Оборона тупика - Жуков Максим (книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Так, спокойно, вариант шесть, – сказал он. – Проверьте, пульс есть?
– Есть, – ответила его напарница.
– Отлично. Первая проба, – «медведь» снял колпачок с первого шприца, всадил его в тело мужчины исделал забор крови. Убрав наполненный шприц в сумку, он достал пистолет, приставил его к шее мужчины и нажал на курок. – Так, а теперь?
– Все еще есть.
– Вот гаденыш! – «медведь» навел ствол под левую лопатку мужчины в черном и снова всадил в него пулю. – А теперь?
– Пульса нет, – доложила «лиса».
– Вторая проба, – «медведь» наполнил второй шприц кровью убитого ими мужчины и убрал его в поясную сумку.
– Сколько теперь ждать? – спросила «лиса», первой принявшая бой.
– Никто не знает, – отозвался «медведь», – но думаю, что недолго.
– Смотрите, – сказала вторая «лиса», – его раны затягиваются. Твою мать! Что это?! Черт, снова появился пульс. Давай, братец!
– Даю, не кричи, сестренка, – «медведь» сделал третий забор крови у мужчины в черном, потом, убрав шприц, прострелил ему голову.
– Пульса нет, – констатировала «лиса» через несколько секунд.
– А то! – отозвался «медведь». – Все как по инструкции. Вариант шесть. Все, сестренки, колеса на трек, сейчас могут появиться гости, причем любые. Главная ценность – эти самые шприцы. При любых раскладах мы должны доставить их к консульскому самолету.
– А братец на улице? – спросила «лиса», так неожиданно встретившая на улице Женевы свою школьную подругу.
– Он мертв. Я проверяла, – ответила ее коллега.
– И что, тело его там так и оставим?
– Представь себе, оставим, – сказал «медведь», – снявши голову, по волосам не плачут, сестренка.
– Кто это вообще такие? – убирая в сумку свой «Барс», спросила другая «лиса». – Что за… Даже людьми-то их как-то…
– Это не наше дело, – отрезал «медведь». – Все, сестренки, пошли.
Официальная часть заседания Малого Совета закончилась, прессу и телевидение вежливо, но настойчиво попросили удалиться. Корреспонденты и съемочные группы сворачивали и зачехляли свою аппаратуру. Эта суета обычно занимала добрых десять минут, никак не меньше. Телекорреспонденту Антону Вольскому всегда было непонятно, как руководители страны терпят все эти десять минут. Пока его оператор укладывал камеру и микрофон, он делал вид, что перебирает что-то в своей сумке, а сам краем глаза поглядывал на происходящее за столом, во главе которого сидел Президент. Сегодня в так называемый Малый Совет входили сам Президент Ясногоров, Премьер-министр Золотарев, Старший Советник Суворов, Советник Никитин, которого вся пишущая и телевизионная братия знала очень хорошо и еще двое Советников, один из которых, судя по всему, был военным – это было заметно по его осанке и манере держаться. Власть предержащие совершенно не обращали внимания на собирающихся корреспондентов, они тихо о чем-то переговаривались, но разобрать ни слова было нельзя.
Вольский, продолжая наблюдать за Малым Советом, увидел, как Суворов и Никитин встали из-за стола и прошли в дальнюю от корреспондентов часть помещения, где скрылись за дверью. «Интересные у них тут ходы, – подумал Вольский, – эх, жалко я только начал и не был здесь до 2008 года». Он встал и обернулся к своему оператору, старому надежному Палычу, который снимал в Кремле, наверное, еще при Ельцине.
– Слышь, Палыч, ты когда-нибудь такое видел?
– Что? – не понял оператор.
– Ну чтобы, пока наш брат сворачивается, кто-нибудь вставал и уходил…
– А что тебя вдруг это так заинтересовало?
– Ничего, я просто подумал, что это прямое доказательство того, что… Ладно, не здесь.
– Вот это разумно, – не прекращая возиться с техникой, похвалил Палыч.
