Журнал «Если», 2000 № 04 - Уильямс Шон (читаем книги .TXT) 📗
— Мы, ахейцы, превыше всего уважаем искусные танцы! — повторила Елена слова Агамемнона; но по ее интонации было ясно, что она имела в виду нечто совсем иное.
Когда трубные звуки рога умолкли, Агамемнон встал на стул и начал говорить речь. Клитемнестра неотрывно смотрела на него, улыбаясь собравшимся, боковым зрением отмечая, кто слушает, а кто лишь прикидывается. Она знала, что ее муж порой бывает напыщенным занудой — да и сказать ему, как правило, нечего, — но намерения у него благие. В душе он добряк, каких мало. Клитемнестра постаралась запомнить лица скучающих; позже им придется несладко.
Среди них оказался и Ахилл. Молодой Ахилл — всякой бочке затычка. Редкостный храбрец и силач, великий воин — но, о боги, какой легкомысленный и глупый. Точно молодой волк, которому ужасно хочется вызвать на бой вожака стаи, только духу пока не хватает. Вот он и переминается с ноги на ногу за спиной Агамемнона, ожидая шанса стать из второго первым.
Но таким замечательным вождем, как Агамемнон, Ахиллу никогда не быть. Уж Клитемнестра-то знает. Муж — прекрасный лидер. И все это поймут, как только он решит троянский вопрос.
Верховный капитан, исчерпав свой словарный запас, умолк. Ему неистово захлопали. Троянец Парис состроил гримасу: шум его явно раздражал. Елена, перегнувшись, что-то шепнула ему на ухо. Парис ошарашенно вздрогнул, но тут же догадался улыбнуться. Клитемнестра нахмурилась. Вот ведь гадкая девка! Одно дело — крутить шашни с любовниками в какой-нибудь казарменной кладовке, вдали от чужих глаз и ушей, но здесь, в нескольких метрах от собственного мужа… Дело пахнет ужасным скандалом.
И на кого же она положила глаз! На троянца! Одной Афине ведомо, что в нем нашла Елена.
Рога взревели вновь, объявляя, что начинается следующая часть маскарада. Появился квартет музыкантов и, споро настроившись, заиграл. Столы моментально отодвинули к стенам, освобождая место для танцев. Агамемнон, картинно взмахнув шлемом, спрыгнул со стула и обнял жену за талию. Клитемнестра радостно чмокнула его в щеку, уже ощущая всем телом ритм танца. Всюду, куда ни глянь, пары спешили пробиться на середину зала. Слышался топот ног и мелодичный смех женщин.
Они начали танцевать. Точнее, вальсировать.
— Исторически неверно, — пробормотал Берналь.
— Простите? — Елена чуть ли не приникла ухом к его губам. Берналь утонул в волнах ее аромата. Кожа Елены под руками Берналя была теплой и мягкой — невероятно теплой и мягкой. Вблизи он заметил, что ее грудь действительно неподвижна — если бы Елена дышала, она бы вздымалась и опускалась. И все равно ахеянка была обольстительна. «Если бы не этот крикливый макияж…» — подумал Берналь.
И тут же осознал: это не макияж. Кожа Елены на самом деле такого оттенка. И ее ресницы, и губы…
— Ох, будь она настоящей… — вздохнул Берналь.
— Сделала больно я вам? — спросила Елена, чуть-чуть отстранившись.
— Ничуть! — на объятия Елены Берналь реагировал, как деревянный истукан, и она это почувствовала. Берналь попытался сказать что-нибудь учтивое. — Просто для меня это все… как-то слишком… — высвободив руку, он обвел жестом зал. — Я буквально потрясен.
— Значит, в славной Трое не так?
— Да, у нас все несколько по-другому.
Елена кивнула:
— Я бы хотела увидеть преславную Трою, — ее глаза сияли. Как показалось Берналю, в них мелькнул озорной огонек. — Как вы считаете, это возможно?
Оркестр заиграл быстрее, и Берналю почудилось, будто его затягивает в настоящий водоворот из рук и ног, стремительно мелькающих в незнакомом танце. В непосредственной близости от Елены (куда уж непосредственнее, ибо она прижимала Берналя к себе, слегка надавливая ладонями на его ягодицы) он чувствовал себя крайне неуютно. Но самое ужасное, что Агамемнон, его капитаны и их партнерши экстатически выплясывали совсем рядом, едва не задевая Берналя — того гляди, собьют с ног и раздавят, как котенка. Берналь поминутно вздрагивал и в конце концов предпочел зажмуриться, препоручив заботы о своей безопасности Елене. Если и она его не убережет, что ж… По крайней мере, смерть будет мгновенной.
