Переселение - Макинтош Джон Т. (мир книг .txt) 📗
Завтрак Аниты состоял из стакана молока и яйца, сваренного в мешочек, с тостом. И еще раз Флетчер удивился, как по-разному воспринимают два различных разума нужды одного тела. Когда Росс пил виски, получая от этого удовольствие, у Флетчера было такое ощущение, будто Росс поглощает собственное тело. В теле Аниты Флетчер с удовольствием съел бы на завтрак здоровенную тарелку яичницы с ветчиной, запив все это несколькими чашками кофе. Но Анита ограничилась чашкой молока и яйцом – ее это вполне устроило. И хотя они находились в одном теле, Флетчер остался голодным, а Анита – нет.
Он не стал скрывать своих мыслей.
– Я не собираюсь толстеть, чтобы удовлетворить твои аппетиты, – решительно заявила она.
– Меня это совсем не порадует. Только объясни мне, почему, чтобы не растолстеть, ты ешь совсем, как птичка?
– Это очень глупое сравнение. Птицы едят все время. Они поглощают массу, равную собственному весу за…
– Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.
– Повторяю, я не хочу переедать.
Флетчер понимал, что за этими ее словами скрывается очень многое. Да, девушки очень чувственны. Она наслаждалась своим стройным, сильным телом, своей легкостью, энергией и красотой. Для нее существовали какие-то двойные, тройные и четверные стандарты, сути которых Флетчер не мог уловить, даже находясь внутри ее разума. Анита не хотела походить на роковую женщину, но выглядела она именно так. Она не стремилась к тому, чтобы каждый мужчина, которого она встречает, хотел ее, но если этого бы не происходило, она была бы разочарована.
– Ну, у мужчин существуют аналогичные странности, – отрезала Анита. – Они все помешались на фантазиях Джеймса Бонда, вечно им хочется, чтобы из каждого окна их манили к себе прелестные красотки в прозрачных ночных рубашках, однако, если с ними происходит нечто подобное, девяноста пять из ста убегает с такой скоростью, словно за ними кто-нибудь гонится.
– Ну, это просто смешно.
– Ну, уж ты-то, точно бы сбежал.
Стараясь сдержаться, Флетчер проворчал:
– Возможно, но я не типичный пример.
– Конечно, ты не типичный. Никто не является типичным. Но не обманывай себя. Ты такой же, как все. Никто ни от кого не отличается. И хватит болтать всякие глупости. Мне нужно идти на занятия.
Ему удалось уговорить Аниту немного перекусить между лекциями, чего она никогда обычно не делала, а она, в ответ, заметила, что всепоглощающий голод обычно характерен для тех, кому не хватает любви.
– Да, я это уже слышал, – проворчал Флетчер.
Но Анита на этом не успокоилась.
– Теперь, когда ты некоторым образом превратился в призрак, тебе не следует ожидать, что кто-нибудь будет любить тебя, Джон. К этому нелегко привыкнуть, но это правда.
Из-за спина Аниты послышался голос Росса:
– Привет, Девушка. Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
Она покачала головой, но Росс все равно сел напротив нее.
Анита сразу встала.
– Мне так жаль, что я не могу остаться, – вежливо сказала она, – но я слышу голос своего хозяина. А профессор не любит, когда его заставляют ждать.
Когда они выходили из кафе, Флетчер спросил:
– Зачем ты это сделала? Ты ведь никуда не торопишься.
В первый раз с тех пор, как он оказался с Анитой, Флетчер уловил в ней раздражение и нетерпение.
– Живи своей собственной жизнью, а я буду жить своей.
Контакт Флетчера с Анитой оказался наименее близким, чем со всеми его предыдущими хозяевами. Она разговаривала с ним легко и непринужденно, как с приятелем, с которым можно было в любой момент поговорить по телефону – только для этого не требовался телефон. Она ничего не скрывала от Флетчера; в ее жизни не было ничего такого, что ей следовало бы скрывать.
Единственное, что она попыталась было скрыть от него – но не успела – полное отсутствие сексуального опыта. Ян Росс был прав в буквальном смысле, когда называл ее Девушкой или Девственницей, вероятно он это знал.