Вольский отвернулся от Палыча, нагнулся к своей сумке, закрыл ее, а когда встал, то увидел прямо перед собой незнакомого ему человека в штатском. Вот именно такого самого что ни на есть Человека-в-Штатском. Вольский внутренне вздрогнул, мучительно думая, не показал ли он эту дрожь снаружи. Чего греха таить, все представители СМИ вздрогнули бы так же. Особенно сильно проявлялась эта дрожь последние восемь-девять месяцев. Хотя и не было для этого вроде бы никаких прямых оснований, но все-таки, все-таки, все-таки…
– Господин Вольский? – тихо спросил человек в штатском.
– Да, это я, – Вольский старался говорить ровно.
– С вами хочет поговорить Анатолий Иванович Никитин. Попросите вашего оператора подождать за дверью, а мы пройдем к нему.
Вольский словно окаменел и врос в пол. «Что, интересно, не так? – лихорадочно думал он. – О чем со мной собираются говорить? Чем я им не угодил? Или… Зачем самому Никитину со мной возиться, если есть спецслужбы?»
– Вы же хотели взять интервью у кого-нибудь из Советников?
– Я… э-э-э… Да, я… Конечно. Спасибо.
Вольский действительно дважды писал в Администрацию Президента с просьбой дать его программе, точнее, ему лично возможность взять интервью у кого-нибудь из Советников. Многие прекрасно понимали, что Советники – это теневая власть, причем власть основная. Все Советники числились на каких-либо должностях в Правительстве или в Администрации Президента, однако шли месяцы, и все, кто хоть как-то был засвечен поначалу на публике, все больше уходили в тень, все реже появлялись перед объективами телекамер, а тем не менее никуда из Кремля не исчезали, хотя на соответствующие должности и назначали других. А в высшей степени харизматичный и явно властный человек Суворов имел вообще какую-то странную должность – Старший Советник Президента. И все. Собственно, очень многие и в России, и за границей предполагали, что существует команда Советников, которые и пришли к власти в этом году. Естественно, никто этого официально не признавал. Никакого прямого запрета, официального или неофициального на констатацию этого факта не было, но в медийной среде считалось кричать на эту тему как-то неприлично. Ох, многое хотел бы спросить у Советников представитель «свободной прессы» Антон Вольский, поэтому и писал просьбы об интервью. И что же получается, вот оно исполнение желаний? И почему именно он, Вольский? Или другие, более матерые корреспонденты считали за благо держаться подальше и не лезть в бутылку?
Вольский шепнул Палычу, чтобы тот ждал его, и человек в штатском провел корреспондента за ту же дверь, за которой минутами раньше скрылись Суворов и Никитин. Они миновали одно помещение, потом второе. В третьем у окна стоял и курил под раскрытой форточкой сам Суворов, а на стуле перед небольшим столиком сидел Никитин, который тут же поднялся навстречу Вольскому.
– Здравствуйте, Антон, – сказал Никитин, протягивая руку. – Разрешите вас так называть?
– Да, конечно, Анатолий Иванович, – ответил Вольский, – спасибо, что вы откликнулись на мою просьбу…
– Пустое, пустое, – громко заговорил Суворов, тоже подходя к Вольскому и протягивая ему руку. – Я вот с вами тоже очень хотел повидаться. Интервью, правда, дать не могу, но поговорить мне с вами весьма интересно.
– Присаживайтесь, Антон, – сказал Никитин, возвращаясь на свое место.
Вольский сел на предложенный ему стул у столика, а Суворов продолжил свои хождения по комнате с сигаретой в руке.
– Вы, я надеюсь, простите Данилу Аркадьевича, – сказал Никитин, открыто улыбаясь корреспонденту, – у него манера такая. Ему легче думается на ходу. Вы не против?
– Я… Нет, конечно.
– Ну хорошо, – Никитин сложил руки перед собой на столике. – Какие вопросы вы бы хотели осветить в своем интервью, Антон?
– Я… – Вольский почувствовал, что горло у него совершенно пересохло. Он сделал над собой титаническое усилие и снова обрел дар речи. – У меня очень много вопросов. Если бы вы могли сказать, сколько времени у меня будет…
– Перестаньте, дорогой мой! – Суворов затушил сигарету, подхватил еще один стул, перенес его поближе к столику, поставил спинкой вперед и сел на стул верхом, прямо глядя на Вольского. – Я знаю наперед все ваши первые тридать-сорок вопросов. Все это трюизмы какие-то. И отвечать на них в приличном обществе не принято. А вот вторые двадцать-тридцать вопросов вы готовы сформулировать?
