Коралловые четки - Вильм Антуан (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— А! — сказал я с некоторым любопытством. — Расскажите мне это.
— Вот что со мной произошло. Мое сновидение опять возобновилось нынешней ночью. Дойдя до решетки, я пожелал пройти ее. Я тотчас же очутился по ту сторону и не заметил, каким способом переправился через ограду. Это произошло мгновенно. Тогда я направился к дому и по хорошо содержанному парку дошел до террасы, идущей вдоль фасада дома. Я поднялся по широкой лестнице в семь ступеней. Терраса имеет около четырех метров ширины; длина ее равна приблизительно двадцать одному метру. Она обнесена каменной балюстрадой, на которой стоят вазы из разрисованного фаянса. В этих вазах, с голубыми узорами по белому фону, растет красная герань. По фасаду имеется семь окон, а с каждой стороны входной двери — по три.
Но со мной произошло что-то странное; я мог управлять собой до самой террасы без малейшего затруднения; придя же туда, оказался принужденным гулять между окном, о котором я вам так часто говорил, и дверью. Напрасно было мое твердое желание перейти эти границы; я чувствовал то непреодолимое сопротивление, с которым я теперь уже освоился. Я продолжал эту прогулку до тех пор, пока не проснулся; я сосчитал шаги, которые надо было сделать, чтобы дойти от средины террасы до конца, и это позволяет мне сообщить вам о ее размерах. Я сосчитал фаянсовые вазы, украшающие балюстраду: их восемь. На террасе были тростниковые стулья и кресла; три стула и два кресла. На одном из последних лежала книга: я хотел ее перелистать, но не смог. Рука моя не испытывала ни малейшего ощутительного сопротивления, и мне казалось, что пальцы проходят сквозь книгу. Вместе с тем, я чувствовал, что хожу по полу, оказывающему сопротивление, и наблюдал невещественность только по отношению к предметам, которых касался. Мои осязательные ощущения, однако, не вполне исчезли, так как я воспринимал очертания предметов; но они не имели для меня никакой материальной реальности, являясь как бы призрачными. Я отдал себе в этом отчет, когда беспрепятственно прошел сквозь кресло и балюстраду; миновав последнюю, я оказался висящим в воздухе; я подумал, что сейчас упаду, и внезапно проснулся: я еще дрожал. Сердце сильно стучало, и я боялся, что оно разорвется. Холодный пот выступил у меня на лбу, и я так взволновался, что мне сделалось дурно. Умоляю вас, доктор, избавьте меня от этих кошмаров, которые, в конце концов, делают меня серьезно больным.
— Не преувеличивайте. Я должен вам сказать откровенно, что не знаю никакого верного лекарства, чтобы избавить вас от такого состояния. Я мог бы попробовать давать успокоительные и наркотические средства: но не смею утверждать, что они вас вылечат. Зато могу вас уверить, что продолжительное употребление их приведет к серьезным неудобствам. Я мог бы попытаться лечить вас психотерапией; тут больше шансов на успех; но не вижу к тому показаний. Мое мнение имеет два следующих основания: психотерапия не вполне безвредна; она подвергает больного некоторой опасности, особенно в случаях, подобных вашему; в самом деле, такое лечение, вместо того, чтобы уменьшить, может развить чувствительность больных к некоторым смутным впечатлениям. Лекарство, пожалуй, оказалось бы хуже болезни. Кроме того, — и здесь я перехожу ко второму основанию, — ваше состояние нисколько меня не тревожит. В вас происходит очень оригинальный и редкий физиопсихический процесс, не имеющий в себе, на мой взгляд, ничего патологического. Предоставьте событиям идти своим путем, и воздержимся от вмешательства, по крайней мере, в данную минуту. Если же вы проанализируете ваш кошмар, то сами легко найдете объяснение вашему волнению.
— Каким образом?
— Вы говорили мне прежде, что ваши ощущения отличаются поразительной реальностью. Вы делаете большое различие между вашими обыкновенными снами и тем, на который теперь жалуетесь. Однако, несмотря на всю их интенсивность, ощущения, которые вы испытываете, все-таки воображаемые; в самом деле: когда вы захотели проникнуть за решетку, вы это сделали без затруднений.
