Гибель Дракона - Комацу Саке (книги онлайн полные .txt) 📗
— Ну, — сказал Куниэда — за великое начинание…
— Какое уж тут великое начинание!.. — рассмеялся Онодэра.
— Давайте лучше за успешное завершение исследований.
— За успех, благополучие, «Кермадек»! — проговорил Юкинага.
— И за будущее Японии… — закончил Наката.
Тихо звякнули бокалы. Когда их наполнили второй раз, Онодэра, отключившись от общей тихой беседы, откинулся на спинку стула и сквозь стеклянную стену стал смотреть на раскинувшийся внизу ночной город.
Ночное Токио, как всегда, утопало в потоках света. Холодный, синеватый свет ртутных фонарей скрещивался с белыми лучами автомобильных фар и с красными — подфарников; скоростное шоссе, освещенное желтыми натриевыми фонарями, извивалось, будто гигантский удав, небоскребы, словно черные чудовища, глядели в ночь мириадами ярких глаз.
Отсюда просматривались районы Акасака, Роппонги и даже Гиндза. Красный, синий, зеленый, бледно-сиреневый неоновый свет, кружа в ночном небе, неутомимо выписывал одни и те же буквы и иероглифы. Глядя на озаренное многоцветными отблесками небо, казалось, что слышишь даже шум веселья, бушевавшего под этим небом.
Бары Гиндзы — бесконечный наземный и подземный лабиринт… И в каждом из них красивые, тоненькие, хорошо одетые девушки чокаются с холеными клиентами, или, мило смеясь, берут маслину с блюдечка для закуски и подносят к ярко-карминным губам, или танцуют, ритмично покачивая бедрами… На центральных улицах уже начинают собираться такси, скоро появятся первые ночные пассажиры. Метро, электрички, частные машины… Хостэс отправляются с клиентами в дальние поездки — в Атами, Хаконэ… А в Роппонги и Ееги веселье и разгул только-только начинаются… Токио… гигантский, самый оживленный город в мире, где обитает двенадцать миллионов человек… И этот город, где живут славные, жизнерадостные люди, умеющие изящно повеселиться, и Японский архипелаг, на котором он…
Разве можно в это поверить?!
Разве может такое случиться? Этот город, самый большой в мире… Пусть земля, на которой он стоит, невелика, но все же она протянулась на две тысячи километров и занимает площадь в триста семьдесят тысяч квадратных километров… Эта земля держит на себе не одну трехтысячеметровую вершину, и еще горы, леса, поля и реки… и сто десять миллионов человек, и необходимые для их жизни города, промышленные предприятия, жилые дома, дороги…
Быть того не может! Абсурд! Как только такая мысль могла прийти в голову? Онодэра сквозь стекло остановившимся взглядом смотрел в ночь. Почти касаясь окаймленной светящимися точками Токийской башни, вниз, в сторону аэропорта Ханэда, скользнул гигантский аэробус внутренней линии, похожий на страшную черную птицу. Его белые и красные бортовые огни, помигав, растаяли вдали. А если это все-таки случится, если произойдет то, чего боится профессор Тадокоро… На самом деле произойдет… Что будет тогда с этим гигантским городом и наполняющей его жизнью? А скромные надежды ста десяти миллионов человек?.. Надежды, которые они вынашивают в сердце и возлагают на завтрашний день своей страны, расцветшей на этих островах, уходящей историческими корнями в его почву… Построить свой дом. Родить и вырастить детей. Поступить в университет. Съездить за границу. Девочки, мечтающие стать певицами, мальчики, мечтающие стать художниками. Мужчины, ищущие мгновенного наслаждения в вине, в веселой беседе с женщинами… Получающие маленькие радости на рыбалке, от игры в гольф, за картами… Что станет со скромными надеждами ста миллионов человек?
Наслаждайтесь, почти молитвенно подумал Онодэра, глядя на море света. Хотя бы сейчас, пока еще можно, веселитесь как следует. Все! Из каждого мгновения извлекайте радость, оно не вернется, не повторится, это мгновение! Пусть останется хотя бы воспоминание о скромной, маленькой радости. Это лучше, чем ничего. Ловите радость сейчас, сразу, без промедления! Завтра может не наступить…
— Пошли, — Наката, взглянув на часы, поднялся. — Давайте сегодня все как следует выспимся.
— Думаю, твоя квартира в порядке, — сказал Юкинага Онодэре. — Ясукава поручил смотрителю дома поглядывать за ней. — И квартплату аккуратно вносил…
Когда все подошли к кассе, миниатюрная девушка в платье модного этой осенью бежевого цвета с зеленоватым оттенком, взглянув в лицо Онодэры, вдруг негромко вскрикнула:
— Ой! Если не ошибаюсь, это вы…
— А-а, — Онодэра вспомнил вдруг эту девушку. — Кажется, Мако-тян?
