Умереть в Италбаре - Желязны Роджер Джозеф (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Далеко впереди он видел ясно вырисовывающуюся обнаженную фигуру, но между ними лежало такое необъятное пространство, что прямо не верилось, что он пройдет этот критический отрезок.
Это была фигура женщины, которую он уже видел, полускрытая беспорядочной голубизной, женщины, чьи волосы, темно-голубые, простирались к небесам далеких горизонтов, на чьи глаза он не мог смотреть, но только чувствовать, как если бы она смотрела сразу отовсюду, и, пока ее аура и мельком увиденные черты лица существовали, он знал, душа в мире. А затем пришло чувство безмерной власти и безмерного стеснения.
Когда он очутился близко от того места в саду, она исчезла. Ощущение его присутствия не проходило.
Он стал осознавать голубого камня беседку, расположенную за высоким кустарником.
Свет блекнул по мере приближения, когда он входил, то почувствовал напротив призрачно проступающие, только намек на улыбку, дрожащий свет зрачков, мочки ушей, необычные волосы, блеск лунных лучей на беспокойных руках или плечах. Никогда он не мог, не должен был – только ощущал, что смотрит ей прямо в лицо, рисует перед своими глазами ее черты.
– Хейдель ван Химак, – пришли слова – не голос, а шепот, что нес что-то большее, чем обычный разговор.
– Леди…
– Ты не внял моим предостережениям. Ты вышел слишком рано.
– Я знаю. Я знаю… Когда я проснулся ты показалась нереальной, также как теперь все кажется сном.
Он услышал ее мягкий смех.
– Ты имеешь лучшее обоих миров, ты знаешь, – проговорила она, – то, что редко дается человеку. Пока ты здесь, со мной, в этой приятной беседке, твое тело корчится с резко выраженными признаками ужасной болезни. Когда ты там пробудишься, ты снова будешь свеж и бодр.
– На время, – сказал он, сев на каменную скамейку, что бежала вдоль стены, прислонившись к неровностям холодной каменной изгороди.
…И когда это время свежести пройдет, ты сможешь вернуться сюда… – (Было это шуткой лунного света или мерцанием ее темных, темных глаз? хотел бы он знать)… – для обновления.
– Да, – согласился он. – Что происходит здесь, когда я там?
Он почувствовал, как кончики пальцев прошлись по щеке. Его охватило чувство восторга.
– Разве ты несчастлив, когда здесь? – спросила она.
– Нет, Мира-о-арим, – и он повернул голову и поцеловал кончики ее пальцев. – Но другие вещи, кроме болезни, кажется, остаются за бортом, когда я прихожу сюда – те, которые должны быть в моем мозгу… я… я не могу вспомнить.
– Это так, как и должно быть, Дра ван Химак. – Теперь ты должен остаться со мной на этот раз, пока полностью не восстановишь силы, флюиды твоего тела должны быть полностью сбалансированы, и это должно произойти до твоего возвращения. Ты можешь покинуть это место, как тебе известно. Но на этот раз я рекомендую тебе последовать моему совету.
– На этот раз я последую, Леди. Скажи мне.
– Что, мой сын?
– Я – Я пытаюсь думать о них. Я…
– Не слишком пытайся. От этого не будет пользы…
– Дейба! Я тоже об этом думал! Расскажи мне о Дейбе!
– Нечего рассказывать, Дра. Это маленький мир в незначительной части галактики. Там нет ничего особенного.
– Но нет. Я уверен. Гробница?… Да. На высоком плато. А вокруг разрушенный город. Гробница, под землей – ведь так?
– Существует множество таких мест во вселенной.
– Но там что-то особенное, или нет?
– Да необъяснимое, грустный это путь, потомок Терры. Только единственный человек высшей расы, придя, сможет понять, с чем вы встретились там.
– Что это?
– Нет, – проговорила она и коснулась его еще раз.
Затем он услышал музыку; мягкую и простую, и она начала петь. Он не слышал – или если слышал, не понимал – слов песни, но голубой туман вокруг закружился, и появились запахи, дуновение ветерка, род тихого восторга; и когда он снова взглянул – вопросов не было вовсе.
