите от огня, и да будет радость всем!
Съежившийся от страха маг держал на руках ребенка, мальчика лет четырех-пяти, по-видимому, опоенного, но не потерявшего сознание; голова его свешивалась то в одну, то в другую сторону. Алекс вдруг обнаружил, что уже не трясется в конвульсиях.
— И да не будет ни один бог иметь верховенство над другими в совете богов! Я всего лишь первый среди равных! Возрадуйтесь! И да войдет в наш город новая жизнь!
На лице оправившегося от шока отца Фессании появилось между тем вкрадчивое, любезное выражение. Поняв, что речь подошла к концу, он поклонился видению, и в этот миг голографический образ исчез, так что кланялся заместитель Мардука пустому месту.
Шепоток приглушенных голосов пронесся над залом и вернулся, нарастая, гулом растревоженного роя. Мардук что-то сказал магу, который тут же унес раскисшего мальчугана, и, повернувшись к галерее, подал знак. Удар гонга призвал гостей к молчанию.
— Бог наш явил себя мне! — воскликнул отец Фессании. — Жертва была объявлена для проверки покорности его воле. Божественное вмешательство доказало милосердие Мардука, твердого, но и щедрого правителя. И разве не призвал он вас возрадоваться? Так чего же ждете? Начинайте! Этот год будет особенно плодоносным!
Гости, чей аппетит разожгло выпитое вино, не нуждались в дополнительном приглашении, чтобы наброситься на яства, не забывая, однако, смаковать и главное блюдо праздника — случившуюся на их глазах скандальную мистерию!
Мардук занял место на троне рядом с супругой, с которой ему вскоре предстояло расстаться. Выпил. Посовещался с магом. Тем временем на галерее наблюдалась некая суета, не мешавшая, впрочем, музыкантам заниматься своим делом. Мардук жестом подозвал Шазара, который после короткого разговора вернулся к столу и продолжил набивать живот. Дебора участия в общей трапезе не принимала — мешали накидки или понятная, принимая во внимание приближающийся критический момент, нервозность. Постепенно настроение Мардука улучшилось.
У Алекса же все внимание уходило на то, чтобы следить за перемещениями магов и храмовых рабов и избегать по мере возможности ненужных контактов. Жаль, лестницей почти никто не пользовался, а то он мог бы подняться и, выскользнув из зала, раствориться в толпе.
Что, уйти, не дождавшись главного события? Он чуть не забыл о том, чего с нетерпением ждали едва ли не все остальные.
Поленья облили маслом и подожгли. В бронзовом чудище загудело пламя, из ноздрей потянулись ниточки дыма, но внутри идола никто не закричал.
Кружились танцовщицы, змеились, взлетая и опадая, радужные и белые ленты.
Через пятнадцать минут столы выглядели так, словно подверглись нашествию саранчи. Нехватка стульев не мешала стоящим состязаться с сидящими в борьбе за лучшие куски. Алекс заметил, как Нингаль-Дамекин вступила в жаркую схватку с вторгшимся на ее территорию вавилонянином с горящими, как у голодного волка, глазами. В такой ситуации клейменому рабу рассчитывать было не на что. Не хватало только, чтобы какая-нибудь старушка подняла шум. Не желая привлекать к себе внимания, Алекс время от времени двигал челюстями и глотал слюну. С той же целью он перемещался от одной колонны к другой, от одной кучки гостей к другой, нигде не задерживаясь надолго. К Музи и его родителям Алекс старался не приближаться.
Один из магов принес к алтарю черную накидку. Мардук поднялся. Ударил гонг. Шазар тоже встал и вышел вперед, ведя за собой ту, лица которой еще никто не видел. Рыжеволосая оставила трон, в последний раз, словно прощаясь, проведя ладонью по резному подлокотнику.
— Я отдаю Зарпанит, — воскликнул Мардук, — и возвращаю Зарпанит.
— Я вручаю дар Сина, — провозгласил Шазар.
Будто в приступе ярости рыжая начала срывать покровы с соперницы и преемницы. Не успела публика опомниться, как ца Деборе не осталось ничего.
— А-а-а! — послышалось тут и там, но большая часть зрителей не издала ни звука, напряженно следя за происходящим.
Алекс обернулся, рассчитывая встретить любопытный взгляд Фессании, но она смотрела туда же, куда и все, — похоже, ей не было никакого дела до того, наблюдает он за Деборой или нет. Вот так Алекс пропустил самое главное. Когда он повернулся, голову Деборы уже венчала диадема, а Мардук накидывал на плечи невесты накидку. Все, что досталось Алексу, — мимолетное мгновение созерцания обнаженного женского естества. Ни насладиться впечатлением, ни углядеть детали, ни оценить достоинства Деборы он не успел — закутав женщину, Мардук увлек ее к освободившемуся трону.
Алекс перевел дыхание.
Кто-то ткнул его в бок.
— Высший класс, а?
— Не знаю, — искренне ответил он. — Ни черта я не знаю.
— О? Тебя кастрировали?
— Нет, у меня близорукость, — съязвил Алекс. Где рыжая? Уже ушла.
Момент публичного обнажения минул, и Дебора выглядела вполне довольной собой и улыбалась Мардуку. Он наклонился поцеловать невесту, и щупальца бороды поползли по ее груди, точно мохнатые пальцы. Мардук опустился на трон, парочка пошепталась, и бог погрузился в задумчивое молчание, из которого его вывел удар гонга. Он поднялся и, сопровождаемый восторженными криками и сальными советами, увел свою царицу из зала.
С их уходом все и закончилось. Алекс пробрался к Фессании, которая едва удостоила его беглым взглядом.
Вместе с тетушкой они присоединились к устремившейся на выход толпе.
Нингаль-Дамекин все еще находилась под впечатлением случившегося раньше.
— Не знаю, что и думать! Какой конфуз! Я так испугалась за этого несчастного ребенка, пусть даже и сына какого-нибудь бродяги.
— Сжечь такого — все равно что подколоть лисенка на охоте, — вскользь заметила Фессания. — А, Гибил! Можно вас на пару слов?
Никто не удивился, что в тот вечер отец Фессании не появился на вечерней молитве. Позднее, когда двор уже погрузился в сумерки, она отозвала своего раба в сторонку.
— Отлично сработано, Алекс! Завтра Гибил собирается предложить внести некоторые изменения в договоренности относительно того, где поселятся новобрачные после великого события.
