Вангол-3 По следу «Аненербе» - Прасолов Владимир Георгиевич (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
– Пройти по всем дворам и избам, всех, кто есть, – сюда! – приказал он вошедшему было следом сержанту и сел за стол старосты.
– То мое место, – услышал он спокойный голос за своей спиной и, резко обернувшись, увидел старика. По спине прокатился неприятный озноб.
Кряжистый, широкий в кости, с седой бородой и большим выпуклым лбом, опершись на тяжелый шишковатый посох, близко за его спиной стоял и смотрел на него пытливым, внимательным взглядом светло-голубых глаз старый человек. Это был не старик, а, правильнее сказать, старец. Хват никогда не видел старцев, более того, он никогда не задумывался о том, что они бывают. И тут он увидел настоящего старца, убеленного сединами и высветленного мудростью. Но для него этот образ был страшен. Он был из другого мира. Мира проклятого и отвергнутого еще отцом и матерью Хвата. Недосягаемого для них и потому ненавидимого ими. Хват впитал эту ненависть еще в детстве, лет десять ему было, когда из любопытства зашел в церковь. Не знал он, что шапку надо снимать, так и зашел в ней. Пораженный красотой росписей на стенах и иконами, он ходил буквально раскрыв рот, как вдруг внезапно на него налетела злобная старуха. Вся в черном, седые космы из-под платка и беззубый рот навсегда запали в память как нечто ужасное. Она трясла перед ним палкой и, что-то беззвучно крича, пыталась сорвать с него шапку. Он очень испугался тогда, чуть не наделал в штаны, но сумел собраться с силами и, ловко увернувшись от костлявой руки старухи, оттолкнул ее от себя и побежал на выход. С тех пор он ненавидел все церкви и всех тех, кто в них ходил. Все они были для него нелюди…
– Ты откуда здесь взялся? – внезапно охрипнув, прошептал Хват.
– Я живу здесь уже много лет, а вот ты откуда взялся и чего тебе надобно?
Сырохватов опешил, впервые за много лет он растерялся, рука машинально и нервно потянулась к кобуре.
– Зачем ты так? Я же с миром к тебе.
Старец сделал два шага в сторону, к окну, и, отдернув занавески, пустил внутрь избы яркий солнечный свет. Хват резко встал и замер. В свете из слюдяного окна старец перестал казаться ему опасным. Обычный старик стоял, опираясь от немощи на посох, и глядел на него.
– Старший лейтенант НКВД Сырохватов, начальник опергруппы по розыску беглых зэков. – Обретая силу в голосе с каждым словом, зачем-то официально представился Хват. Он даже козырнул по привычке.
Не дожидаясь от старика ответа, спросил:
– Что это за село и где жители?
– Старой веры мы, православные люди, особняком от всего мира почти век живем здесь.
– Сколько вы здесь живете?
– Восемьдесят лет уже как пришли.
– И что, к вам за это время никто не наведывался? – ухмыльнувшись, спросил Сырохватов.
– Нет. Никто не приходил. Зачем? Мы сами по себе живем, никого не трогаем…
– Не бывает так. Сами по себе… – прервал старика Хват и наконец, придя в себя, сел за стол. – Так, это, где все жители вашего села?
– Все здесь, по избам, – опустив глаза, ответил старик. – Вон, ваши солдаты их сюда сгоняют.
– Что ж, тогда пошли, старик, знакомить будешь с населением.
С этими словами Сырохватов встал и пошел на выход из избы. Ему поскорее захотелось выйти наружу, к своим, от этого старика, взгляд которого каким-то образом лишал его уверенности и силы.
На площади перед избой было уже людно. Староста увидел своих людей, оставшихся в селе добровольно. Все, кто был моложе, съехали на новое поселение, другие просто ушли в тайгу, зная о близком приходе чужих людей.
Сырохватов вышел перед толпой человек в пятьдесят. Собрались сплошь старики и старушки, молодых и детей не было вообще.
– Где же ваши дети и внуки, а? Или думаете, мы тут совсем дурни, поверим, что только вы здесь и живете? В избах-то просторно, а, мужики? Куда родня ваша вся подевалась?
– Нетути боле никого, одни век доживаем… – раздалось из толпы.
– Во как? Одни тут доживаете? Шутковать со мной удумали? В тайгу побежала родова ваша, про нас прознав. Так все одно вертаться придется. Всем придется вертаться, шутить с вами мне некогда. Вот ты, дед, как тебя зовут?