Флетчера, который уже перестал быть прежним пуританином, весьма позабавил тот факт, что Анита ужасно стыдилась своей девственности, объясняя ее собственной неадекватностью, в точности, как это делал сам Флетчер.
Убедившись в том, что ей не удалось скрыть от Флетчера сей грустный факт, она попыталась объяснить ему:
– Если бы причина заключалась исключительно соображениями морали, то я бы даже гордилась своей непорочностью и чистотой. К сожалению, мораль здесь совершенно не причем. Я вовсе не порицаю тех девушек, которые спят со всеми, кто окажется поблизости в подходящий момент, более того, я им даже завидую. Ведь при этом я что-то теряю.
– А ты в этом уверена?
– Ну, как минимум, я теряю знание, что я и в самом деле ничего не теряю, не так ли? Я знаю, что со мной происходит, и мне не нужен ни ты, ни кто-нибудь другой, чтобы он рассказал мне. Я просто не могу ни на что решиться. Я так долго собираюсь прыгнуть, что в результате так и не прыгаю. Взять хотя бы Яна… до того, как он встретился с тобой, с ним было совершенно невозможно иметь дело. У него в голове всегда одно и то же.
– Я знаю.
– А теперь… Я даже не хочу говорить об этом. Не будешь ли ты так добр помолчать, или спрятаться куда-нибудь в самый дальний уголок моего сознания, или, в крайнем случае, давай поговорим о музыке барокко.
Вторым камнем преткновения оставался аппетит Флетчера. В здоровом теле Аниты ему все время ужасно хотелось есть, и ей далеко не всегда удавалось устоять перед его требованиями. Когда она собиралась заказать салат, инициативу перехватывал Флетчер и просил принести бифштекс и йоркширский пудинг, а стоило ей отвлечься, как на ее тарелке оказывалось несколько лишних ложек жареного картофеля.
Однажды ночью, примерно через десять дней после того, как Флетчер присоединился к ней, Анита разделась и заставила его посмотреть на себя в длинное зеркало своего шкафа.
– Посмотри, что ты со мной делаешь, – с укором в голосе сказала она.
Он посмотрел на нее со смесью неохоты и удовольствия. Хотя Флетчер уже привык быть Анитой, он всегда старался смотреть в другую сторону, когда она одевалась или принимала душ, всякий раз понимая, что в одном теле двое это уже целая толпа, особенно, если эти двое мужчина и девушка в теле девушки.
– Ты просто очаровательна, – только и сказал он.
– Ты что, окончательно спятил? У меня была настоящая талия в 23 дюйма. А теперь у меня горшок вместо живота, и это только через десять дней. Ты только посмотри на это!
Она преувеличивала. Ее талия все еще оставалась идеально тонкой, а живота не было и в помине. Однако, Флетчер не мог не обратить внимания на ее слова. Он принес Бодейкеру много пользы, заставив бросить курить (даже после того, как Флетчер покинул его тело, Бодейкер так и не начал снова курить), но если всего за десять дней Анита успела прибавить в весе на десять фунтов, ей было на что жаловаться. Будучи Флетчером, он мог есть сколько угодно и не прибавлять ни унции. На Аниту это очевидно не распространялось.
Тут он взял над ней полный контроль – в первый раз за все время пребывания в ее теле – схватил халат, быстро надел его и завязал поясок.
Анита запротестовала:
– Я заставила тебя посмотреть на меня, чтобы ты увидел, что ты сделал с моим телом, но неужели же я произвожу такое ужасное впечатление?
– К нам сейчас придут.
– У тебя что, есть специальная система оповещения?
Она повернулась к двери.
– Нет, не отсюда.
Когда она поняла, что он имеет в виду окно, Анита сразу догадалась, что этим посетителем может быть только Росс, ей захотелось отчаянно закричать, закрыть окно на задвижку или выбежать из комнаты.
– Это будет не так, как в прошлый раз, – утешил ее Флетчер. – Он не станет тебя бить.
Росс был еще снаружи, и он увидел, что Анита смотрит на него. И еще он успел заметить, что она не сделала попытки закрыть окно и помешать ему забраться в комнату.
– Как романтично! – сухо сказала Анита.
– Мне необходимо с тобой поговорить, – попытался объясниться Росс, – а если бы я позвонил в дверь, ты бы меня не пустила.
