Журнал «Если», 1994 № 11-12 - Губарев Владимир Степанович (электронная книга .txt) 📗
— Но это не так уж и сложно, сэр, — сказал Магнан. — Мы просто отправим к нему посланца с приглашением на чашку чая. Я предлагаю что-нибудь внушительное, с золотым тиснением.
— Насколько мне известно, этому Гордуну достаточно свистнуть, чтобы к нему сбежалось десять тысяч кровожадных головорезов, — виноват, жаждущих мудрого наставления учеников, — снова вступил в разговор представитель Экономического отдела. — Говорят, будто всякий, кто посмел сунуться к ним, возвращался назад с ощипанным хвостом.
— Невелика угроза, — фыркнул Магнан, — у нас, как известно, хвостов все равно нет.
— Сдается мне, они найдут, что ощипать, — резко парировал Оскар.
— Должен ли я так понимать вас, Магнан, что вы добровольно вызываетесь доставить мое приглашение? — ласково осведомился Гвоздуодер.
— Я, сэр? — Магнан. заметно побледнел. — Господи, с наслаждением… но именно сейчас я прохожу медицинское обследование, сэр, в связи с подозрением на шоколадные ожоги четвертой степени.
— Ожоги четвертой степени? — громко удивился полковник Седел-Мозол. — Интересно было бы взглянуть. Мне приходилось слышать о первой, второй и третьей степенях, но…
— Их можно разглядеть только профессиональным взглядом, — оборвал его Магнан. — И к тому же на большой высоте у меня обостряется астма.
— Честно говорю, — прошептал, обращаясь к соседу полковник Седел-Мозол, — я бы с радостью ухватился за возможность потолковать с этими парнями…
— Тогда вам лучше надеть доспехи, — ответил его конфидент. — По сообщениям, они весят под три сотни фунтов и не расстаются с шестифутовыми абордажными саблями, которыми начинают махать, стоит им слегка возбудиться. А сильнее всего они, как говорят, возбуждаются, завидев землянина.
— Вы сказали «абордажные сабли»? — навострил уши представитель Экономического отдела. — Хм. А здесь может образоваться неплохой рынок для сбыта нескольких миллионов единиц ручного оружия — разумеется, исключительно для использования полицией.
— Весьма резонно, Депью, — с одобрением кивнул представитель Политотдела. — Ничто так не выявляет врожденного миролюбия населения, как небольшая перестрелка.
— Господа, давайте не будем провозглашать антилиберальных доктрин, — сурово произнес Гвоздуодер. — Необходимо помнить: единственное наше намерение состоит в том, чтобы дать освобожденному населению возможность свыкнуться с политической реальностью. В данном случае, с очевидной необходимостью человека с ружьем — или мне следовало сказать «громиля с дубьем»? — и посланник Земли улыбнулся, удовлетворенный каламбуром.
— У меня вопрос, господин Посол, — поднялся Ретиф. — Раз уж мы находимся здесь для того, чтобы руководить свободными выборами, то почему бы не предоставить оберонцам возможность создать собственную политическую реальность?
На лице Гвоздуодера появилось озадаченное выражение.
— Как, интересно, вы это себе представляете? — поспешил на помощь Послу встревоженный представитель Политотдела.
— Почему бы нам не позволить им выдвинуть, кого они сами хотят, и голосовать за того, кто им нравится? — пояснил Ретиф.
— Рекомендую вам, молодой человек, избавиться от радикальных воззрений подобного рода, — отчеканил Гвоздуодер. — Свободные выборы на этой планете будут проведены так, как всегда проводятся свободные выборы. И далее, после всестороннего рассмотрения нашей проблемы я пришел к заключению, что предполагаемый визит к Его Неистовству может обогатить вас ценным опытом. Такой визит, надо полагать, позволит вам лучше освоиться с тонкостями дипломатического протокола.
— Но сэр, — запротестовал Магнан. — Господин Ретиф необходим мне для составления Сводного донесения по сводкам о донесениях касательно пропавших донесений и…
— Боюсь, Магнан, вам придется управляться с этим в одиночку. А теперь, господа, назад, к разгулу демократии! Что касается вас, Ретиф… — Посол пронзил подчиненного кинжальным взором, — советую вам вести себя среди громилей сколь возможно скромнее. Мне не хотелось бы получить донесение о каком-либо прискорбном инциденте.
