Миры Роберта Хайнлайна. Книга 6 - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Перед этим она битый час втолковывала кому-то, что никуда не летит, но участвовать в новом проекте не сможет, потому что малышей нельзя оставлять даже на минуту. Словом, ее одолевал материнский зуд.
Да, мама сильно изменилась. Похоже, она накоротко замкнула цепи коры больших полушарий и отдала себя во власть дремучих инстинктов. Когда-то у нас была кошка, звали ее Мисс Полька, а потом, естественно, Мадам Полька. Так вот, мама возится с малышней, точно как Мадам Полька со своим первым пометом. Та, помнится, очень нас любила и доверяла во всем, что не касалось котят. Стоило кому-нибудь тронуть котенка, и она начинала беспокоиться. А уж если котенком хотели полюбоваться и доставали из ящика, тут же следом за ним выскакивала и мамаша, хватала его за холку и уволакивала назад. Ясно было, что только она одна знает, как следует обращаться с маленькими. При этом она яростно виляла хвостом, красноречиво показывая, что она думает о безответственных людях.
Мама сейчас как раз такая. Мою помощь она принимает лишь по необходимости — с тройней слишком много забот. Сама она всерьез думает, будто без ее присмотра я толком не смогу взять младенца на руки.
Я обиделась и ушла из детской. Какой-то инстинкт повлек меня к дяде Тому.
Как повелось, в это время он был в Клубе Лосей. Мне пришлось порядком поскучать, пока он разделывался со своими партнерами по картам. Минут через десять он наконец вышел, пересчитывая толстую пачку купюр.
— Прости, что заставил ждать, — сказал он. — Я как раз учил наших сограждан чувствовать карту, ну и пришлось задержаться, собрать плату за урок. Ну а как твои дела?
Я хотела было рассказать все по порядку, но прямо-таки захлебнулась. Дядя вывел меня в парк, усадил и угостил пакетиком воздушного шоколада. Тут я выложила ему все, и мне сразу полегчало.
Он потрепал меня по плечу.
— Не вешай нос. И запомни: никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
Он достал из кармана фон и позвонил куда-то. Чуть погодя он сказал:
— Говорит сенатор Фрайз. Мне нужен директор. Не паникуйте, мисс, вызов неофициальный. — Через минуту он добавил: — Хайми? Это Том Фрайз. Как себя чувствует Джудит? Хорошо, хорошо… Хайми, сейчас я подъеду и запихаю тебя в один из наших баков с гелием… Минут через пятнадцать или около того. Так что у тебя еще есть время смыться из города. У меня все, — он сунул фон в карман. — Пойдем-ка, поужинаем. Никогда не вешайся натощак, моя милая, это вредно для желудка.
Дядюшка Том привел меня в Клуб Пионеров. Я не бывала там давным-давно, и с тех пор клуб, кажется, стал еще респектабельнее. У них там живые официанты… такие старые, что вполне могли быть Пионерами, а то и встречать здесь первый корабль с Земли. Все суетились вокруг моего дядюшки, а он называл их просто по именам, и они звали его просто «Том», но звучало это как «Ваше Величество». Сам хозяин подошел к нашему столику и принес десерт, а еще шесть официантов стояли наготове и подавали дяде все что нужно, ну прямо как знаменитому хирургу во время ответственной операции.
Вскоре дядюшка Том рыгнул, деликатно прикрывшись салфеткой, всех поблагодарил, и мы вышли. Жалко, что дядя не предупредил меня заранее, тогда я надела бы свое бесподобное вечернее платье. Правда, мама строго запретила надевать его, пока мне не стукнет девять лет, но ведь не каждый день удается попасть в Клуб Пионеров.
Потом мы поехали куда-то на экспресс-полосе. Дядюшка Том сидел всю дорогу, пришлось и мне сесть. Вообще-то, я предпочитаю идти, а то и бежать по полосе — так раньше попадешь на место, но дядя сказал, что ему и без того с избытком хватает беготни.
Оказалось, что мы едем в ясли Марсополиса, и от этого я совсем разволновалась. Перед дверью с табличкой «КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ» дядюшка Том сказал:
— Поброди где-нибудь неподалеку. Ты мне еще понадобишься, — и ушел.
В приемной было полно народу, журналы на столиках были для домохозяек и молодых мамаш, так что я поболталась-пошаталась и пошла по коридору, который, оказывается, вел в детскую.
