Т. 11 Угроза с Земли - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатные серии книг txt) 📗

Пожилой барристер [6] безуспешно попытался проглотить кадык и продолжил:

— Ваша честь, мы утверждаем, что существуют две независимых причины, требующие превратить этот запрет в постоянный; больше того, любой из этих причин было бы достаточно. Во-первых, этот человек занимается пророчеством, то есть деятельностью, запрещенной как общим законом, так и специальным юридическим актом. Он — обыкновенный прорицатель, мошенник и шарлатан, наживающийся на доверчивости публики. Он, конечно, хитроумнее простой цыганки, предсказывающей судьбу по руке, астролога и медиума, но как раз потому и более опасен. Пытаясь ввести всех в заблуждение, он ссылается на современные научные методы, чтобы придать своим «чудесам» не принадлежащий им по праву авторитет. Мы пригласили в суд выдающихся ученых, академиков, которые со знанием дела могут засвидетельствовать нелепость его притязаний. Во-вторых, даже если утверждения этого человека справедливы — допустим ради дискуссии такое абсурдное предположение, — мистер Уимс позволил своим тонким губам растянуться в чуть заметной усмешке, — мы убеждены, что его деятельность противозаконна, противоречит общественным интересам вообще и наносит ущерб моим клиентам в частности. Мы готовы привести многочисленные юридически формальные доказательства того, что этот человек опубликовал или дал повод к публикации различных высказываний, убеждающих публику обходиться без необходимых преимуществ страхования жизни, нанося тем самым серьезный ущерб как ее благополучию, так и финансовому положению моего клиента.

Пинеро встал со своего места.

— Ваша честь, могу я сказать несколько слов?

— Что именно?

— Я считаю, что могу упростить ситуацию, если мне позволят провести короткий анализ.

— Ваша честь, — прервал его Уимс, — это абсолютно противоречит правилам.

— Терпение, мистер Уимс. Ваши интересы будут соблюдены. По-моему, в этом деле нам нужно больше ясности и меньше шума. Если доктор Пинеро в состоянии сократить процедуру, выступив на этой стадии, я склонен разрешить ему это. Продолжайте, доктор Пинеро.

— Благодарю, ваша честь. Обратившись сперва к последнему пункту мистера Уимса, я готов признать, что публиковал те высказывания, о которых он говорил…

— Минуточку, доктор. Вы решили сами выступать в качестве своего адвоката. Вы уверены, что вашей компетентности хватит, чтобы защитить свои интересы?

— Я готов рискнуть, ваша честь. Наши друзья смогут легко доказать лишь то, с чем я готов согласиться и так.

— Отлично. Можете продолжать.

— Я признаю, что многие аннулировали страховые полисы вследствие моей деятельности, но мои оппоненты не смогут доказать, что поступившие так понесли потери. Я согласен, что «Смешанному страхованию жизни» в результате моей деятельности причинен ущерб, но ведь это — естественное следствие моего открытия, которое сделало полисы столь же устаревшими, как лук и стрелы. Если на таком основании можно налагать запрет, то я открою фабрику керосиновых ламп, а потом обращусь в суд с просьбой наложить запрет на деятельность компаний «Эдисон» и «Дженерал Электрик» и отказать им в праве производить лампы накаливания. Я согласен, что мой бизнес — предсказание даты смерти, но отрицаю, что занимаюсь магией — черной, белой или радужной, Если предвидение при помощи точных научных методов является противозаконным, то служащие «Смешанного» занимаются противозаконным бизнесом многие годы, поскольку заранее рассчитывают точный процент тех, кто умрет в течение года из любой данной большой группы населения. Я предсказываю смерть в розницу, «Смешанное» предрекает ее оптом. Если их действия законны, как могут быть незаконными мои? Конечно, многое зависит от того, могу ли я в действительности делать то, на что претендую. Так называемые эксперты из Академии наук будут свидетельствовать, что нет. Но они ничего не знают о моем методе и потому не в состоянии дать обоснованное заключение о его сути…

— Минуточку, доктор. Мистер Уимс, правда ли, что ваши эксперты не знакомы с теорией доктора Пинеро и его методами?

Мистер Уимс выглядел обеспокоенным. Побарабанив пальцами по столу, он сказал:

— Позволит ли мне суд несколько минут посовещаться с клиентами?

