Последний бог (СИ) - Заклинский Анатолий Владимирович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
- А вы в порядке?
- Да, - ответил он, - меня, что ли, чуть не накрутило?
- Может быть, вам тоже нужно наложить повязку?
Она осторожно глазами указала на разодранную имитацию плоти. Да, действительно выглядело некрасиво. К тому же, если позволить кускам болтаться, они могут порвать её ещё сильнее, да и не отрывать же их, в самом деле.
- Пожалуй, - сказал Ожегов, осмотрев свою правую руку.
Девушка сначала повернула его кисть ладонью вверх, потом осторожно уложила куски синтетики, примерно так, как они были, а потом полезла за бинтом.
- А наш святой отец не так-то прост, - сказал Дмитрий, глядя на металлические части, видные через прорехи в синтетике телесного цвета.
- Святой отец? - девушка смущённо подняла глаза на Вадима.
- Это звучит саркастично в наше время, - сказал он, - просто священник.
Она осторожно наложила ему повязку, благодаря которой можно было решить, что обе руки у Ожегова свои. Без видимых металлических частей сложно было даже предположить, что одна вместе с лопаткой и ключицей заменена протезом. Для крепления к телу применили дорогостоящие искусственные связки, а для функционирования самой конечности ограничились обычными моторчиками, работающими от нервных импульсов. Они были достаточно долговечны, но при такой компоновке их было ещё и легко заменять и обслуживать при необходимости. К примеру, если один вдруг начинал сбоить.
- И где это вас так? - осторожно спросила медсестра, когда завязывала бинт.
- Много мест существует, - уклончиво ответил Ожегов.
Если бы он упомянул Газзианскую войну и одноимённое восстание, вопросов было бы, конечно, больше. Ведь раз он жив и находится в общих мирах, то он явно был не на стороне восставших. Но одновременно с этим, можно было бы сказать, что всё прошло не слишком гладко. Рука его была восстановлена очень качественно, а даже с куда худшими протезами никого не списывали с фронта. Наоборот, подобные модификации, хоть и были вынужденными, приносили человеку дополнительные боевые возможности, начиная от более лёгкого обращения с оружием и снаряжением и заканчивая большей силой удара, если потребуется.
Ну а если без названия конфликта, то и с войной и должностью священника можно было предположить множество мест, так что в любом случае всё окажется не так-то просто. Хорошо ещё, здешние люди не настолько бесцеремонны, чтобы напрямую выяснять, что и как было в жизни Ожегова.
Но это прошлое, а что до инцидента, произошедшего в настоящем, то не обошлось и без выяснения обстоятельств. Хорошо ещё, не потребовалось писать объяснительные. Однако всех по очереди вызывали в кабинет начальника для разговора. Каждый вернувшийся на мастер-участок вызывал следующего конкретного человека. Вадима не звали, что казалось ему очень странным. Пожалуй, по доле участия он на втором месте после самого Алексея, но его слова как будто бы никого совершенно не интересовали.
Немного отойдя и убедившись, что он способен продолжить работу, Вадим вернулся к станку. Он лишний раз проверял крепление и вообще всё, что было связано с работой. Неизбежно он сам стал бояться машины, которая до этого казалась ему совершенно безопасной. Да, это на самом деле так, особенно, если соблюдать технику безопасности, по которой вечно проводятся инструктажи и за которую вечно ругают. Что-то Алексей сделал не так, а он, Вадим, которому поручили следить за ним, недоглядел. Хотя, рукава у него вроде не болтались, очки были на нём. Видимо, второпях сунул руку туда, куда не следовало. А может, уже делал это не раз, и всегда обходилось, а сейчас не повезло. И в любом случае Вадим ощущал свой недосмотр. И эта девушка. Красивая. Она так на него посмотрела, когда узнала, что он священник. Может быть, стоило быть с ней помягче?
- Ожегов! - окликнул его один из рабочих, только что пришедший из кабинета начальника.
- Да, - ответил Вадим.
- Иди.
- Ага.
Он закончил проточку и остановил станок, после чего снял очки и направился на выход. Слухи уже распространились. Отсутствующая рука всё же была своего рода маркером в современном обществе. Это здесь на Земле всё было спокойно, а в остальном мире, куда устремились земляне-покорители, в каждый момент времени, где-нибудь, в той или иной степени шла война. Если не война с инопланетными захватчиками, то с космической стихией. Технологии воссоздания точных копий человеческих частей были пока ещё плохо освоены и крайне дороги. В основном их применение было целесообразно только для внутренних органов. Ну а уж что касалось безвозвратной потери конечности, то это могло произойти в ограниченном диапазоне условий. Того же Алексея, наверняка, где-то через месяц можно будет поздравить с полным выздоровлением.
