Остановка в пути - Кудрявцев Леонид Викторович (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Леший даже жевать перестал. Его хлебом не корми, дай вспомнить старое, хоть и помнил он с гулькин нос, а туда же…
– Да, – говорит. – Раньше еще кино было. Тоже – штука. Там, помню, жизнь показывали. И эту… любовь. Такие все красивые – спасу нет. Особенно женщины… Они ведь, женщины, и влюблялись. То в одного, то в другого. А первый, ясное дело, мучается. И как надоест – возьмет пистолет и хлоп соперника. А то и ее, и соперника. А если кино уж совсем интересное, то в конце и себя. Ну, это уже в конце. Да и не каждый, ясное дело – жить-то хочется.
У Крокена аж рот раскрылся. Он слушал и боялся дохнуть.
И только Аристарх сидел злой, как два птеродактиля, и клял себя.
Ну и дурак. Ведь знал же, чем это кончится. Нет же, понесло. Старых друзей решил проведать. Вот – проведал. Доволен? Ведь они сейчас все и разболтают… А уж поздно, ничего не изменишь. И бросать Крокена нельзя, Дракоше слово дал. И придется его тащить за собой всю дорогу. И что это будет за дорога? Страшно даже представить. Вопросами замучает. Куда не надо соваться будет. И нарвется… А как тогда Дракоше в глаза смотреть? Вот в чем штука.
Ну ладно. Сам виноват, сам и будешь расхлебывать. Эх, если бы один Леший, я бы его отвлек от этого разговора… А там – спать до самого утра. А потом быстренько-быстренько собрались и – ходу. Вот бы и обошлось…
Но ведь еще Газировщик. Так что можно не рыпаться. Газировщика вокруг пальца не обведешь. Да и помнит ничуть не меньше меня, а может, и больше. Да только поди узнай, молчит – слова не выдавишь. А иногда как скажет – хоть стой, хоть падай.
Аристарх подумал, что пропадать – так с музыкой, хлебнул еще моркусного сока и зажевал колбасой. Вопрос Крокена прозвучал громко, и видно было, что парня зацепило и теперь он не отстанет:
– А как раньше-то было? И почему все стало таким, как сейчас?
И тут Аристарх окончательно уверился, что все пропало. Да и прах с ним! Будь что будет!
Он стал ждать, что ответят Леший и Газировщик, которые молчали совсем недолго, но этого хватило, чтобы Аристарха охватила звериная тоска по статичному миру. Потому что нестатичный мир был обильным и интересным, вроде бы привычным, но все же бесконечно чужим, что ни придумывай, как ни храбрись. Он понял, что Лешему и Газировщику тоже плохо, а может, и хуже. И только Крокен весь подался вперед, и глаза его светились любопытством, а руки чисто машинально крошили булку. От напряжения он вспотел и облизывал губы раздвоенным языком.
Не так он был и глуп, этот Крокен. Он понимал, что имеет единственную возможность узнать все. И упустить ее было невозможно.
Газировщик закашлялся. Внутри у него зажглась и погасла какая-то лампочка, словно бы он подмигнул.
– Видишь ли… – начал Газировщик, и голос его был задушевным, простым. Так обычно начинают долгий разговор.
Аристарх даже обрадовался. Рассказывать – так все.
– Видишь ли… Когда-то весь окружающий мир был другим… Это был удивительно статичный мир, где полено оставалось поленом и не имело возможности неожиданно превратиться в телевизор. Так же и разумные… Насколько я помню, они не умели делать то, что умеем мы, но обладали таким могуществом, что нам и не снилось. А потом произошло нечто, и этот мир превратился в наш… Понятно?
Крокен быстро кивнул и спросил:
– А мыслящие?
– Они изменились и живут теперь в нашем мире.
– Где? Их можно увидеть?
– Можно. Посмотри вокруг. Мы трое и есть бывшие мыслящие. В том мире мы были абсолютно одинаковые и назывались очень странно. Как – точно установить не удалось. Но что-то похожее на «лутти»и «щеловеки». Самое страшное то, что, изменившись, мы утратили нашу память. Остались только противоречивые обрывки воспоминаний и снов. Поэтому облик статичного мира восстановить необычайно трудно.
– А что с ним случилось?