Доктор Лармон Пелс облетел мир Лавоны и послал сообщение Медицинскому Центру, сообщение Центру Иммиграции и Натурализации, сообщение Центру Жизненной Статистики. Потом он сложил руки и стал ждать.
Ему ничего не оставалось как сложить руки и ждать.
Он не ел, не пил, не курил, не дышал, не спал, не выделял, не чувствовал боли или желаний в других общих потребностях тела. Фактически, он обладал возможностью жить без сердца. Различные мощные химические реагенты, в которые он был помещен – вот все, что стояло между доктором Пелсом и разложением. Существовали, однако некоторые вещи, которые его удерживали в мире живых.
Одной такой являлась крошечная мощная система, имплантированная в его тело. Она позволяла ему двигаться без затрат своей собственной энергии ( хотя Пелс никогда не спускался на поверхность планет, так как его мини движок немедленно бы истощился, превратив его в живую статую, возможно). «Коллапс» – эта система, питающаяся, находясь в его мозгу, обеспечивала достаточную нервную стимуляцию для высших церебральных процессов, чтобы ему функционировать все это время.
Общие пространственные границы и непрерывные раздумья, следовательно, ведь был доктор Пелс изгнанником из мира жизни, странником, человеком, который размышлял, человеком, который ждал – по нормальным стандартам двигающимся мертвым человеком.
Другое, что удерживало его на плаву, было не так материально, как системы физической поддержки. Его тело застыло, замороженное, за несколько секунд до клинической смерти, и это произошло не днем позже, когда прочитали его Постановление по Наследственным Правам. С тех пор замороженный человек «не может иметь тот же статус, как мертвый» (Хермс в. Хермс, 18, 777, К., Гражданская Вып. 187-3424), он способен «осуществлять права на свою собственность за счет средств ранней демонстрации намерений, точно так же и в том же объеме, как и спящий человек» (Найес ал. в. Найес, 794 К., Гражданская Вып. 14-187-В). Соответственно, несмотря на протесты некоторых потомков, все имущество доктора превратили в деньги, что пошли на покупку корабля-капсулы, способного на межзвездные перелеты, с полностью оборудованной медицинской лабораторией, и на трансформацию д-ра Пелса из холодной статуи в холодную двигающуюся машину. По всем этим причинам, пожалуй более чем просто ждущий, бессонный, надеющийся на то, что, может, никогда не произойдет – на возвращение из его состояния – он решил, что не будет особенно озабочен тем, что находится, возможно, в десяти секундах от смерти и продолжит, насколько сможет, свои изыскания.
– После всего, – заявил он однажды, – раздумья всех, находящихся здесь, не о тех десяти секундах и не о самом факте такого существования, так что можно предпринять попытку продвинуться в наиболее любимой области.
Наиболее любимой областью доктора Пелса была патология, ее в высшей степени экзотический вид. Он изучал пути распространения новых болезней в галактике. За декаду он публиковал бесценные записки, совершенствовал лекарства, писал книги, читал лекции по медицине не покидая своей летающей лаборатории, однажды находился на рассмотрении, как претендент на награды в области медицины, у Диархии Наций и Объединения Общин, и у Объединенных Лиг (каждый, по слухам, отклонял его кандидатуру из страха, что другой может наградить) и был пожалован полным доступом к главным информационным банкам по медицине, фактически каждой из цивилизованных планет, что он посещал. Ему также передавалась и другая информация, которая была необходима в работе.
Плавая над столами своей лаборатории – костлявый, лысый, шести с половиной футов роста и бледный как кость – длинными тонкими пальцами регулируя пламя или наклоняя емкость под давлением по направлению к вакуум-сфере, д-р Пелс, казалось, идеально подходил для расследования прославившихся форм смерти. Теперь, пока было истинно утверждение, что он не склонен к упражнениям для живой плоти, существовало одно удовольствие, которое доктор допускал вдобавок к своей работе. Куда бы ни направлялся, он слушал музыку. Легкая, серьезная; музыка находилась вместе с ним постоянно. Его онемевшее тело могло чувствовать ее, вне зависимости, слушал он или нет. Это, возможно, было некоей заменой биения сердца и дыхания, и всех других негромких звуков и чувств организма, что пожалованы человеку. Никакая причина не могла оставить его без музыки.
