Тигр проводит вас до гаража - Другаль Сергей Александрович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Неслышно ступая, подошли Олле и пес, стали рядом, замерли. На паутинке спустилась с ветки шерстяная гусеница и стала раскачиваться у самого песьего носа. Гром вытаращил глаза, следя за ней, но не шелохнулся. Дровосек размышлял.
- Отвергла Амалья баронову руку! - не выдержал наконец Олле. - Святые дриады! Мы уже минут десять глядим на вас, неподвижного, и не можем понять причину столь мучительных раздумий.
Гром хапнул гусеницу и тут же выплюнул.
- Знаю, - сказал Дровосек, не подняв головы. - Вас здесь трое. Конь еще не закончил утреннего омовения. Здравствуйте.
- Здравствуйте и вы. Но все же...
- Рубить или не рубить, вот в чем вопрос. С одной стороны, надо рубить, ибо этот вяз имеет дупло. С другой - дупло можно запломбировать и вяз еще лет двадцать простоит. Но с третьей...
- Как, есть еще и третья?
- Но с третьей, - Дровосек вздохнул, - в дупле совиное гнездо. Если я его заделаю, куда денется сова со своими двумя совятами? И в результате кто-то будет лишен радости видеть полет совы при лунном свете... У меня блекнет волос, когда я подумаю, что это может с кем-то случиться.
Все трое задумались, а потом Нури спросил:
- Вы связывались с Центром?
- Еще бы. Сатон передал задачу на Большую машину.
- И что?
- Ах, Нури, машина ответила, что мне на месте виднее. Чтобы я решал сам, поскольку вы, вот именно вы, забыли заложить в программу задачу о сове. У вас, видите ли, там общие тезисы: общение с млекопитающими, общение с пернатыми...
Нури смутился: замечание было справедливым. Конечно, возьмись он теперь, через год работы с детьми, составлять программу по разделу "радость" - она была бы гораздо полнее. А ведь говорили психиатры: как не хлебом единым сыт человек, так и не только в творчестве радость. Олле, у которого золотой Конь, и Отшельник, который провожал их через озеро верхом на Геннадии, такой бы ошибки не допустили... Но что все-таки делать с дуплом?
- Знаете, я, пожалуй, пойду. - Дровосек стряхнул зверушку с рюкзака. Оставлю все как есть. Птенцы подрастут, тогда и дупло заделаю. А если вы ненароком увидите Айболита, передайте, что тот заяц, которому он недавно грыжу вправил, чувствует себя отлично.
- Интересно, - сказал Нури, когда Дровосек скрылся в чаще. - За все время мы не встретили ни одного по-настоящему серьезного человека. Это ж надо "волос блекнет"!
Олле засмеялся:
- И не встретим. Сатон имеет неограниченные права в подборе кадров, и он берет к себе только мастеров. А мастеру не нужно поддерживать авторитет, как спадающие штаны двумя руками. Руки у него всегда свободны, и он делает свое дело с весельем и любовью. Все хорошее на земле создано мастерами, щедрыми сердцем и чуждыми зависти. И знаешь, что Сатон считает первым признаком мастера? Умение восхищаться чужим делом. Настоящий мастер, даже в том редчайшем случае, когда он имеет административную власть, не станет мешать чужой работе, не станет занудой.
Через пару часов пути они развернули карту. Причудливые, без какой-либо закономерности извивы отмечали пройденный за четыре дня путь. Впрочем, закономерность была: линия ни разу не вошла в массив глубже чем на километр.
- Она избегает джунглей, - заметил Олле. - И ни разу не вышла за пределы территории, хотя привыкла к пескам и, казалось бы, должна забраться подальше в пустыню. Тут в часе ходьбы лечебница. Может, Айболит что-нибудь знает. Зайдем?
- Зайдем, но я полон сомнений, как коза молоком. Мне кажется, что мы не приблизились к ней ни на шаг. Гром ведет так, как будто гракула только что прошла здесь, наша средняя скорость семь километров в час, а мы ни разу не видели ее даже издали. А она резвостью не отличается и поспать любит.
- Днем раньше, днем позже, какая разница. Никуда она от нас не денется.
- Мне бы орнитоплан...
- Нет, - сказал Олле. - Это было бы нечестно. У ней и без того мало шансов, нас ведь четверо, а она одна.
Лечебница - комплекс легких строений с примыкающими к ним вольерами разместилась в роще на склоне зеленого холма. Здания связывали протоптанные в траве, извилистые тропинки. Как и всюду, здесь было много воды: огибала холм небольшая тихая речушка и невдалеке виднелось заросшее тростником и кувшинками озеро. Было безлюдно, и было бы тихо, если бы не медведь. Он выл - то катался по траве, то подбегал на задних лапах к дубу и драл кору, оставляя длинные царапины. Попытавшись залезть на дерево, медведь свалился и остался лежать с закрытыми глазами брюхом кверху. От поясницы и ниже он был выбрит, и над ним роились пчелы.
Олле, отмахиваясь от пчел, сел на траву рядом.
- Все маешься?
Медведь открыл один глаз, увидел Олле и затряс головой.
- Думаешь, померещилось? Это я самый и есть.
- У-У-у! - застонал медведь, хватаясь за поясницу. Весь он был перемазан медом, на спине налипла трава, и по голой серой коже ползали пчелы.
В вольере, втянув голову в плечи, стоял на одной ноге грустный аист и рассматривал их сквозь сетку.
Нури пчел не любил. Он снял с Коня рюкзаки, улегся неподалеку, достал яблоко, надкусил, и тут же с дерева спустилась обезьяна. Она подошла, держа перед собой загипсованную руку. Нури вздохнул, отдал яблоко. Обезьяна взяла его здоровой рукой, села рядом, задумалась о чем-то. Подошел Конь, широко расставил ноги, наморщил лоб и уставился на обезьяну.
- Будем ждать, - сказал Олле. - Кто-нибудь придет, явится или прискачет.
И тут на поляну выбежал пятнистый олень. За ним со шприцем в руке гнался Айболит. Олень был мокрый и тяжело дышал. Айболит в белой накрахмаленной куртке с золотыми пуговицами и красными крестиками на рукавах, напротив, был свеж и румян. В два прыжка он догнал оленя, на бегу всадил ему под лопатку шприц, сделал инъекцию, остановился и взглянул на часы.
- Семь и восемь, - довольным голосом сказал он. - Средняя скорость стометровки на километровой дистанции. Мировой рекорд.
В сандалиях на длинных ногах и в шортах он был невероятно подвижен. Усы у доктора торчали чуть не на ширину плеч, выгоревшие брови то низко опускались на глаза, то взлетали до самых волос, стриженных ежиком.
Он был рад видеть всех - и Нури, и Олле. Его порадовал Конь золотой с белой гривой и Гром с холодным носом, что говорило о телесном и душевном здоровье достойного пса...