– Невозможно сказать. Есть множество гипотез, но все они имеют недостатки… Могу их тебе перечислить, кто знает, вдруг сумеешь узнать, какая правильная… Так слушай…
– Да брось-ка ты, – вдруг ожил Леший и проворно взял один из моркусов. – Затянул… Давай, брат, лучше. Да, были раньше веселые деньки. А сейчас еще лучше.
Он свернул голову у моркуса и сунул его Крокену в руку. Действуя как автомат, открутил головку у следующего, высоко его поднял и сказал:
– Прошлое?! Будь оно неладно…
И все остальные тоже стали пить моркусный сок. А потом Леший поймал Крокена за гриву и, пригнув его голову к себе, стал рассказывать, как ходил в черный замок. И, конечно, безбожно врал.
– Представляешь – захожу. А там, вот провалиться, тридцатиметровые потолки… А у хозяйки нос добрых два метра. Берет она этим носом ножи и начинает точить…
И тут же бубнил Газировщик:
– А теперь представим, что в данное уравнение мы подставили минус единицу. Всего-навсего. Но конечный результат будет иметь не одно решение, а бесконечное множество. Вот так и наш мир имеет множество решений…
Из приоткрытой дверцы Газировщика нескончаемым потоком тянулись маленькие лягушата. Зеленая лента двигалась по земле и исчезала в ручье.
– А если допустить, что кто-то изобрел что-то, под названием «бомба»… Что это такое, я тебе потом скажу. Но, поверь, это самое страшное на свете. И эта штука где-то падает и взрывается. Он и есть минус единица. Когда ее подставили в уравнение жизни, мир стал иметь бесконечное множество решений. Вот так…
– Все это странно, – сказал Аристарх, пытаясь согнать с плеча грустную летучую мышь, которая никак не хотела улетать, а все чесала и чесала когтистой лапкой его длинные волосы. Ненадолго ему тоже стало грустно, но потом он разозлился и, воткнув в землю два пальца, объявил, что ртом питаться безнравственно. А боженька все видит и накажет всех.
Но Крокен крикнул, что еще в прошлом году выбил этому типу все зубы, так что он сидит на своем небе и не рыпается.
И тогда Леший спросил: «Продеформируем?» Аристарх испугался, но почему-то согласился. А Крокен молча кивнул.
Леший вытащил из кармана черную коробочку и швырнул ее на скатерть. Разбив две чашки, она остановилась и оглушительно взорвалась.
Это было странно, необыкновенно странно. Время и пространство сливались в единое целое. Когда же это случилось, стало возможным измерять пройденный путь в секундах и минутах, а время – в метрах и километрах. И это было печально, невообразимо печально. Хотелось плакать, но он держался, вспомнив, что совсем еще недавно жил в невероятно статичном мире.
Время сделалось видимым и ощутимым, сливаясь в полосы и закручиваясь в петли. Чисто случайно одна из них схватила Аристарха за шею и потянула за собой в сырую и темную бездну, наполненную горестными вздохами и слезной капелью, где по углам спряталось отчаяние и клубился туман печали.
Безгранично скорбя, он упал на дно, ощущая, как туман и слезы разъедают глаза. Он взмахнул руками. Наверное, это было воспринято как знак. Неизвестно откуда глянул хор опечаленных голосов. Туман рассеялся…
Вокруг расстилались унылые пески, и лишь на горизонте виднелись горы. Аристарх пошел к ним, с каждым шагом пение становилось все тише и тише. Но легче от этого не было. Хотелось покончить с собой. Веревку можно скрутить из одежды, но где взять дерево?
Однако природа предусмотрела все. В пяти километрах пополудни, отмахав около шести-восьми часов, он упал от солнечного удара и километра через полтора умер.
Солнце высушило его труп и обнажило кости. А когда все рассыпалось в прах и остался лишь один белый череп, ближайший камень сказал ему голосом Газировщика:
– Стоит представить, что основная часть каждого человека находится в четвертом измерении… И вот, в силу каких-то причин, положение четырехмерного человека изменилось. Для обитателей трехмерного мира человек исчез и возникло что-то другое: Кентавр, Леший или Газировщик… Естественно, и сам человек стал воспринимать окружающий мир по-другому…
Чем не объяснение? Вполне правдоподобно. И попробуй опровергни!
Безжизненное солнце покрылось голубыми пятнами и сказало голосом Лешего:
