Там, за Ахероном - Лукин Евгений Юрьевич (книги бесплатно читать без txt) 📗

– Господи помилуй! – В страхе архиерей осенил себя крестным знамением. – Вот уж воистину: яко несть праведен никтоже…

– Праведен! – сказал генерал. – Покажите мне одного праведника, который бы мог разом списать столько бушлатов! Вы же знаете, что в прокуратуре сплошь сидят наши с вами противники, и если всплывет хоть одна зашитая в бушлаты ценность, нам останется уповать лишь на вмешательство Петра Петровича. Склизский – ладно, а вот Непалимого жалко…

Генерал вздохнул.

– А на будущее, владыко… – сказал он, потирая левую залысину, – Простите великодушно, но что-то с вашими речниками надо делать. Так дальше нельзя. Взять хотя бы тот случай с ревизоршей… Уму непостижимо: багром! Женщину! Интеллигентную! Пожилую!.. А у нее, между прочим, национальность! Сначала демократы здание пикетировали, потом патриоты с плакатом! «Одолжи багор, матросик!» Ну вот как его теперь отмазывать прикажете?

– Так ведь контингент-то какой!.. – беспомощно проговорил архиерей. – Одно слово: бесы. Да и ревизорша, между нами, взяточница. А у него, как на грех, багор был в руках. По привычке зацепил, без умысла…

– Послушайте, владыко, – взмолился генерал. – Ну присоветуйте вы там, я не знаю, чтобы хоть меняли этих речников время от времени…

– Так ведь и так меняют! Меняют что ни рейс!

– Простите?.. – Помаргивая рыжеватыми ресницами, генерал непонимающе смотрел на служителя культа. – Как же меняют, если люди одни и те же?

– Люди – да. А бесы в них – каждый раз новые. Я же и говорю: контингент такой… Что у вас, что у нас… Но вот с баржей – здесь их вины, поверьте, нет. Приказали трос обрубить – они и обрубили.

– Приказали? – пораженно переспросил генерал. – Зачем?

Перед тем, как ответить, архиерей боязливо оглянулся на дверь кабинета. Дверь была плотно прикрыта.

– Великий грешник бежал из обители скорби, – тихо и страшно выговорил он.

Генерал откинулся на спинку стула. Рыжеватая бровь изумленно взмыла.

– Как?.. Оттуда?

Архиерей скорбно кивнул, и в этот миг грянул телефон. Генерал уставился на аппарат, словно видел подобное устройство впервые. Затем снял трубку.

– Слушаю, – отрывисто известил он. – Сволокли с косы?.. Что?! – Лицо его внезапно осунулось. – Когда?.. Час назад?.. – На глубоких генеральских залысинах проступила испарина. – Срочно выясни, где в этот момент находились речники… Ну а какие же еще? Конечно, наши!

Он бросил трубку. Владыка смотрел на генерала, широко раскрыв глаза.

– Час назад теплоход «Богдан Собинин» таранил баржу с бушлатами, – несколько севшим голосом сообщил тот. – Оба судна затонули.

– Свят-свят-свят! – только и смог выговорить архиерей.

Глава 6.

В подвале

То ли здесь, во сне, то ли там, наяву, кто-то тихо и нежно произнес его имя. Вздрогнув, дон Жуан открыл глаза – и сразу попал в липкую душную черноту четвертого круга. Сердце прянуло испуганно… Но нет, это был не Ад – в Аду никто никогда не спит. Это был всего лишь подвал – точное подобие Стигийских топей близ раскаленных стен адского города Дит. Справа из темноты давили влажным теплом невидимые ржавые трубы. В углу, наполняя тесное подземелье удушливым паром, бил слабый родник кипятка.

Шли третьи сутки со дня бегства с борта теплохода «Богдан Собинин». Что-то подсказывало дону Жуану, что судно, принявшее на борт ладью Харона, недолго продержится на плаву.