«АльтерЭго, я тебя умоляю»…
«Прежде мы должны узнать, чего они хотят от Сирруса. Зачем, по-твоему, мы сюда прилетели? Нельзя уходить, не разобравшись в проблеме. Так что возьми себя в руки. И гляди в оба: возможно, с тобой захотят связаться приватно. Есть вероятность, что маскарад — отвлекающий маневр, маска, скрывающая пока неведомую нам правду. Если Агамемнон не захочет с нами разговаривать, возможно, найдутся другие желающие».
Внезапно Елена повлекла его куда-то, с грацией лани лавируя между беснующимися ахейцами. Берналь изумленно вскрикнул. Елена притянула его к себе.
— Пойдем, — прошептали ее губы.
— Елена, я…
— Не волнуйся: я вижу, что танцы тебе не особо приятны. Место я знаю одно — там тебе точно будет уютней.
Одиссей удовлетворенно кивнул, когда парочка выскользнула из зала, почти никем не замеченная: как-никак, бал был в самом разгаре. И тут прямо над ухом Одиссея раздалось хлопанье крыльев — это вернулась сова. Птица самодовольно заухала, также одобряя развитие событий.
— Вот лукавая тварь, а? — обронил Одиссей.
— Менелай видит, — сова нашла глазами капитана «Спарты», который как раз начал осматриваться в поисках жены — и узрел ее уже в дверях. С гостем.
Менелай помрачнел.
— Интересно, он за ними погонится? — вытянул шею Одиссей.
Капитан «Спарты» взмахнул рукой, и на его зов явился Диомед в маске из слоновой кости, изображавшей череп. Пошептавшись с Менелаем, Диомед покинул зал. Спартанец грузно опустился на стул, злобно сверкая глазами, затем широко улыбнулся слуге, предложившему вновь наполнить кубок.
— Дело в шлеме, — рассудила сова.
— Куда она его поведет?
— Я подумала: пусть сама решает. Она заслуживает некоторой самостоятельности.
— Да и я тоже, — Одиссей встал, поправляя панцирь. — Умираю от любопытства.
— Вечный охотник.
— Что ж, я был создан по твоему подобию.
— Именно, именно, — птица нежно потеребила клювом его ухо. — Хорошо, иди за ними и проследи, чтобы все было в порядке.
— Да, богиня.
Открыв дверь, Елена впихнула троянца в темную и тесную каюту первым — и не преминула отметить, что Парис испуганно замешкался. Боги, какой робкий — не чета мужчинам, к которым привыкла Елена. Оглянувшись, Елена переступила порог и захлопнула дверь. Тут же вспыхнул белый свет, буквально излучающий холод.
— Что это за чер… — изумленно огляделся Парис.
— Вот наконец мы одни, — произнесла Елена, хватая его за руки и притягивая к себе. Парис не сопротивлялся, но и особенного энтузиазма не проявлял — эх, а она-то надеялась…
— Но…
— Надеюсь, по вкусу тебе привычные эти покои? — пластиковые переборки и обитую синтетическими тканями мебель поврежденного троянского корабля, который они выловили в космосе, Елена находила отвратительно-блеклыми, но она рассудила, что в родной обстановке Парис почувствует себя более непринужденно. К тому же небольшая каюта создавала ощущение камерности. Здесь имелись две кушетки, на которые у Елены были грандиозные планы.
Она принялась ласкать его руки и предплечья. Кожа у него была загрубевшая, выдубленная солнцем, которого Елена никогда не видела. Несмотря на свой рост и сложение, он, несомненно, принадлежал к мужскому полу. Ей безумно захотелось поцеловать его — этого странного недомерка с чужой планеты.
— Да, — произнес он, — я…
— Не ты, а я. Как я тебе? Ответь, не стесняйся, мой милый, — Елена прижала Париса к себе, и ему волей-неволей пришлось на нее взглянуть. Одной рукой она гладила его колючее, коротко остриженное темя, а другой взяла Париса за подбородок, заставив задрать голову и заглянуть ей в глаза. От белого света Парис нервно щурился. Он задергался в ее объятиях — от страсти, предположила она, сразу видно, что парень на подъем тяжел, зато силен и ненасытен. — Что же, тебе я по вкусу, Парис светлоликий?