— Приму все возможные меры, сэр, чтобы подобное известие до вас не дошло, — бодро ответил Ретиф.
Зеленое утреннее солнце Оберона изливало теплый свет, когда Ретиф, оседлав выносливого битня — несколько менее крупного и более смирного сородича свирепых топтунов, укрощенных громилями, — выехал из городских ворот. На вершинах деревьев заливались веселыми трелями желтые и синие смеюки, робкие струйники шебуршились в траве. Мерное посвистывание безрогих жуков, сзывающих свой молодняк, придавало всей этой идиллии нечто убаюкивающее.
Ретиф миновал район опрятных маленьких ферм, где коренастые землепашцы-дубусы, завидев его, разевали рты и застывали на пашне. Дорога, извиваясь, перешла в холмы, лес обступил ее. После полудня Ретиф спешился, стреножил битня, присел вблизи водопада и основательно закусил бутербродами с паштетом, запивая их шипучим «Черным Бахусом» из фляжки. Он как раз доедал эклер со взбитыми сливками, когда над ухом его просвистела двухфутовая стрела и вонзилась дюймов на шесть в плотный синий ствол дерева ню-ню, стоявшего прямо за ним.
Ретиф неторопливо поднялся, зевнул, потянулся, извлек из кармана ванильную дурманную палочку и подпалил ее, не переставая шарить глазами по подлеску. Что-то мелькнуло в кустах шутихи; вторая стрела пронеслась мимо, едва не зацепив его плечо, и с шелестом исчезла в подлеске. Ретиф, притворясь, будто ничего этого не заметил, неспешно шагнул в сторону дерева и тут же исчез за ним. Здесь он быстро согнул гибкую ветку, проросшую из двухфутового пня и достававшую Ретифу до поясницы, и воткнул конец ее в мохнатую пористую кору, использовав в качестве клина тлеющую палочку величиной со спичку. Затем он поспешно ретировался, стараясь, чтобы дерево оставалось между ним и невидимым лучником, и укрылся в густом кустарнике.
Прошла минута; треснул сучок. Неподалеку от дерева возник здоровенный татуированный громиль; крупное, кряжистое тело его обтягивали грязные шелка, в кулаке величиной с хороший валун был зажат короткий, толстый, изогнутый самострел с оттянутой тетивой и стрелой, держащейся на зарубке. Охотник за черепами на цыпочках подобрался поближе к дереву, затем прыжком обогнул его и, обнаружив, что добыча ускользнула, повернулся, вглядываясь в подлесок.
В тот миг согнутая ветка, освобожденная сгоревшей наркотической палочкой, стремительно распрямилась и ударила изумленного лучника по отвислому заду, обтянутому зеленым бархатом. Лучник подскочил (стрела, смачно чавкнув, вонзилась в землю у его ног) и замер.
— Не бейте меня больше, господин! — печальным тенором взмолился он. — Это меня большие мальчишки подучили…
Ретиф неторопливо вышел из укрытия, кивком поприветствовал громиля и вытянул самострел из его ослабевшей руки.
— Неплохая работа, — похвалил он, разглядывая оружие. — Это гроачи тут торговали такими?
— Торговали? — обиделся громиль. — Я отнял его у пятиглазых в открытом и честном бою, хочешь верь, хочешь нет.
— Прошу прощения, — Ретиф извлек из колчана стрелу, примерил ее к самострелу и небрежно осведомился: — А ты, случайно, не из шайки Гордуна?
— Вот именно, что не случайно, — многозначительно ответил громиль. — Я выдержал Испытание, как и другие разбойники.
— Удачно, что мы повстречались, — сказал Ретиф. — Я как раз направляюсь с визитом к Его Неистовству. Проводишь меня к нему?
Громиль распрямил двухсотдевяностофунтовое тело…
— Фим Глуп на роль предателя не годится.
— Я, собственно, не предательство имел в виду, — запротестовал Ретиф. — Просто намеревался поупражняться в дипломатии.
— Ни единый чужак не войдет в становище Гордуна иначе как пленником, — провозгласил громиль, выкатив на Ретифа мерцающие глаза. — Ну, держись…
— Не забывай, самострел все еще у меня, — напомнил Ретиф.
— Много пользы он тебе не принесет, — прорычал, приближаясь, Фим Глуп. — Только рука истинного громиля способна натянуть его тетиву.
