Дорога славы - Хайнлайн Роберт Энсон (читать хорошую книгу TXT) 📗

— В десятку!

Причиной, по которой я вовремя попятился, был дурной запах изо рта. Тут вот говорится, что «чистый метан — это газ без цвета и запаха». Тот боевой кишечный газ не был чистым; он был так напичкан кетонами и альдегидами домашнего приготовления, что по сравнению с ним не обработанный хлоркой сортир благоухал, как Шалимар.

Думается мне, что Стар, дав мазь для прочистки носа, спасла мне жизнь. Когда у меня заложен нос, я не различаю даже, чем пахнет у меня верхняя губа.

Действие — для того, чтобы я все это обдумал, — не приостановилось ни на миг; думал я или раньше, или позже, но не тогда. Вскоре после того, как Руфо попал в десятку, зверь выразил всем своим видом крайнее возмущение, снова открыл рот, но без пламени, и попытался обеими лапами схватиться за задницу. Он бы не смог, слишком коротки передние лапы, но пытался. Я, как только увидел длину его пламевыброса, тут же убрал саблю и схватился за лук. Я успел отправить одну стрелу прямо в рот, примерно в левую гланду (миндалевидную железу).

Это послание дошло быстрее. С гневным воплем, сотрясая землю под ногами, он, изрыгая пламя, рванулся ко мне. Руфо заорал:

— Семерка!

Я был слишком занят, чтобы его поздравить; эти штучки, для своего размера, двигаются быстро. Ну да я медлительностью не отличаюсь, а стимулов у меня было больше. Такая громадина не может быстро менять курс, однако поворачивать голову, а вместе с ней и пламя, может. Мне подпалило штаны и я заскакал еще быстрее, стараясь обогнать его.

Стар, пока я уворачивался, расчетливо воткнула стрелу в другую гланду, как раз туда, откуда выходило пламя. Потому бедняга так сильно постарался повернуться в обе стороны одновременно на нас обоих, что запутался в собственных ногах и упал, произведя небольшое землетрясение. Руфо вонзил еще одну стрелу в нежный зад, а Стар выпустила такую, которая прошла сквозь язык и застряла чуть дальше, не причинив вреда, но ужасно раздражая его.

Он собрался в клубок, встал на ноги, выпрямился и попытался снова поджечь меня. Мне стало ясно, что я ему не понравился.

И тут пламя кончилось.

Я надеялся на что-то подобное. У настоящего дракона, с замками и пленными принцессами, огня столько, сколько ему нужно, как у шестизарядных револьверов в телефильмах про ковбоев. А эти создания сами вырабатывали свой метан, и запасы его, как и давление внутри него, не могли быть уж очень большими, как я и думал. Если бы мы могли заставить его быстро израсходовать свой боезапас, то неминуемо должен был наступить перерыв, пока он перезарядится.

Тем временем Руфо и Стар не давали ему покоя, как будто перед ними была подушечка для иголок. Он изо всех сил предпринял попытку снова открыть огонь, пока я быстренько мчался мимо, стараясь, чтобы визжавший дракончик находился между мной и взрослым, и это было похоже на почти пустой «Ронсон»  [68]; пламя вспыхнуло и загорелось, вылетело на каких-то жалких шесть футов и погасло. Но он так старался достать меня этой последней вспышкой, что снова упал.

Я решил рискнуть, подумав, что секунду-другую он будет неподвижен, как резко сбитый с ног человек, подскочил и воткнул ему саблю в правый глаз.

Он разок сильно передернулся и отдал концы.

Удачный выпад. Говорят, что у динозавров подобной величины мозг размером с каштановый орех. Присудим этому зверю мозг размером с мускусную дыню — все равно, если бьешь в глазницу и точно попадешь в мозг, это называется везением. Все, что мы сделали до тех пор, было не больше, чем комариными укусами. Погиб он от одного этого удара. Святой Михаил и Святой Гавриил направляли мой клинок.

И Руфо заорал:

— Босс! Бежим домой!

К нам приближалась свора драконов. Чувство было, как в школе молодого бойца, когда дано задание открыть стрелковую ячейку, а потом пропустить над собой танк.

