Журнал «Если», 2005 № 04 - Бенилов Евгений Семенович (книги полностью TXT) 📗

— Ну и крепкая же штука — виски! — гаркнул он.

Лав подобрал упавший на песок аметистовый диск и повторил операцию с остальными членами своей банды. Как и Полубородый, все пираты довольно быстро пришли в чувство, и только Нат Виски остался лежать неподвижно. Лав потыкал его кончиком абордажной сабли, потом наклонился и вставил камень в приоткрытый рот пирата. После небольшой паузы он объявил, что Нат умер с перепоя, и это заставило некоторых его бывших товарищей рассмеяться. «Нат Виски умер от виски», — с удовольствием повторяли они, обыскивая карманы трупа, а Лав резюмировал с холодным презрением:

— Plures crapula quam gladius [10].

Многие пираты так разогрелись от целебного действия аметиста, что поспешили к воде ополоснуть разгоряченные лбы, однако никто из них, по-видимому, не страдал от головной боли или тошноты; не заметила Энн и других признаков похмелья. Похоже, средство капитана Лава и вправду было очень сильным. Энн задумалась, можно ли с его помощью избавить от похмелья саму себя. «Нужно не забыть забрать у него этот камушек, когда я его убью, — сделала она мысленную зарубку в голове. — Если, конечно, мне удастся его прикончить».

— Госпожа Бонни вызывает меня на дуэль! — объявил Лав пиратам, когда они снова собрались возле чудесного котла. Как ни странно, в его голосе почти не было иронии или насмешки, и Энн подумала, что это тревожный симптом. Похоже, капитан, несмотря на свою хваленую неуязвимость, отнесся к предстоящему бою достаточно серьезно. — Так что присядьте и отдохните, пока мы будем сражаться. Обычно я не дерусь с женщинами, но когда просит леди, я не могу ей отказать!..

Несколько пиратов рассмеялись, остальные вполголоса переговаривались. Потом послышался звон монет, и Энн сообразила, что они делают ставки.

— Когда мы закончим, — добавил Лав, чуть повысив голос, — мы погрузим этот котел в люггер и доставим в Саванну Ла Map. Там я расплачусь с вами деньгами и виски, а затем отправлюсь в Европу. — (Тут Константайн бросил на Энн быстрый взгляд, словно говоря: он сказал — в Европу, а не в Англию! — и она ответила ему чуть заметным кивком.) — Я знаю, — продолжал капитан, — что кое-кто из вас был бы не прочь расправиться со мной, чтобы завладеть котлом — этим неисчерпаемым источником виски и вкусной еды. Я совершенно искренне не советую вам даже пытаться сделать что-либо подобное. Вы воочию убедились в моих способностях. Я связал наших врагов туманом и привел вас точно к тому месту, где они остановились, а когда мисс Бонни выстрелила в меня из двух пистолетов, я остался цел и невредим, однако сдается мне, что урок не пошел впрок. Придется его повторить, чтобы вы лучше запомнили, кто есть кто. Мне известно: вы считаете эту свирепую амазонку опасней большинства смертных мужчин, однако даже она не может причинить мне вред, как бы ни старалась, и в этом вы еще раз убедитесь в ближайшее время. На что же в таком случае вы рассчитываете?…

— Они могли бы приковать вас к якорю и бросить в море или наброситься всем скопом и налить вам во все отверстия расплавленного свинца, — весело подсказала Энн.

Капитан Лав резко повернулся к ней, и на его молочно-белом лбу снова проступили тонкие багровые жилы.

— Помолчи, шлюха, иначе я прикажу этим людям переломать тебе руки, а потом разрешу им обойтись с тобой по-своему.

— Нет, так не годится, — неожиданно подал голос Полубородый, выглядевший несколько умнее своих товарищей. — Хоть Энн и женщина, она такой же член Братства, как мы, и обращаться с ней надо, как с любым пиратом. Пусть будет поединок — верно, ребята?…

Остальные согласно закивали головами, а выражение их лиц подсказало Энн, что они не питают к своему хозяину особой симпатии.

Несколько секунд капитан Лав внимательно разглядывал абордажную саблю, которую по-прежнему держал в руке, потом перевел взгляд на шпагу Энн.

— Сабля не мое оружие, мисс Бонни. Может, поменяемся? — предложил он.

Энн снова взмахнула в воздухе клинком, засверкавшим на солнце, как стрекозиные крылья.

— У вас и так есть преимущество — ваша неуязвимость, — ответила она. — Незачем давать вам еще одно.

