Остров «Его величества». И ведро обыкновенной воды...(Фантастический роман-памфлет и повесть) - Максимов Захар
«Что же, надо опять ловить нужный момент, — твердо решил для себя „герр доктор“. — Иначе будет слишком поздно, и все мои планы и мечты так и останутся невоплощенными…»
Наконец такой долгожданный момент настал.
К весне 1944 года ему, как человеку здравомыслящему, стало ясно, что исход войны уже предрешен. Пусть Геббельс сколько угодно обманывает и немцев и себя. Пусть Гитлер продолжает шаманить на митингах. Кто-кто, а уж Крафке великолепно понимал все.
Интуиция подсказала ему, что именно сейчас его выслушают и поймут. Сунься он со своим проектом еще полгода назад, несдобровать бы ему наверняка. Но сейчас можно не только попробовать осуществить свой замысел, но и под не вызывающим подозрений предлогом основательно пополнить личный счет в швейцарском банке. Крафке решил, что настало время записаться на прием к рейхслейтеру Мартину Борману.
После беседы Крафке еще раз возблагодарил небеса за дарованную ему интуицию. Ведь даже такой хитрый человек, как Борман, в первый момент среагировал на его идею так, что Крафке подумал было, что дни, а вернее, часы его сочтены. И лишь после долгих заверений и объяснений рейхслейтер наконец понял, о чем речь. Даже представить себе страшно, как среагировал бы без подготовки сам фюрер. Не только полгода назад, но и сейчас всемогущий фюрер, недолго думая, послал бы его в печь за «пораженческие настроения», так и не поняв, что именно в нем, в Крафке, единственное спасение.
Да, в Бормане он все-таки не ошибся. Однажды схватив суть, Борман соображал быстро. Подумав, он сам решил доложить и разъяснить фюреру содержание проекта. Крафке, конечно, согласился. И вот через несколько дней «герр доктор», облачившись по этому случаю в черный мундир, присутствовал на докладе рейхслейтера у «вождя нации».
С умелой подачи Бормана проект «Резерв 88» был принят к осуществлению. Рейхслейтер даже самолично посетил «сектор 88» в лагере, ознакомился с работами и остался доволен. А год спустя, когда воплощение проекта в жизнь уже шло полным ходом, даже нанес секретный визит в Южную Америку. С тех пор там и обосновался «герр доктор» Крафке со своим штабом, укомплектованным медиками и биологами, отобранными лично им, а также инженерами, строителями и архитекторами, рекомендованными рейхсминистром Шпеером «для выполнения секретного задания», сути которого сам рейхсминистр не знал.
Особым же штандартом СС, приданным группе Крафке, командовал дослужившийся к тому времени до чина штандартенфюрера Иоахим Райхер, «отличившийся» в Югославии, Польше и на Украине. Так судьбе было угодно вновь свести их, правда, теперь уже надолго.
Тайные караваны судов под самыми различными флагами, охраняемые подводными лодками, доставляли на секретную базу в безлюдном районе Южной Америки грузы и людей. Использовать индейцев на строительстве сочли нерациональным. Они ничего не умели, да и быстро умирали от тяжелой работы. Заключенных привозили из лагерей сотнями. Когда они отрабатывали свое, их просто скармливали пираньям. Крафке даже неоднократно всерьез уверял Райхера, что сама природа предоставляет им прекрасный заменитель неуклюжих душегубок и дорогостоящих газовых печей.
— Нет, в самом деле, — любил повторять «герр доктор», когда после трудного дня они встречались на берегу протекавшей рядом с объектом реки. — Знаете ли, Райхер, а не лучше ли было бы построить посреди лагеря огромный бассейн или выкопать озеро, в котором плавали бы эти милые рыбки? Это было бы дешевле, да и гигиеничнее. Как вы думаете? — И, увидев, что Райхер, как всегда, насуплено молчит, продолжал разглагольствовать: — В будущем, пускай и не очень близком, когда вся Южная Америка станет окончательно нашей, пираньи будут одним из видов дани, выплачиваемой ею «четвертому рейху». Рыбе начнем скармливать рабов, а скелеты пойдут на костную муку для скота. Вы только посмотрите, как чистенько эти рыбки объедают тело. Обязательно будем использовать их в «четвертом рейхе»…
Райхеру оставалось только скрипеть зубами. Каждый раз, когда Крафке так спокойно говорил о падении «третьего рейха» как о чем-то само собой разумеющемся, ему до боли хотелось всадить пулю в массивный лоб доктора. Райхер просто физически ненавидел всех этих интеллигентов и ученых. Для него они были такой же чуждой расой, как евреи. Но, как офицер СС, он обязан был подчиняться приказу, обеспечивать безопасность Крафке и выполнять, все его распоряжения. И приказ этот мучил штандартенфюрера Райхера пуще самой страшной пытки.
