Серебряный вариант (изд.1997 г.) - Абрамов Александр Иванович (читаемые книги читать TXT) 📗
— А если б ты на шулеров налетел? — спрашиваю я.
— Бросил бы после второго или третьего проигрыша. Ведь начали-то по маленькой. Не пошла бы карта, значит, не пошла. Да и ребята на шулеров не похожи. Либо старатели с рудников, либо здешние скотоводы.
— Что будем делать?
Мартин загадочно усмехнулся.
3. «Гекльберри Финн»
В воскресенье в десять утра по местному времени мы с Доном, стоя на самой высокопоставленной в буквальном и переносном смысле пассажирской палубе парохода, молча наблюдали церемонию отплытия. Она такая же, как и в любом порту. Чьи-то проворные руки снимают канаты, которыми подтянут к причалу пароход, плеск воды у ватерлинии — здесь он еще громче от взбивающих воду лопастей двух огромных бортовых колес, пассажирская толчея на палубе, провожающие на причале, возгласы на английском и французском — и вот уже пароход поворачивается боком к берегу…
Мы с Мартином приоделись специально для «высокопоставленной» палубы: Дон — в новенькой клетчатой куртке, с красным платком на шее, я — в скромном синем сюртуке и светло-сером цилиндре с твердыми, как железо, полями. Ничего, кроме каюты первого класса, мы достать не смогли: второй и третий были проданы, оказывается, еще накануне.
Ключи нам выдал стюард, не очень уважительно нас встретивший: должно быть, наше новое платье все же недостаточно соответствовало «высокопоставленной» палубе парохода. Да и багажа у нас не было, так что не знаю, за кого он нас принял: за гастролирующих шулеров или охотников до серебряных слитков, только вчера погруженных в трюм парохода. Мы видели эту погрузку. Полицейские с автоматами выстроились на причале вплоть до бортовых дверей трюма. Другие полицейские, без оружия, тащили один за другим небольшие, но, надо полагать, не легкие ящики со слитками. Полицейских было много. Своими зелеными мундирами, строгой выправкой они скорее походили на солдат, а четкости их движений могли позавидовать даже профессиональные грузчики.
Сейчас полиции на пароходе не видно, но поскольку на кормовую палубу, где находится верхний люк «серебряного» трюма, никого не пускают, значит, все они там.
Я иду к корме. Рыжий матрос в тельняшке преграждает мне путь: «Дальше нельзя. Запрещено». Покорно бреду назад вдоль борта, рассматривая гуляющих пассажиров. Женщины — в длинных шелковых платьях и соломенных капорах с цветными бантами у подбородка, мужчины — в аккуратных, как у Мартина, курточках или цветных камзолах, как у меня, только из лучшей материи и лучше сшитых. На ногах или узкие шевровые ботинки, или длинные шнурованные башмаки, какие до сих пор носят в Канаде и северных штатах Америки. Старый джентльмен, прогуливающийся с красивой девушкой в голубом платье, посмотрел на меня слишком внимательно. Я даже оглянулся, заинтересованный. Оглянулся и он, взгляды наши встретились. «Вероятно, сбит с толку моим сходством с каким-то своим знакомым», — подумал я.
Мартина нахожу в каюте. Он лежит на койке и дымит сигаретой явно местного производства. Я осматриваю каюту. Древняя обивка — вот-вот рассыплется шелк, древние, хотя и начищенные до блеска медные ручки, истертый коврик под ногами.
— Давненько существует старина «Гек», — сочувственно говорю я.
— У них есть и винтовые суда, — откликается Мартин. — Ходят до Ойлера и каких-то островов в океане. Кое-кто рисковал уплыть и дальше, но не вернулся. Другие вернулись, не обнаружив других континентов. Здешние карты изображают Город как единственное государство одного материка, окруженного океаном. Кстати, Городом называют и столицу и все государство.
Может быть, это действительно так, но откуда Мартин знает об этом?
— От корабельного механика, — охотно поясняет он. — Познакомился с ним в баре. Я прикинулся человеком, не постигшим основ науки и техники. В Городе таких много — школ не хватает. Оказывается, здесь и двигатель внутреннего сгорания открыли, только автомобили делают кустарно, в маленьких мастерских, как у нас некоторые гоночные машины. Чертовски они дороги — я о здешних говорю, — только миллионеры и покупают.