– Петро Савельич.
– Вот ты, Петро, иди собери всех в деревню, чтобы к вечеру завтра все поголовно вернулись. А для того, чтобы со мной не шутили, всех остальных до завтра прошу в этот дом под замок. В тесноте, да не в обиде. Посидите, пока ваши дети вернутся. Там, я видел, в кадке воды малость есть, боле не будет, пока не соберете своих. Ясно, Петро, как тебя там, Савельич?
– Чего ж неясно, ясно, – ответил старик, опустив голову.
– И еще, передай беглецам, не вернутся добровольно, начну прочесывать тайгу с собаками. Собаки на беглых зэков натасканы. Рвут без пощады. Кто попадал им в зубы, ни один не выжил. Так и передай. Жду до завтра, до вечера. Утром облавой пойду. Пожалейте детей своих, старики. А теперь прошу… – Хват, цинично сплюнув себе под ноги, жестом с поклоном показал на распахнутую дверь молельной избы. Обернувшись к стоявшему за его спиной старосте, не проронившему ни слова, Сырохватов спросил: – Замок-то где?
– Нет у нас замков. Ни к чему они нам. Не держим.
– Тогда прошу вместе со всеми. Эй, Филиппов, принеси, чем двери подпереть. Ставни закрыть и тоже на запор поставить. Встанешь часовым пока, никого не подпускать!
– Есть, товарищ лейтенант!
– Ну что, Петро Савельич, иди, ищи беглецов, али не понял чего?
– Все понял. Пойду.
Петро Савельич встретился взглядом со старостой и все понял, слегка кивнул ему, согласившись.
– Иди, иди, старый, да помни, я шуток не люблю.
Довольный собой, Сырохватов расстегнул воротник кителя и прошел в крайний дом, где во дворе уже суетился один из его подчиненных. Крик напуганных кур свидетельствовал, что сегодня на ужин будет жареная курица, а не каша перловая с комбижиром.
Вангол и Федор, войдя в огромный бункер, оказались в широком и пропадающем в полной темноте коридоре. Свет освещал только место, где они стояли, и несколько метров вокруг, причем исходил он каким-то непостижимым образом из стен. Поверхность стен просто начинала излучать его по мере продвижения вперед. Они медленно шли, пока коридор не окончился большим овальным помещением, в котором не было видимого выхода.
«Что бы это значило?» – мелькнуло у Вангола, когда они вышли в центр помещения, пол которого светился расходящимися вокруг каждого из них кругами. В какой-то момент Вангол почувствовал слабость, но сконцентрировался и увидел, как рядом как подкошенный упал на пол Федор. Он склонился к товарищу, чувствуя, что движения выходят неестественно медленными, как будто воздух вокруг него внезапно уплотнился до такой степени, что, как вода, оказывает сопротивление его движениям. Вангол мыслил, но мысли тоже текли медленно и вяло. Он еще раз призвал все свои силы и, закрыв глаза, замер, пытаясь осмыслить происходившее. Не помогало, что-то было значительно мощнее его сил. Это что-то медленно, но верно обволакивало его разум. Чувствуя, что теряет контроль над своим телом, Вангол опустился на одно колено и оперся руками о прохладный, гладкий, сияющий всеми цветами радуги пол. Яркая вспышка света в его голове и голос, знакомый голос старого Такдыгана, привели его в сознание.
– Здравствуй, сын оленихи и Духа тайги, Сэвэки!
Вангол открыл глаза и увидел перед собой охотника. Вернее, перед ним, чуть колышась, как на легком ветерке, висел в пространстве образ старого орочона. И этот образ был живым, нечто подобное Вангол уже видел тогда в Москве, когда сработало послание, попавшее к нему от немецкого ученого Гюнтера.
Охотник улыбался Ванголу.
– Ты не рад меня увидеть, Вангол?
– Я? Я очень рад, просто как это может быть, я сам похоронил тебя, то есть твое тело…
– Правильно, мое тело покоится благодаря тебе на моей родине, я благодарен тебе за это.
Старик поклонился Ванголу.
– Разве не говорил я тебе, что мы есть души, живущие по законам наших Богов вечно. Мы все живем бесконечно, меняя свои тела в этом мире, я явился тебе в том, которое ты знал…