В итоге – подвал. А тихий нежный оклик ему приснился, не иначе… Дон Жуан со вздохом опустился на ветхое влажное ложе из пакли и тряпья, но тут голос возник снова:

Он не сразу понял, что это стихи. Резко приподнялся на локте и вдруг плотно, страшно – как будто не себе, а кому-то другому – зажал рот ладонью. А голос продолжал:

Она – улыбалась. Даже не видя ее лица, он знал, что, произнося это, она улыбается – нежно и беспомощно. Неслышно, как во сне, он поднялся с пола и двинулся к лестнице, ведущей из подвала в подъезд.

Застенок подъезда был освещен мохнатой от пыли скляницей. Без лязга приоткрыв дверь из сваренных накрест железных прутьев, дон Жуан шагнул наружу.

На каменной коробке подъемной клети теснились глубоко вырубленные непристойности и выражения, дону Жуану вовсе не знакомые. Богохульства, надо полагать… В подвале журчал и шипел кипяток, откуда-то сверху сквозь перекрытия приглушенно гремела дикарская музыка, а девичий голос на промежуточной площадке все ронял и ронял тихие, пронзающие душу слова:

Он решился и выглянул. Короткая лестница с обкусанными ступенями упиралась в обширную нишу высотой чуть больше человеческого роста. Скляница там была разбита, и ниша тонула в полумраке. Задняя стена ее представляла собой ряд квадратных и как бы слившихся воедино окон с треснувшими, а то и вовсе вылетевшими стеклами.

Девушка сидела на низком подоконнике. Зеленоватый свет фонаря, проникавший с улицы, гладил ее чуть запрокинутое лицо, показавшееся дону Жуану невероятно красивым.

Голос смолк. И тут на подоконнике шевельнулась еще одна тень, которой дон Жуан поначалу просто не заметил.

– Не, Аньк, я над тобой прикалываюсь, – проскрипел ленивый юношеский басок. – Донжуан-донжуан!.. Читаешь всякую…

Фраза осталась незаконченной. Низкий и страстный женский голос перебил говорящего.

– Еще! – то ли потребовал, то ли взмолился он.

Парочка, расположившаяся на подоконнике, вздрогнула и уставилась вниз. Там, на первой ступеньке, прислонясь к стене пролета, ведущего в подвал, маячил женский силуэт. На молодых людей были устремлены исполненные мрачной красоты пылающие темные глаза. Парочка переглянулась озадаченно.

– Ну я тащусь! – скрипнул наконец басок, и его обладатель, всматриваясь, подался чуть вперед – из тени в полусвет. Дона Жуана передернуло от омерзения. Молодой человек был мордаст, глазенки имел наглые и нетрезвые, что же до прически, то раньше так стригли одних только каторжан и умалишенных: затылок и виски оголены, зато на макушке стоит дыбом некое мочало.

– Тебе тут что, тетенька, концерт по заявкам, да? – издевательски осведомился он, и рука дона Жуана дернулась в поисках эфеса. Четыреста лет не совершала она этого жеста… Однако взамен рукоятки пальцы обнаружили упругое женское бедро. Его собственное.

Столь жуткого мгновения ему еще переживать не приходилось.

– Простите… – пробормотал он, опуская глаза. – Простите ради Бога…

Он повернулся и побрел: нет, не в подвал – на улицу, прочь, как можно дальше от этого подъезда, от этого дома…

– Э, так ты бомжиха? – в радостном изумлении скрипнул басок. – Да ты хоть знаешь, сучка, в чей подъезд зашла? Стишков ей! Давай-давай вали отсюда, пока в ментовку не сдали!

Дон Жуан был настолько убит, что безропотно снес бы любое оскорбление. Слово «сучка» тоже не слишком его уязвило – во втором круге за четыреста лет он еще и не такого наслушался. Но то, что грязное слово было произнесено в присутствии девушки, только что читавшей стихи о нем… Он стремительно повернулся на пятке и легко взбежал по лестнице.