Песня цветов аконита - Дильдина Светлана (мир бесплатных книг .txt) 📗
Когда он освоил простые стили иссэн, перешли к сложным. Был ли то острый стиль «крыло» или «сухая ветвь», или даже «роза», которым чаще писали женщины, все давалось легко — он увлекся письмом, как когда-то рисованием. Через несколько месяцев — невероятно быстро — стали осваивать «волну», которой владели немногие. Идеальная соразмерность, плавность, изящество знаков давались особо талантливым — и вызвали зависть других. Скоро начало получаться.
— Ты рисуешь, — говорил повелитель. — Я не удивлен.
Благословенный воспринимал совершенство любимца как должное. Йири отчаянно надеялся — и поделился как-то с Ёши, врачом Благословенного, — что ему не придется учиться владеть клинком. Не лежала душа. Зато из лука он уже мог сносно попадать в цель. Если даже некоторые из женщин владели этим оружием, Йири должен был научиться тем более.
И еще кое-чему…
…Золотисто-рыжие лошади, они славились своей мастью — особенно те, у кого тело было оттенка огня, а грива — солнечно-золотая. Стоили такие лошади невероятно дорого, секретом их разведения владели только в Шаве — и, конечно, делиться секретом шавары отказывались. Все попытки получить таких лошадей в Тайё-Хээт и Сууру-лэ кончались неудачей — от золотых родителей рождались жеребята другой масти — просто рыжие или пегие.
…Хорошо объезженная пятилетка, цвета золота и огня, большеглазая, с маленькой сухой головой, длинной шеей и крепкими ногами. Замечательно грациозное существо. Игриво и как будто застенчиво, она чуть искоса смотрела на вошедших.
Он не поверил, когда Юкиро сказал — это тебе. Опустился на колени — казалось, сейчас расплачется, как дитя. После обвил руками шею лошади, не стесняясь присутствия Благословенного.
Легкий бег был у лошади — а у всадника взгляд был такой, словно крылья росли. Больно и страшно немного, однако эту боль не променяешь на спокойную негу.
Еле решился поручить заботе конюхов свое сокровище, золотую ша-илэ. Долго говорил с ними, удивляя их знаниями, а сам ревниво поглядывал в сторону Феи — имя дал сразу.
Юкиро считался отличным наездником; хотя в последнее время ему редко доводилось сидеть в седле, он ничего не забыл. В угодьях Островка и на южном берегу Аянэ, оставляя немногочисленных слуг далеко позади, он вновь чувствовал себя подростком, еще не принявшим огромную власть. Своего питомца он сам учил ездить верхом. Тот хорошо держался в седле, а теперь и посадка появилась безупречная, и умение добиться от лошади всего, чего пожелает, Даже на полном скаку. Йири любил лошадей и порой разговаривал с ними, когда считал, что никто их не видит. А к Фее он привязался необыкновенно. Он чуть ли не с ревностью смотрел на конюхов, которые уводили ее по возвращении во дворец. Лошадь словно стала для него центром мира. Это немного озадачивало Юкиро.
Учеником Йири был превосходным — впрочем, Благословенный и не ожидал, что будет иначе. Он привык смотреть на него, как на произведение искусства, и был бы немало озадачен и раздосадован, если бы совершенство оказалось нарушенным. А Йири не боялся ничего — ни скорости, ни препятствий. Если и боялся, так только за лошадь. Он знал, что должен быть лучшим, чтобы им оставались довольны.
Юкиро любовался им во время таких прогулок. Он менялся — не сильно, не нарушая привычного хода вещей — но все-таки менялся. Только тогда повелитель слышал его смех.
Покидая дворец, Йири выглядел безупречно: черные волосы сколоты сзади, на них сидела шапочка — или. Только одна-две пряди выбивались из-под нее; нарочно так делали — это придавало облику изысканную завершенность. Но, оказавшись за стенами, Йири избавлялся от нее и заколки, и ветер играл с его волосами. Это было необычно и красиво и выглядело очень уместным. Он казался одним целым с тонкими узкими травами, гнущимися под ветром, словно летящими.
