Те, кто старше нас - Барон Алексей Владимирович (читать книги полные TXT) 📗
Кому-то эти записи могли показаться бредом, но не мне. Захотелось перечесть их внимательнее, однако не пришлось. Помешал Джекил. Впрочем, повод у него был уважительный.
— Серж, я поймал радиограмму дальней связи.
— Да ну? Читай.
— «Транспортный звездолет ГЕРМЕС. Даю реверс маршевому двигателю. Полет Кроносу прекращаю. Если на Гравитоне кто-то есть, отзовитесь. Арвид Свенссон».
— Очень приятно.
— А мне — не очень.
— Какие затруднения?
— Хочу чем-нибудь заняться.
— Да? Как далеко от нас капитан Свенссон со своим «Гермесом»?
— Шесть световых лет. Нашу радиограмму получит через восемь геолет. Сюда может прилететь не раньше, чем через девятнадцать.
— Ну нет. Столько ждать невозможно. Скука.
— Ближе «Гермеса» никого сейчас нет.
— Что ж, будем выбираться своим ходом. Готовь корабль.
— К чему?
— К полету.
— У нас нет аннигиляционного топлива.
— Топливо будет.
— С Гравитона?
— Да.
— А разрешение?
— Разрешение потерпевшим кораблекрушение?
— О! Рифма. И все-таки?
— Давно ты стал законопослушным?
— А как только совесть проснулась. За горючее платить не придется?
— Беспокоишься о моем финансовом положении?
— Чисто по-дружески, — заверил софус.
— Оч. приятно. Разрешение есть. — Я похлопал по журналу. — Приступай.
— А вы?
— Пойду верну Мод на «Туарег». Толку от здешней медицины никакого.
— М-да, — сказал Джекил. — Неорганическим существом быть удобнее.
Мод все еще оставалась без сознания. Ее физическое состояние опасений не внушало, а вот с результатами энцефалоскопии не мог разобраться ни я, ни кибердоктор Гравитона, состояние которого как раз и вызывало опаску. А коли так, оставаться на станции было незачем. Все корабли, направленные в систему Кроноса, несомненно, последуют примеру «Гермеса», то есть лягут на обратный курс и пойдут к Земле.
Я погрузил кокон с Мод на тележку. С помощью единственного нормального робота-модильянца вернул ее в медицинский отсек «Туарега». После этого поднялся в рубку, чтобы проверить, чем занимается преданный софус.
Послушный мальчик Джекил занимался перегрузкой топлива. На обзорном экране мерцал сгусток антипротонов, плывущий из энергохранилища Гравитона. Осторожно манипулируя магнитными полями, софус подтягивал горючее к борту «Туарега». Стоит ему ошибиться, и в радиусе добрых пяти километров останутся одни гамма-кванты.
— Справишься? — спросил я.
Джекил презрительно хрюкнул динамиком.
Погрузка — процесс неспешный. Время еще оставалось. Я решил последний разок пройтись по станции. Трудно сказать, что потянуло в разворошенное гнездо, но потянуло. Вторично за эту историю.
Вернув журнал Сумитомо на его штатное место — в ящик командного пульта, я спустился к ярусу жилых палуб. Все здесь свидетельствовало о поспешном бегстве, было брошено и оставлено там, где находилось к моменту стыковки с «Модильяни». Впрочем, нет, не все.
На доске объявлений все еще висела записочка: «Ингрид, жду у „Туарега“. Кто такая Ингрид, кто ее ждал у „Туарега“, не знали даже старожилы. Записка висела еще до того, когда я впервые появился на станции. Свидетельство минувших судеб, символ неистребимых чувств.
— Серж, еще одно сообщение.
— Давай.
— «Лайнер БЛЭК СВОН. Торможение закончил. Ускоряюсь курсом СОЛНЦЕ. Ванда Петрачек. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ».
— Вот видишь. Даже Ванда повернула.
— Да, большой переполох получился. Есть из-за чего?
— А как же. Быть может, приключения еще не закончились.
— Не надоело?
— Приключения — это то, без чего скучно и с чем грустно. Джекил озадаченно замолчал.
— Нет, не улавливаю, — через некоторое время признался он.
— Какие твои годы, дружок, — сказал я, припомнив Круклиса.
И отправился в его каюту. Потом меня сильно потянуло в реакторный зал. Я хотел увидеть спицы. Ну и поклониться им, что ли. Но увидел нечто большее.