— Как угодно. Исход нашего поединка все равно предрешен. — Лав театрально зевнул. — Просто абордажные сабли наносят порой поистине ужасные раны, а я не хотел бы вас изуродовать: ведь женщине никогда не бывает безразлично, как она выглядит, даже если женщина мертва. Кроме того, я не хотел бы причинять вам лишних страданий.

«Как бы не так», — подумала Энн. Она прекрасно знала, что человек, получивший глубокую рубленую рану, умирает в считанные часы от болевого шока или от потери крови. Те же, кого проткнули шпагой или рапирой, могли промучиться день или больше, прежде чем отдать Богу душу, так что в этом смысле абордажная сабля была оружием более гуманным. Впрочем, коль скоро она не собиралась получать никаких ран, слишком задумываться об этом не стоило. Повернувшись К Константайну, валькирия отсалютовала ему шпагой.

— Помни, Тоби! Ты должен верить! — И, не дожидаясь ответа, Энн повернулась к Лаву: — Я имею честь атаковать вас, сэр!

Лав даже не попытался отступить в сторону. Он просто стоял, держа саблю на плече, и улыбался, сверкая своими мелкими белыми зубами. Солнце было уже почти в зените, и Энн подумала, что капитан должен обливаться потом в своих черных бриджах и камзоле, но на его коже не выступило ни капли влаги, а короткие волосы хотя и блестели от фиксатуара, выглядели совершенно сухими. Вероятно, решила она, все дело в том, что он неуязвим: раз у ему подобных не течет кровь, так, может, они и не потеют, однако в подобном случае Лав должен был бы просто свариться заживо, как краб в скорлупе, а между тем ее противник был абсолютно свеж и, похоже, не испытывал никаких неудобств.

— Ну, мисс Бонни, постарайтесь. Покажите, на что вы способны! — подзадорил ее капитан. — Ведь когда настанет мой черед показывать способности, вы будете выглядеть очень бледно.

Не успел он договорить последнюю фразу, как Энн бросилась вперед и сделала выпад. Удар был так силен, что шпага, уткнувшись в грудь Лава, выгнулась дугой, а сам он попятился. Энн могла бы продолжать в том же духе, но ей не хотелось попасть под ответный удар, поэтому она стремительно отступила. Лав тем временем выпрямился, но атаковать не спешил. Вместо этого он рассматривал проделанную острием шпаги дырку в камзоле.

— Прекрасный выпад, мисс Бонни, просто прекрасный, — проговорил он, лениво растягивая слова. — И точный. Если бы я не был неуязвимым, вы бы проткнули меня насквозь. Хотите попробовать еще раз? Не беспокойтесь, я не собираюсь вас убивать… пока не собираюсь. Ваше тупое упрямство меня забавляет, так что я не прочь посмотреть эту комедию еще немного.

Но вместо того, чтобы повторить выпад, Энн упала на колени и подняла глаза к небу.

— Помоги мне, Пресвятая Мария! — воскликнула она. — Я покаюсь во всех своих грехах, только не дай мне умереть здесь!..

Константайн шагнул вперед, чтобы встать между Энн и Лавом, но Полубородый схватил его за руку.

— Нет, мистер, — сказал он чуть ли не с грустью. — Это ее битва, и мы не должны вмешиваться, чем бы ни кончилось дело.

— Честное слово, Тоби, твоя подружка меня разочаровала, — хихикнул Лав, презрительно глядя на Энн. — Она сильна и быстра, и она могла бы быть достойным противником, но ей недостает того, что зовется бойцовским духом. Жаль, что я не смогу поставить точку в этой истории, не испачкав кровью мой единственный приличный камзол.

Он шагнул вперед и поднял саблю, собираясь нанести сокрушительный удар, но за мгновение до того, как клинок опустился, Энн швырнула капитану в лицо пригоршню песка. Она целилась в слегка приоткрытый рот Лава, по опыту зная, что попавший в горло песок выводит противника из строя гораздо быстрее, чем когда он попадает в глаза, к тому же в данном случае Энн преследовала вполне конкретную цель.

И она не промахнулась. Капитан Лав поперхнулся, закашлялся и схватился левой рукой за грудь. Стараясь выплюнуть песок, он широко открывал рот, а Энн только того и надо было. Проворно вскочив на ноги, она нанесла удар, которому научила ее Мэри. «Сейчас поглядим, действительно ли ты неуязвим не только снаружи, но и изнутри!» — подумала она, с такой силой вонзая шпагу ему в нёбо, что кончик клинка пробил кость и едва не обломился.