Ноктюрн Пустоты - Велтистов Евгений Серафимович (читаем книги TXT) 📗

Когда был наведен относительный порядок, переполнены лазареты и карцеры, а военный патруль прочесывал подозрительные углы, выяснилось, что задание срывается: кто-то бросил гаечный ключ в систему управления авианосца, и электроника вышла из строя. Меня спешно перебросили вертолетом на подводную лодку «Персей». Летчики отчаянно ругали начальство. Из отрывочного разговора я понял, что конфликт на «Форрестоле» назревал давно: часть команды, в основном негры из машинного отделения, была недовольна действиями белых офицеров. Я даже уловил словечко «ку-клукс-клан». Что ж, эти вонючие «драконы» действуют и в армии. Обида негров оказалась сильнее угрозы «Камиллы», гнет привел к взрыву.

В салон быстрым легким шагом вошел седоватый человек в черном свитере и темных очках. Старпом вскочил и испарился. Я догадался, что это адмирал Грос — командир лодки.

— Скажите, Бари, как вам удается предвидеть даже тайфуны? «Камилла» еще не получила своего порядкового номера, а вы прислали запрос.

— Репортер должен угадать. — Я пожал плечами с таким видом, как будто ежедневно прогнозировал бури. Не мог же я сказать адмиралу, что рождение тайфуна наблюдал из космоса Аллен.

— В министерстве ответили вам уклончиво. — Он улыбнулся. — Я напомнил министру ваш знаменитый репортаж о торнадо. Помните — «теща улетела»? Министр расхохотался, сказал: «Только ради Бари мы повернем ураган в другую сторону…»

Почему-то вся Америка смеялась над нелепым толстяком, который никак не мог отыскать тещу. Я снимал однажды в Техасе последствия самого свирепого за последние десятилетия урагана торнадо. Огромная зловещая воронка опускает из глубины небес на землю свой хобот, и начинается сущий ад. На многие километры уносит машины, дома взрываются, как хлопушки, деревянная щепа пронзает стальные листы, а куры оказываются ощипанными. И вот среди хаоса разрушений мне попался возбужденный здоровяк с остановившимся взглядом. Он приставал ко всем с вопросом: где его теща? В последний раз он видел ее во дворе дома. Теща бежала с подушкой в руках. Вдруг какая-то сила подняла ее в воздух и унесла в поднебесье… Куда бы я ни приезжал, толстяк был уже там и произносил одну и ту же фразу: «Теща улетела…» Зрители всякий раз хватались за бока.

— Значит, теща выручила меня, — усмехнулся я.

Адмирал подмигнул в ответ.

— Министр сожалеет об инциденте на «Форрестоле».

— Передайте ему, пожалуйста, что я прилетел снимать не драку, а боевые действия флота.

— Благодарю, Бари.

Мы уселись в мягкие кресла. Казалось, мы в обычной зашторенной комнате, а не на движущемся корабле. Лишь порой среди легкого шипения кондиционеров и переговоров дежурных можно было слышать глухие звуки кашалотов, словно удар молотом по дереву, и щелчки дельфиньих стай.

— Да, в наш век человек способен сорваться в любую минуту, — продолжал командир. — Люди разочарованы во всем — семейной жизни, карьере, политике…

— Даже в погоде, — поддержал я.

— Разумеется. Слишком много больных людей… Вспышка на Солнце приводит к тому, что человек взводит курок… Я очень сочувствую вашему горю, Бари, считаю, что это дело рук сумасшедшего…

— Ему хорошо заплатили. — Я одним правдивым ходом разрушил стройную адмиральскую теорию.

— Ах вот как… — Грос потер лоб. — Извините, Бари, за солдатскую прямоту: вы кому-то мешаете?

Я смотрел в лицо адмиралу. Оно внушало доверие.

— Не знаю точно. Наверное… У меня одно прескверное качество: я говорю то, что вижу.

— Жаль, что вы не служите на флоте. — Адмирал усмехнулся. — И вы, наверное, замечаете, что вокруг все меньше и меньше преданных людей?

— Да, это так.

— Хотите совет старого вояки, Бари?

— Давайте, Грос!

— Бари, когда вы останетесь в одиночестве, хорошенько подумайте, прежде чем принять решение.

— Меня голыми руками не возьмешь, — пробурчал я, чувствуя важность по-солдатски прямого совета.