— Разумеется.

Мистер Уимс торопливо пошептался со своей командой, потом повернулся к судье:

— У нас есть предложение, ваша честь. Если доктор Пинеро объяснит сейчас теорию и практику своего так называемого метода, эти выдающиеся ученые смогут изложить суду свое мнение о степени обоснованности его претензий.

Судья обратил к Пинеро вопрошающий взгляд.

— Добровольно я на это не пойду, — ответил Пинеро. — Справедлива моя теория или нет, но, попав в руки мошенников и невежд, она может стать опасной, — он сделал жест в сторону группы профессоров, сидящих в первом ряду, помолчал и зло усмехнулся: — И они сами это прекрасно знают. Кроме того, нет никакой нужды понимать процесс, чтобы убедиться в его результативности. Разве есть нужда постигать сокровенное таинство биологического воспроизводства, чтобы прийти к выводу, что курица несет яйца? Разве я обязан переучивать всю эту компанию людей, самозванно назначивших себя хранителями мудрости, избавлять их от врожденных суеверий, чтобы доказать, что мои предсказания верны? В науке существуют лишь два метода формирования мнения: эмпирический и схоластический. Человек может либо судить по результатам эксперимента, либо слепо поверить авторитету. Для научно ориентированного ума экспериментальное доказательство является самым главным, теория для него — лишь удобное средство для описания явления. Когда теория перестает соответствовать фактам, ее отправляют на свалку. Для академического ума авторитет абсолютен, и на свалку отправляются факты, если они перестают соответствовать теории, выдвинутой авторитетом. Именно такой взгляд — точка зрения академических умов, как устрицы приросших к отжившим теориям, — всегда препятствовал развитию знания. Я готов экспериментально доказать действенность моего метода; как Галилей на суде, я утверждаю: «И все-таки она вертится!». Однажды я уже предлагал этим самозваным экспертам провести такой эксперимент, но они отказались. Я вновь возвращаюсь к своему предложению: позвольте мне измерить продолжительность жизни членов Академии наук. Пусть они сформируют комитет для рассмотрения результатов. Я запечатаю свои данные в два комплекта конвертов: в одном комплекте на каждом конверте будет написано имя академика, а внутри — дата его смерти. На других конвертах я помещу даты, а внутрь вложу имена. Пусть комитет положит конверты в сейф и затем собирается время от времени, чтобы вскрыть надлежащие конверты. В такой большой группе людей, если верить актуариям [7] «Смешанного», каждые одну-две недели кто-нибудь да умирает. Таким вот способом они смогут очень быстро выяснить, лжец Пинеро или нет.

Он замолчал и выпятил впалую грудь настолько, что она почти сравнялась с его круглым брюшком. Он свирепо взглянул на вспотевших от волнения ученых мужей:

— Ну так как же?

Судья поднял брови и посмотрел в глаза мистеру Уимсу:

— Вы принимаете?

— Ваша честь, я считаю предложение совершенно неуместным…

Судья оборвал его:

— Предупреждаю, что вынесу постановление не в вашу пользу, если вы не примете этого предложения или сами не предложите столь же разумного способа установления истины.

Уимс открыл было рот, потом передумал, взглянул на свидетелей-академиков и повернулся к судье:

— Мы принимаем, ваша честь.

— Прекрасно. О деталях договоритесь между собой. Временный запрет отменяется, никто не вправе препятствовать доктору Пинеро заниматься своим бизнесом.

Решение по иску о постоянном запрете откладывается с последующим возвратом к делу после сбора необходимых данных. Прежде чем покончить с этим делом, я хотел бы прокомментировать теорию, на которой вы, мистер Уимс, косвенно основывали свое заявление об ущербе, причиненном вашему клиенту. В умах определенных общественных групп в стране утвердилось представление, что если человек или корпорация в течение ряда лет каким-либо образом зарабатывают на гражданах, правительство и суды обязаны гарантировать им этот заработок в будущем, даже при изменении обстоятельств и вопреки общему благу. Эта странная доктрина не подкрепляется ни юридическими установками, ни законом. Ни человек, ни корпорация не имеют никакого права обращаться в суд с просьбой ради их частной выгоды остановить или повернуть вспять ход истории. Это все.