Все корабли, идущие к ним, были тайно от экипажей минированы, в трюмах устанавливались баки с горючей смесью. Достаточно было короткого радиосигнала с борта конвойной подводной лодки, и корабль немедленно превращался в яркий факел. Всех же, кому удалось бы спрыгнуть в случае гибели судна за борт, капитанам подводных лодок приказывалось добивать. Секретность есть секретность, и союзное командование ни в коем случае не должно было проникнуть в одну из последних тайн агонизирующей гитлеровской Германии.
Десятого января 1945 года в берлинском крематории была установлена в погребальную нишу урна с пеплом. Табличка у ниши гласила: «д-р Эрнст Крафке. 1901–1945». Траурная церемония затянулась не слишком долго. Берлин сильно бомбили, и людей больше интересовали свои жизни, чем память об известном ученом…
Но десятого января 1945 года «покойный» доктор Эрнст Крафке вместе с Райхером встречал на берегу южноамериканской реки караван судов, которые привезли последнюю партию оборудования для секретного «проекта 88». Три конвойные подводные лодки доставили груз золота, ящики с архивными документами и группу людей в штатском, числившихся в Берлине либо пропавшими без вести, либо погибшими в боях и бомбежках…
Отныне к доктору Крафке будут идти только подводные караваны.
ДИСПУТ И ДИАЛОГ
(10.4.2005 г.)
— Господин Карпов! Скажите, а как вы оцениваете отказ Хауза сотрудничать с вашей страной в столь важном международном проекте, как освоение минеральных богатств Мирового океана?
Вопрос этот выпалила патлатая девица в сильно заношенных джинсах, больших роговых очках и мятой клетчатой мужской рубахе навыпуск.
«Небось учится на факультете искусств, — подумал Сергей, пытаясь представить занятия девицы, открывшей диспут, — и пока учится, считает своим непременным долгом эпатировать публику как может. Ходит замарашкой, курит в открытую марихуану, меняет парней куда чаще, чем блузу. Все наверняка изменится, как только она получит диплом. Сразу же вспомнит, что из „хорошей“ семьи с большим банковским счетом, остепенится, вместо марихуаны тайком начнет понюхивать кокаин, найдет себе либо пристойное денежное занятие, либо преуспевающего, денежного мужа. И в дискуссии раз и навсегда играть перестанет. Чего дискутировать-то зря, когда все давным-давно точно распределено: кому — ананас спелый, кому — гнилой.
А подтекст ее вопроса мне совершенно ясен. Задай его кто другой, скажем, вон тот, бородатый, серьезный, у него скорее всего подтекст был бы иной. А эта сейчас наверняка пустится во все тяжкие, в обычную левацкую пропаганду, которая за время работы здесь успела мне уже порядком надоесть. Ну, да посмотрим».
— Оцениваю как событие, достаточно интересное для освещения в печати, — постарался как можно нейтральнее ответить Карпов, решив дать девице свободу самой развернуть линию.
Прежде Сергей нередко горячился, и его не раз внезапно срезали вопросом с неожиданного угла. Теперь стал опытнее, во всяком случае, надеялся, что стал. Приглашали его на такие диспуты довольно часто. Может быть, потому, что сам он не очень далеко ушел от студенческого возраста и молодежь могла разговаривать с ним чуть ли не на равных, а может быть, просто кто-то рассчитывал, что по своей молодости и неопытности Карпов наделает немало ошибок.
Но ему не хотелось уклоняться от приглашений, несмотря на бытовавшее мнение, что на студенческих диспутах все — либо сплошной треп, либо заведомая и сознательная провокация против Советской страны. Вопросы, которые звучали из рядов аудиторий, заполненных неравнодушными молодыми людьми, помогали понять, что на самом деле американцы думают о своем будущем. По общей атмосфере встреч можно было судить об эмоциональном отклике, о том, насколько сократилась пропасть непонимания «русской души». Треп же, думал Сергей, умеючи всегда можно в интересное русло направить, а провокаций бояться — в лес не ходить. Пусть лезут, если уж им так хочется. Чем сильнее пытаются нас сбить, тем крепче держимся. А тем, кто этого до сих пор не понял, будем это объяснять сколько понадобится.