У реактора топталась квадратная фигура в колышущемся балахоне с радужными переливами. Призрак лениво повернулся. Кроме костюма, ничего ужасного в нем не наблюдалось — обыкновенный Круклис.
— А, вьюнош. Привет.
— Привет, — тупо сказал я.
— Как поживаешь?
— Да ничего. И что ты здесь делаешь?
— Кшиштоф, бедняга, тоже интересовался. Да не трясись ты, кровь сосать не буду. Чего трясешься?
— А того трясусь, что если помер, то нечего людям голову морочить.
— А вот и нет. Дело-то личное. Хочу — морочу, хочу — пророчу. Да ты ведь и сам на два года немножко помер.
Я оглядел его переливчатую фигуру и возмутился:
— Но не до такого безобразия!
Круклис вздохнул.
— Умерен, батюшка. Всегда отличался осмотрительностью. Вот и помер частично, хе-хе.
— Очень смешно. Черт, это и в самом деле ты?
— Ну, допустим. Давай сначала только допустим, так легче адаптироваться неокрепшим мозгам.
— Тогда рад тебя видеть, старая перечница.
— Так ведь и я тоже.
— Не ожидал. Это ты с голодухи.
— А, кстати. Серж, в память о нашей старой и настороженной дружбе. Сбегай за бутылочкой, а? Помянем. По-вашему, по-славянски. Видишь ли, роботы тут посвихнулись, а я — как-никак старшой. Теперь даже — очень. Сгоняешь?
— С-сейчас.
Как и полагается, первая серьезная мысль зародилась в баре. Я вспомнил, что у телекамер галлюцинаций не бывает, и с локального пульта включил обзор реакторного зала. На экране послушно появился Круклис.
— Проверяешь? — вяло спросил он. — Проверяй, проверяй.
Видеозапись тоже подтвердила его наличие. Пришлось с этим смириться.
— Что будешь пить, привидение?
— Да водку ж, — ответило оно.
Я принес бутылку можжевеловой, стопочки, буханку хлеба, банку груздей.
— Соображаешь, — одобрил Круклис. — В Могилеве был?
— Нет.
Когда он брал рюмку, я обратил внимание на его руку. Кожа кисти была совершенно белой, полностью депигментированной, обескровленной. Не рука, а настоящий гипсовый слепок. Впрочем, действующий.
Мы выпили, и он замолчал, хмуро кутаясь в свой балахон. Мне захотелось его потрогать.
— А вот этого не надо. Я давно уже тронутый. Хорош каламбур, а, любитель словесности?
— У тебя что, там ничего нет?
— Почему? Появляется потихоньку.
Нарастет еще. Гипсовой рукой он взял соленого груздя, отправил его в рот, зажмурился.
— Слушай, а водка не повредит твоей гемолимфе? — спросил я.
— Не переживай. Моя гемолимфа много чего выдержит.
Он кивнул в сторону реактора:
— Что ж проворонил, а? Не мог почуять?
Я остолбенел.
— Ты всерьез считаешь, что в этом виноват я?
Круклис вздохнул.
— Нет, малыш, твоя совесть чиста. И у тебя доброе сердце.
Это он точно сказал, лаборант.
— Извини, Парамон. Я не хотел.
— Чего там. Тебе тоже досталось.
— Все знаешь?
— Угу, — скучно сказал он. — Все, что могу знать.
Тут меня осенила догадка.
— Эге! Слушай, а мой инсайт у Кроноса твоих рук дело?
— Какой инсайт?
— Схема «Туарега». Этюд в багровых тонах.
— Ну… идея была моей. Реализация — нет. Еще выпьем? Отвык от этого вкуса.
— Что, плохо кормили?
— О нет, вовсе не плохо. Только по-другому. Чистая энергия, знаешь ли. Хоть залейся. Но никакого перцу. Кристальная стерильность. Унылое это дело, Серж.
— Какое?
— Да поумнение. Разница-то на порядки исчисляется.
— Так что ж теперь, мы все…
— Не пугайся. Кто дозреет — пожалуйста. И то далеко не всякий.
— Новые возможности открываются?
Круклис вздохнул.
— Само собой. Фокусы показывать?
— Да.
— Не ожидал от тебя. Чего хочешь?
— Можешь привести в порядок Мод?
— Э нет. Пусть все идет своим чередом. Ты и без того на меня косишься. Не хочу прослыть похитителем жен.
— А не опасно оставлять ее в нынешнем состоянии?
— Нет.
— Точно?
— Точно. По крайней мере в том смысле, какой ты вкладываешь.