— Сюда! — заорал я. — Руфо! Сюда, не туда! Стар! Руфо притормозил, мы правильно сориентировались, и я разглядел вход в пещеру, черный, как грех, и зовущий, как руки матери. Стар замешкалась; я воткнул ее в пещеру, Руфо ввалился за ней, а я повернулся, чтобы встретить новых драконов лицом к лицу во имя своей возлюбленной. Но тут она завопила:

— Милорд! Оскар! Внутрь, быстрее, идиот! МНЕ НАДО СТАВИТЬ ЗАЩИТУ!

Я быстренько забрался внутрь, она тоже, и я не стал распекать ее за то, что она назвала собственного мужа идиотом.

ГЛАВА XIII

ТОТ маленький дракончик дошел до пещеры вместе с нами не из воинственных соображений (хотя я не доверяю тем, у кого такие зубы), а скорее, я считаю, по той же причине, по которой утята следуют за любым ведущим. Он попытался вслед за нами войти в пещеру, отпрянул внезапно, коснувшись мордой невидимой завесы, как котенок, которого ударила искорка статического электричества. Потом он стал околачиваться поблизости, издавая жалобные звуки.

Мне хотелось выяснить, может или нет защитная система Стар останавливать огонь. Я тут же это выяснил: у пещеры появился один из старых драконов, сунул в отверстие голову, с возмущением отдернул ее, точно так же, как и малыш, потом пристально посмотрел на нас и включил свой огнемет.

Нет, пламени защита не останавливает.

Мы достаточно далеко забрались внутрь, так что нас не опалило, однако дым, вонь и жара были ужасны и не менее смертельны при достаточной продолжительности.

Мимо моего уха просвистела стрела, и дракон потерял к нам всякий интерес. Его заменил другой, который не был еще убежден. Руфо, а возможно и Стар, убедили его, прежде чем он успел разжечь свою паяльную лампу. Воздух очистился; откуда-то изнутри наружу тянуло сквозняком.

Тем временем Стар обеспечила нас светом, а драконы устроили митинг протеста. Я оглянулся назад — узкий и низкий проход, ведущий вбок и вниз. Я закончил рассматривать Руфо, Стар и внутреннюю часть пещеры; приближалась следующая комиссия.

Моя стрела попала председателю в мягкое небо прежде, чем он успел отпрыгнуть. Сменившему его заместителю председателя удалось вставить коротенькое замечание длиной футов в пятнадцать, прежде чем он тоже передумал. Комиссия попятилась, и члены ее стали в повышенном тоне обмениваться нелестными впечатлениями о нас. Дракончик-малыш все это время слонялся неподалеку. Когда взрослые удалились, он опять подошел к порогу, капельку не доходя до того места, где обжег нос.

— Куу-верп? — жалостно сказал он. — Куу-верп? Киит! — Ему явно хотелось войти.

Стар коснулась моей руки.

— Если будет угодно милорду мужу, мы готовы.

— Киит!

— Иду, — откликнулся я и завопил: — Давай отсюда, пацан! Беги к мамочке.

Рядом с моей высунулась голова Руфо.

— Не может, наверное, — заметил он. — Видимо, мы уделали именно его мамочку.

Я не ответил, ибо это было похоже на правду: взрослый дракон, которого мы прикончили, проснулся мгновенно, как только я наступил детенышу на хвост. Это смахивает на материнский инстинкт, если он у драконов есть, — откуда мне знать.

Ну и чертовщина все-таки, нельзя даже после убийства дракона чувствовать себя легко.

Мы побрели вглубь холма, нагибаясь под сталактитами и перешагивая через сталагмиты; Руфо освещал путь факелом. Мы очутились в куполообразном зале с полом гладким, как стекло, от бессчетных лет известнякового осадка. Около стен висели сталактиты в мягких пастельных тонах, а из центра свисала изумительная, почти симметричная люстра, под которой почему-то не было сталагмита. Стар и Руфо понавтыкали в десятке мест по периметру куски светящейся мастики, которая широко используется на Невии для ночного освещения; она затопила зал ярким светом, на котором сталактиты стали рельефнее. Руфо показал мне висящую среди них паутину.

— Эти ткачи безвредны, — сказал он. — Просто здоровые и безобразные. Они даже кусаются не как пауки. Но — смотрите под ноги! — Он потянул меня назад. — У этих штучек даже прикосновение ядовито. Слепые черви. Вот на что нам столько времени понадобилось. Надо было убедиться, что кругом все чисто, прежде чем устанавливать защиту. Ну а теперь, пока она загораживает входы, я еще разок все проверю.