Но если его окликал повелитель, мерцающие зеленые глаза становились другими — внимательно-ласковыми, покорными, непроницаемыми. Юкиро не понимал такой перемены. Она не была неприятна ему, но приводила в недоумение.
А потом день наступил…
Привычно склоняясь перед Благословенным, придворные не могли сдержаться и бросали любопытные взгляды в сторону тонкой фигуры в темно-вишневом, в белой ханне с серым и вишневым узором.
Конечно, все знали о нем, — правда, Благословенный никогда не показывал его столь большому собранию. Многие брали с собой Несущих тень в дальние поездки, однако здесь им было не место. Даже Солнечному это не пришло бы в голову. Но всадник на золотой лошади больше не принадлежал к сословию сиин. Повелитель обращался с ним, как с юношей из знатной семьи, впервые попавшим ко двору. Йири держался спокойно — и даже уверенно, хотя, казалось, видел только своего господина. Покорная грация, сэ-эттэн, причудливо сочеталась с другим каноном, имени которому не было. Но Юкиро знал его, как знает мастер свое творение, и заметил черточку, которой не было раньше. В неуловимых жестах, в повороте головы, даже в том, как он опускал ресницы, чтобы не показаться хоть сколько-нибудь дерзким, появился — лед к окружающим, почти вызов — это было непривычно и неприятно. Фея несла своего всадника словно сквозь плотный туман — тщательно замаскированные взгляды, норовящий сорваться с губ шепот, недоумение, показная доброжелательность.
Юкиро впервые подумал, что, возможно, он совершает ошибку — но, так и не успев осознать, в чем же она, прогнал эту мысль, не вязавшуюся с его безраздельной властью.
Йири хотелось стать льдом или камнем. Благословенный и сейчас постоянно прибегал к его услугам, пренебрегая теми, кто прислуживать был предназначен; жесты и навыки, которым Йири обучали, давно стали привычными. Но он должен был держаться иначе — здесь, у всех на виду. Здесь он — один из гостей. Показать иное значило бы нарушить волю Юкиро, это значило бы, что он может быть лишь фигуркой только для одной игры. Снова внутреннего надзора требовали не только движения — взгляды.
— Ты держишься в седле все лучше. Ты просто рожден для верховой езды. Еще немного, и ты превзойдешь Тами из Белых Лисов. Знаешь его? Он считается лучшим наездником при дворе. Наверное, Бестелесные были бы рады взять его в свою свиту. А ведь он очень молод. Ты почти ровесник ему.
— Я старше.
Звучало это странно, однако Юкиро понял его. Если судить по беспечности, Тами был куда младше Йири. Подумав, сказал:
— Я могу всегда брать тебя с собой. На охоту, к примеру. Порою меня развлекает — бывать там.
Перед глазами Йири проплыли мертвые птицы, олень с окровавленной мордой…
— Как прикажете, мой господин.
— Может быть, тебе неприятны взгляды, которыми встречают тебя — когда думают, что я их не вижу? Из-за этого ты предпочитаешь сидеть взаперти?
Йири равнодушно сказал:
— Мне нет до них дела, им далеко до меня. Многие из них отдали бы жизнь, чтобы только занять мое место.
Юкиро рассмеялся — сухо и коротко.
— А ты меняешься, малыш. Раньше бы ты не осмелился говорить так. Что же, Первый и Второй круг совсем ничего для тебя не значат?
Йири промолчал, губы таили улыбку. Это лицо всегда обезоруживало Благословенного.
— Что ж… решай сам. Но ты не должен жить как затворник.
— И что меня ждет? Мне всегда была безразлична их неприязнь или, напротив, слишком приветливые взгляды. Но это становится все труднее для всех.
— Почему?
— Многое изменилось. Не слишком ли много я имею для Несущего тень?
— Ты? Это я решаю, чего я хочу. И прекрати себя так называть. Я уже начинаю жалеть, что поднял тебя повыше Дворца Лепестков.
— Это правда, мой господин? Мне нет пути обратно, но я могу уйти навсегда. Это будет более чем справедливо. — Вырвалось, и пожалел, что это сказал. Разве его учили вызывать недовольство? Опустил голову.
Благословенный задумчиво произнес:
— Как тебе удается проявлять подобную наглость, говоря столь почтительно? Этого я не понимаю.