Табличка на двери предупреждала, что посетители допускаются с 16.00 до 18.30, а сама дверь была заперта. Я пошла дальше и увидела еще одну дверь, как мне показалось — весьма интересную. Правда на ней было написано: «ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН», но не пояснялось — кому. К тому же она не была заперта. Одним словом, в нее-то я и вошла.
Столько младенцев не увидишь и за целую жизнь!
Ряды, ряды и ряды прозрачных кубов с младенцами. Толком я могла рассмотреть только ближний ряд: все детишки были, наверное, одного возраста и куда больше походили на людей, чем наша троица. Они были маленькие, все в морщинках, словно печеные яблоки, и миленькие, как щенята. Многие спали, другие сучили ножками, ворковали, хватались за игрушки. Не будь между нами пластика, я бы нахватала полные руки детишек.
Еще в комнате было много девушек, то есть молодых женщин. Все они занимались с младенцами и меня не замечали. Но вдруг поблизости заплакал малыш, над его кубом зажегся свет, и одна из девушек поспешила на зов. Она открыла куб, достала младенца, пошлепала его по попке и он затих.
— Мокрый? — спросила я. Только тут она меня заметила.
— Нет, за этим следят машины. Просто ему одиноко. — Ее голос отчетливо доносился сквозь пластик, хотя я не видела ни микрофонов, ни динамиков. Она побаюкала младенца. — Ты у нас новенькая? Заблудилась?
— Нет, — быстро ответила я, — у меня другая работа. Просто я…
— Тогда тебе сюда нельзя, особенно сейчас. Может быть… — она довольно скептически оглядела меня, — ты ищешь класс молодых матерей?
— Нет-нет! Еще нет, — и поспешила добавить: — Я — гостья директора.
Я почти не врала. Я была гостьей гостя директора, а это почти одно и то же.
Девушка, похоже, успокоилась и спросила:
— Так что же тебе надо? Могу я помочь тебе?
— Просто расскажите мне кое-что. Я пишу что-то вроде реферата. Что у вас в этой комнате?
— Здесь шестимесячные дети, через день-другой их отправят по домам.
Няня положила младенца в куб, приладила ему молочную соску, выключила какой-то прибор снаружи, закрыла крышку, подошла к соседнему кубу и взяла другого.
— Лично я считаю, — добавила она, — что шесть месяцев — самое время. В год они уже умные и обязательно заметят перемену. А эти — нет. Им все равно, кто их нянчит… но они уже большенькие и матерям будет чуть легче. Мы знаем, как ухаживать за детьми, мы к этому привыкли. Иной раз приходится возиться с ними всю ночь напролет, но мы часто сменяемся и не устаем. Поэтому мы не раздражаемся и, уж конечно, никогда не орем на них. Конечно, малыш не понимает, когда на него кричат, ведь он еще не может разговаривать. Но он чувствует! И можно так скособочить его психику, что много лет спустя он отыграется-таки на ком-нибудь. Ну-ну, лапушка, — (это уже не ко мне), — теперь тебе лучше? Хочешь поспасть, а? Полежи спокойно, а Марша тебя побаюкает, вот ты и заснешь.
Она внимательно посмотрела ребенку в личико, потом положила в колыбель и закрыла крышку. Над одним из кубов вспыхнул свет, и Марша метнулась туда.
— У детей нет чувства времени, — добавила она, доставая из колыбели вопящую квинтэссенцию ярости. — Если уж ему что-то понадобилось — подавай прямо сейчас. Он и знать не знает…
Тут к ней подошла женщина постарше.
— С кем это ты болтаешь? Ты же знаешь правила.
— Да, но… она гостья директора.
Сестра строго осмотрела меня с ног до головы.
— Директор сам послал вас сюда?
Мне срочно нужно было выбрать один из трех ни к чему не обязывающих ответов, но тут сама судьба распорядилась за меня. Мягкий голос, исходивший, казалось, отовсюду, произнес:
— Мисс Подкейн Фрайз просят пройти в кабинет директора. Мисс Подкейн Фрайз, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора.
Я задрала нос повыше и сказала с достоинством:
— Это меня. Будьте добры, сестра, позвоните директору, скажите, что мисс Фрайз сейчас будет у него.