— Значит, и миллионеры есть?
— Говорит, есть.
— Все-таки шагнули вперед за полсотни лет.
— Даже бипланы строят, как братья Райт. Тут, пожалуй, и мне работенка найдется — как-никак бывший летчик.
Стук в дверь — стюард вежливо приглашает нас к обеду.
В кают-компании так же шумно и пестро, как и на палубе. Официанты в белых сюртуках, похожие на санитаров в больничных халатах, принимают у нас и у соседей заказы. Кормят отлично. Румяный бифштекс с поджаренным, мелко настриженным луком, рыба под белым соусом, розовое терпкое сухое вино «Эдем».
Два места за нашим столом свободны. Рядом останавливается уже примстившийся мне седой джентльмен с белокурой девушкой. Случайно или нарочно?
— Не разрешите ли присоединиться к вам старику с дамой?
Мартин, даже не взглянув на меня, вскакивает, предлагая девушке стул.
— Будем только рады, мадемуазель.
— Мисс, — поправляет она. — Мисс Стил или просто Минни. А это мой дядя, сенатор Стил. — Последние слова она произносит подчеркнуто, вероятно полагая, что они не могут не произвести впечатления.
Но ни фамилия, ни положение сенатора в первый момент не вызывают у меня интереса. Я встаю и любезно кланяюсь элегантному старцу.
— К вашим услугам, сенатор. Жорж Ано.
— Дональд Мартин, — вслед за мной представляется Дон.
Разительная перемена происходит вдруг со спокойным сенатором. Он весь как бы освещается изнутри.
— Я так и думал, джентльмены! Вы оба дети или внуки моих старых друзей. Совсем как они в молодости — так похожи! И даже имена те же. А ведь с Ано и Мартином мы были в подполье и вместе освобождали Город от тирании Корсона Бойла. Только потом они куда-то исчезли. Куда? — И он задумчиво добавляет после минутной паузы: — Так же странно и непонятно исчезли, как и появились у нас.
Вот эта пауза и помогла мне сымпровизировать ответ. Признаться, сперва я растерялся. Ведь то был Джемс Стил, первый человек, которого мы встретили пятьдесят лет назад в этом мире, тогда еще двадцатилетний юноша, добрый и верный товарищ. Но не мог же я сразу сказать ему правду. Требовалось время, уединение, взаимное доверие, взаимное понимание и, главное, воображение для того, чтобы поверить, чтобы попытаться осмыслить непостижимое. И я нашелся.
— Вы не ошиблись, сенатор, но боюсь, что объяснить все сейчас мы не сможем. Это не застольная беседа. Лучше мы с вами встретимся после обеда, скажем, вдвоем. И я расскажу вам, что знаю. Устраивает?
Сенатор немного рассеянно заказывает обед. Мартин тактично предлагает тост «за прекрасную амазонку», девушка краснеет, сенатор улыбается, и опасный момент объяснения счастливо откладывается.
— В Город? — спрашивает сенатор, поглаживая вьющуюся седую бородку.
— В Город, сенатор.
— Дела?
— Пожалуй. В связи с ними у меня к вам вопрос, — пользуюсь новой возможностью отвлечь старика от воспоминаний. — Мы с Доном далеки от политики. Так уж случилось — не знаем ни партий, ни их вождей. А вы нам кое-что наверняка сможете объяснить.
— Например?
— Кто такой Тур Мердок?
— Тур Мердок? — удивленно повторяет Стил. — Вас он интересует как личность или как политическая фигура?
— И то и другое. Я познакомился с ним в кабачке Вильсона в Сильвервилле.
Рассказываю историю своего знакомства с Мердоком.
— Значит, одним выстрелом разбили бутылку? — смеется сенатор. — А что же сказал Тур Мердок?
— Он предложил бродяге прекратить самодеятельность, и, представьте себе, этот громила отступил, как побитая собачонка.
— Подобных собачонок у Мердока — десятки тысяч. И это не просто разбойничьи шайки, хотя и таких у него немало, — это костяк будущей партии. К счастью, еще не легализованной.
— Какой партии? — спрашиваю я.
— Реставраторов свергнутого нами полицейского государства.
Мне смешно.