— Да, верно. Вы, значит, запомнили! Спасибо, вы меня растрогали, Онода-сан… Нет, извините, Онодэра-сан.
— Правильно. Вы ведь, кажется, в «Мирте» работаете?
— Да, но вы с тех пор ни разу у нас не были. Юри-сан очень сожалела, что вы так и не научили ее нырять с аквалангом, — проговорила девушка, которую звали Мако. Не обращая внимания на своего солидного спутника, она так и прилипла к Онодэре. — Пожалуйста, заходите к нам! Да, Есимура-сан говорил, что вы уволились из их фирмы, это правда?
Онодэра мрачновато кивнул.
— Ну, пока, — сказала девушка. — Заходите, пожалуйста… Звоните… Обязательно, хорошо?
— Весьма мила! — не без иронии заметил Куниэда. — Она что, хостэс?
— Да. Ни к чему эта встреча, — Онодэра смотрел вслед девушке, которая, что-то щебеча своему спутнику, направилась в зал. — Может, предупредить, чтобы никому не рассказывала?
— Думаю, не стоит. Судя по ней, она ни о чем не подозревает, — сказал Наката. — Да к тому же завтра ты будешь в море, вернее, на его дне.
Подъехав к своему дому в Аояма — дом строился как кооперативный, но впоследствии квартиры стали сдаваться внаем, — Онодэра хотел было прежде зайти к смотрителю, но у того на двери висел замок. Тогда он поднялся в лифте на третий этаж, подошел к своей квартире и вдруг почувствовал, что в ной кто-то есть. Посмотрел на замок. Он был выломан. Повинуясь мгновенному порыву, Онодэра распахнул дверь и ворвался прямо в комнату. Там ярко горел свет, на полу в обнимку валялась полуголая пара.
— Это еще что такое?! — крикнул Онодэра, но тут на его затылок обрушился сильный удар. Теряя сознание, он услышал высокий женский смех.
Без сознания он, должно быть, пробыл совсем недолго. Когда пришел в себя, кто-то запихивал ему в рот кляп — грязный скомканный носовой платок. Его руки были связаны за спиной, ноги — у щиколоток. Однако связали его кое-как, наспех.
В комнате было пять человек, три парня и две девчонки. Все молодые, не старше двадцати. Парни долговязые, небритые, в помятых грязных рубашках. Одна девчонка была в туго обтягивающих джинсах, другая — в комбинации, даже без трусов. Один из парней тоже был без трусов; выставив свой тощий зад, он на четвереньках ползал по полу и ойкал рыдающим голосом. Другой, глядя на него, бессмысленно гыгыкал и бренчал на гитаре с двумя лопнувшими струнами. Девушка в комбинации, забравшись на кровать, назойливо приставала к третьему парню с длинными до плеч волосами. Но парень не обращал на нее внимания, он хватал и пожирал разбросанные прямо на одеяле куски консервированного мяса.
…А-а, вот это кто… доппи… — подумал Онодэра, глядя на их мутные глаза и дряблую кожу. Доппи — бич современных городов Японии… Парни и девушки, одурманенные синтетическим наркотиком, новым видом ЛСД. Эти наркоманы уже давно стали серьезной проблемой. К сожалению, их число не уменьшалось, в последнее время их стало особенно много. Раньше это были подростки в основном из зажиточных семей, избалованные, ни в чем не знавшие отказа и отчасти поэтому сбившиеся с пути. С возрастом эти молодые люди чаще всего оставляли свои дурные привычки и приобщались к нормальной жизни. А сейчас возрастной состав наркоманов изменился, среди них были и двадцатипяти— и тридцатилетние. Они перепробовали все наркотически действующие средства, начиная со снотворных и глазных капель и кончая марихуаной, лакокрасителями и ЛСД. Сейчас у них наибольшей популярностью пользовался наркотик неизвестного происхождения «доп», поступавший в Японию из американских преступных синдикатов. Объединив «доп» и старое «хиппи», их прозвали «доппи». И если раньше наркоманы не доставляли окружающим особенных хлопот, то в последнее время их поступки стали приобретать злостный характер. В наркотическом состоянии они то угоняли машины, то вторгались в чужие квартиры, но, будучи привлеченными к ответственности, не несли большого наказания. Им оказывали снисхождение, принимая во внимание возраст и полуневменяемое состояние, в котором совершались преступления.