- Можно? - осторожно поинтересовался Ожегов, приоткрывая дверь кабинета.
- Можно, - ответил начальник Марьин, невысокий угрюмый мужчина с тучным лицом и начинающей зарождаться лысиной, - проходи, присаживайся. Ну, расскажи нам, что случилось.
- Да что рассказывать, - ответил Ожегов, садясь на стул напротив своего мастера, - я увидел, как он перелетел через станок, а потом успел подскочить и всё выключить.
- И остановить шпиндель, нарушив технику безопасности.
- Я-то это могу, - спокойно сказал Вадим.
- Ну да, конечно. Видел я таких. Станок и не такие железки на себя намотать может. Выговор и тебе.
- Ладно, - ответил, Вадим, - что уж теперь.
- Как такое могло случиться? Ты что думаешь?
- Ну, разве что этому товарищу кто-то сказал, что для более быстрой остановки можно включать реверс. А он его передержал и зацепился. Не повезло.
- Не повезло, - усмехнулся сидящий напротив Ожегова Игорь, - такой фанат всё делать по теории, а здесь невтерпёж.
- Ладно, ты хоть замолкни. Одного осла хватит, - нервно одёрнул его Марьин.
Про себя Вадим подумал, что и мастер и начальник находятся в сложном положении. Не нужно быть детективом Вайзером из популярного вечернего телесериала, чтобы понять, что паренёк улетел от реверса. Ну а если они посмотрят, что и как он должен был делать, то выяснится, что и реверс он включил по сомнительным причинам. Так что ему нарушение техники безопасности и неправильное обращение с дорогостоящим оборудованием. Не смотри, что токарный станок, по меркам даже этого завода примитивный, все детальки подогнаны одна к одной и большая часть из них со специальной структурой. После такого бум-бам повезёт, если машина отделается одной лишь калибровкой. Тоже, к слову, недешёвая операция, особенно, если забыть, что на заводе есть свои калибровщики. А высокое руководство очень любит это делать. Просто так, для острастки.
- Ты сам как вообще? - спросил мастер, кивнув на забинтованную руку Ожегова.
- Да я нормально. Мне-то что.
- Мало ли.
- Счёт за ремонт пусть выписывают нам, - сказал Марьин, - только, я прошу тебя, шум не поднимай и как производственную травму не оформляй.
- Ладно. Да это же не травма.
- Травма-травма, - сказал он, - и вообще, иди сейчас оформляй ремонт, а то с повязкой сам знаешь. К тебе, конечно, доверия больше, но бывает всякое. Там сейчас всё равно техника безопасности всех начнёт драть в хвост и в гриву.
- Вы же знаете, мы соблюдаем, - сказал Вадим.
- Один наш общий знакомый тоже вроде соблюдал.
Начальник нервно вытащил из ящика стола пепельницу и закурил. По тому, что его не отпускали, Вадим заключил, что хотят спросить ещё о чём-то. Вариантов, впрочем, было немного.
- А где руку-то потерял? - спросил Марьин.
- Я не думаю, что стоит об этом говорить.
- Да ладно тебе. Прям так уж плохо всё?
- Да не особо.
- Газзиан? - спросил Игорь.
- Да, - ответил Вадим, сначала посмотрев на мастера тяжёлым взглядом.
- А чего такого-то? - спросил начальник, откинувшись на спинку кресла.
- Да нет, ничего. Просто, не люблю об этом говорить.
С точки зрения простого упоминания о тех событиях всё было не так мрачно, как могло показаться из уклончивости Вадима, а скорее наоборот. Немногие тогда поддержали восставших. В первую очередь из-за неуместности и несвоевременности выражения протеста, и только во вторую - из-за его формы. Шла война, и враг мог напасть в любой момент. Враг, который был очень опасен. На тот момент люди толком не знали, что из себя представляет настоящий газзианец, и тем ситуация была ещё нестабильнее. Сам Ожегов тоже не поддерживал восставших в силу своих убеждений, но не был и сторонником вооружённого метода восстановления порядка. Но не потому, что боялся погибнуть.