— Да; но я не мог пройти границ правой части террасы.
— Подождите. Мы до этого дойдем; я говорю сейчас только об элементе воображаемом. Этот элемент существует еще в других подробностях; ваши пальцы испытали только бесконечно малое сопротивление, проникая через книгу; вы могли пройти сквозь кресло и балюстраду и плыли в воздухе после того, как миновали террасу. Не так ли?
— Да.
— Что отсюда следует? Вы испытываете сопротивление, проходя по земле; но вы этого ожидаете; сопротивление почвы есть необходимое условие нашей жизни на поверхности земли; то же можно сказать о непроницаемости материи. Вы убедились в первых ваших видениях, что решетка оказывала сопротивление?
— Да.
— Спросили ли вы себя, почему из непроницаемой, какой она была, когда бы вы ее такой считали, она сделалась легко проходимой, как только вы захотели пройти за нее?
— По совести, нет!
— Потому, что вы перестали представлять ее себе непроходимой. Образ решетки в вашем сновидении имел только ту реальность, какую вы сами ему приписывали, бессознательно, инстинктивно, по привычке. Я убежден даже, что вы случайно обнаружили нематериальность книги. Припомните-ка хорошенько.
Леир подумал с минуту:
— Ваша правда, — сказал он. — Я мог трогать книгу и чувствовал, что она сопротивлялась давлению. Мои пальцы проникли сквозь нее только, когда я хотел взять ее и перелистывать. Однако, мне удалось прочесть заглавие. Это был: «Роман бедного молодого человека» Октава Фелье.
— Наблюдение это, сделанное вами случайно, как раз придает вашему сну настоящее его значение. Мы подошли к тем элементам, важность которых вы заметили. В обыкновенном сне вы могли бы взять книгу и перелистать ее. Этот привычный акт, этот результат повседневной деятельности мы переносим обыкновенно в сновидения. Почему же вы, напротив, проникли сквозь книгу, как будто сквозь нечто нематериальное?
— Ничего этого я не знаю!
— Не могу сказать, что знаю больше вашего; но допускаю гипотезу. Если, по какой-либо причине, вы наяву увидели бы издали какую-нибудь местность и вообразили бы себе, что по ней гуляете, то было бы понятно, что вы видели бы предметы такими, каковы они в действительности, но что вы не могли бы действовать на них, например: переставить стул, перелистать книгу. В этом случае, вы могли бы и проникнуть сквозь образ книги, балюстрады, решетки, как не имеющий никакой объективной реальности. Так и случилось: когда вы проходили сквозь балюстраду, вы должны были логически находиться еще на уровне террасы; когда же вы миновали эту последнюю, земля должна была находиться на некотором расстоянии внизу, под вами.
— Это правда.
— В конце концов, мы пришли к тому, что вещи представляются вам так, как если бы вы могли их видеть, но видеть, как невещественные образы. Они носят характер сонных грез или галлюцинаций, с тем ограничением, однако, что чувство осязания галлюцинирует самостоятельно, не всегда согласуясь с галлюцинациями зрения. Пример этого несоответствия между осязательными и зрительными галлюцинациями вы имеете в проницаемости балюстрады.
— Да.
— Это редкое психическое явление, и я вас прошу тщательно наблюдать его. Мне кажется, оно придаст особый характер вашему сновидению.
— Какой же?
— Я еще не знаю. Надо ждать дальнейшего. Но это еще не все. Почему не можете вы перейти границ террасы? Почему, вначале, вы не могли отвести глаз от правого окна? Есть ли связь между этими двумя обстоятельствами?
— Я не вижу никакой.
— Подумаем. Установим сначала факты: 1) вы не можете отвести глаз от окна; 2) вы можете идти к террасе, но, раз что вы на нее попали, вы можете ходить только от двери к окну и обратно. Заметьте, что речь идет о том же самом окне, не правда ли?
— Да.
— Что можно заключить отсюда?
— Что я могу совершать действия, которые меня приближают к окну или к входной двери.
— Нельзя ли вывести еще что-либо?
— Каким образом?
— Вернемся к фактам. Что притягивает вас: дверь или окно?