— Видите ли, Бари, самая главная часть моей жизни и работы, — пояснил адмирал, — это выработка решения. Если оно окажется неверным и я нажму не на ту кнопку, полмира отправится в преисподнюю. А через короткий промежуток времени — еще полмира. Странно устроен человек: может все уничтожить, прикрываясь лозунгом жизни.

— В одной из пьес звучат такие слова, — припомнил я. — «Все мы живем в охваченном пламенем доме, только без пожарной команды, которую можно было бы вызвать».

Грос невесело рассмеялся.

— Не цитируйте это, пожалуйста, министру. А то он скажет, что автор не знал о существовании атомного флота США. Да еще припомнит, как новейшая подлодка по личной просьбе мистера Бари, за счет налогоплательщиков США, была брошена спасать мирное население Флориды…

Адмирал сам, видимо, метил в министры и проверял на репортере прочность трафаретных фраз.

— Браво! — сказал я. — Вы прирожденный газетчик. Кстати, адмирал, куда направится «Камилла», когда вы ударите по ней?

Он махнул сухой рукой.

— Куда? Дело не наше — ученых. Мы выполняем приказ! Лишь бы не на Америку!

Матрос щелкнул на пороге каблуками, доставил командиру пакет. Адмирал вскрыл, прочитал сообщение.

— Пожалуйста, операция начинается, — объявил он мне. — Вы где обычно отдыхаете, мистер Бари? В Майами, Ницце?

— Обычно на работе, — сказал я.

Грос поднялся:

— Тогда прошу в мою рубку. — Он указал на дверь. — Мы постараемся создать вам все условия…

Поднялись на лифте в рубку Гроса. Там его ожидали два офицера — старший помощник, знакомый мне, и еще один, незнакомый. Грос протянул им листок сообщения из штаба. Офицеры подошли к сейфу, открыли его, начали сличать поступившее сообщение с дубликатом, хранившимся в стальном ящике, шифр которого знали только они.

— Все точно, адмирал! — сказал старпом.

Грос приблизился к главному пульту, включил микрофоны.

— Боевая тревога, ракетная готовность! — объявил он негромко.

В центральном отсеке люди в синих, свободного покроя костюмах, похожие на парашютистов, прильнули к приборам; отовсюду — из ярко-зеленых кубриков, увешанных картинами, кабин с кофейными автоматами и машинами для поджаривания кукурузы — бежали матросы на свои рабочие места. Операторы колдовали с электроникой.

— Где мы находимся? — спросил Грос помощников.

— В центре «Камиллы», — доложил старпом.

— Это интересно, — сказал громко адмирал. — Я еще никогда не был на кухне, где готовится погода. А вы, мистер Бари?

— Не приходилось, — ответил я.

Помощники командира переглянулись.

— Может, поднимемся наверх, Бари? — Адмирал прекрасно знал, что сейчас его слышит каждый член команды.

— С удовольствием!

— Отмените приказ, — велел Грос старпому. — Прикажите всплыть!

Тот посмотрел на командира, как на ненормального. Однако дал команду на всплытие.

Пол под ногами чуть качнулся.

Я оценил щедрый жест Гроса. Снимал его во всех ракурсах на мокрой палубе, куда мы вышли в плотных плащах. Но дело не в этом: на его месте я поступил бы точно так же — как капризный взрослый ребенок, очутившийся в центре стихии, которую необходимо обуздать. Противника надо знать в лицо — старое воинское правило. Как ни шумела, ни шутила, ни злословила сейчас над нами обоими команда, нервы которой были вздернуты, я знал точно: Грос будет министром.

Более странного зрелища я в жизни не видел. Тишина, духота, какой-то необычный внутренний гнет. Кусок моря похож на идеально заправленную матросскую постель. Палубу облепили мириады насекомых, обессиленных в противоборстве с ветром; Грос — истинное привидение; наверное, я тоже с головы до ног усеян мошкарой. По небу стремительно летят серебристые облака. Нет, не облака — отрывочные воспоминания чего-то уже виденного. Если даже на земле и существует вход в потусторонний мир, описанный древними, то наверняка он здесь — в тишайшем центре урагана, называемом «глазом бури», в святая святых яростной «Камиллы».

Даже не верится, что «Камилла» существует, сметает все на своем пути!