Контора Игрек - Орлов Антон (мир книг TXT) 📗
«Скоро я с тобой распрощаюсь», – подумал Саймон.
Он не знал, когда наступит это «скоро». Для того чтобы оно наступило, надо узнать правду о Маршале.
Машинально теребя и без того растянутый ворот джемпера, Саймон смотрел на портрет отца-основателя «Конторы Игрек». Он нутром чувствовал, что у Маршала тоже есть своя Тайна, – но угадать бы еще, в чем она заключается!
Снаружи гулял ветер – морщил серо-фиолетовую поверхность пруда, шевелил хвойные кустики, гонял по рифленым плитам набережной снежную крупу. Безнадежно провинциальная картинка, словно их забросило в манокарскую или яхинианскую глушь. Навязчиво близкий горизонт усиливал впечатление ограниченности: мир схлопнулся, размеры и расстояния уже не те, что раньше.
Тина усмехнулась. Если присмотреться, все здесь окажется не тем, чем выглядит. Снег – это вовсе не снег, а раскрошившийся пенопласт. И ветер его кружит искусственный, порождение кондиционирующих установок. Темный морщинистый шелк водоема лишь внешне похож на воду: бульон сложнейшего состава, насыщенный вырабатывающими кислород микроорганизмами. А бирюзовое небо, то ли утреннее, то ли вечернее, всегда одно и то же – это нижняя сфера многослойной скорлупы, окутывающей орбитальный город Канпеи. Разве что кустики настоящие.
Канпеи принадлежал авсапианам, а те переживали не лучшие времена, и на спутнике царило запустение. Постройки на том берегу, издали напоминающие скопление провинциальных коттеджей, – законсервированный завод, характерная для Канпеи деталь. Авсапиане делами других рас не интересовались, но согласились сдать небольшой участок людям в аренду. Место для встреч, нейтральная территория. Стив и Тина не хотели пускать Лиргисо к себе на яхту, а тот заявил, что будет счастлив видеть у себя в гостях всех, кроме Стива.
Штаб-квартира разместилась в доме, где прежде жили работники завода. Окна покрыты слоем грязи, отчего снаружи все кажется затуманенным, потолки слишком низкие – Стив едва не задевал их макушкой, а Живущего-в-Прохладе раздражало обилие симметричных углов в шестигранных авсапианских комнатах (еще хуже человеческой архитектуры!), но Тина решила, что здесь, если привыкнуть, не так уж плохо.
Поль сказал, что никакой угрозы не чувствует, вокруг спокойно и пустынно, даже призраков нет. За последние два-три дня он осунулся, потерял аппетит, и Тине приходилось следить за тем, чтобы он не забывал принимать питательные капсулы.
– Поль, в тебе появилось нечто прелестно-декадентское, – заметил Лиргисо. – Эти очаровательные тени под глазами – естественного происхождения или ты наконец-то начал пользоваться косметикой?
– Лучше держи свои изысканные остроты при себе, – процедила Тина.
Состояние Поля ее тревожило, а тут еще выслушивай комментарии Живущего-в-Прохладе!
– Увы, жизнь всегда насмехалась над грезами поборников справедливости… – Лиргисо смотрел на них с ухмылкой. – Можно быть беспринципнейшим созданием, лжецом, лицемером, шантажистом, не выполнять своих обещаний, не знать, что такое честь, – и все равно тобой будут восхищаться, тебя будут любить, вот что поразительно!
– Это ты о себе? – мрачно поинтересовался Поль.
– О нас обоих.
Вернулся Стив с домашним роботом и комплектом надувной мебели, сложенной стопкой в большой коробке. Авсапианская мебель для людей не годилась.
– Поль, очень возможно, что живой детонатор, о котором ты говорил, – это Саймон Клисс. У тебя нет такого впечатления?
Стоило появиться Стиву, и Лиргисо сменил тон на серьезный, саркастическая ухмылка исчезла, как будто до сих пор они продолжали обсуждать ситуацию, не отвлекаясь на посторонние темы.
– Не знаю. Я этого Клисса близко не видел. Когда меня на «Сиролле» отравили, я почти ничего не запомнил, и его тоже не помню.
– Он был в домберге.
– Там было не до того, чтоб кого-то запоминать. Короче, не знаю. Не имеет особого значения, кто это. Главное, что он скоро сработает.
Поль отвернулся к окну, где шуршал пенопластовый снег. Живущий-в-Прохладе смотрел на него сбоку с таким выражением, словно созерцал статую в музее, и Поль наверняка чувствовал этот пристальный взгляд, но держал себя в руках и не оборачивался.
Раздался шипящий звук – это робот начал надувать мебель. Кресла обретали объем и форму за считаные секунды, словно один за другим распускались громадные желто-розовые цветы с бликами на глянце лепестков. В комнате сразу стало светлее.
– Я еще сейф сюда притащу, – сказал Стив. – На всякий случай.
Поставив на пол чемоданчик с набором инструментов, он исчез.
Тина снова повернулась к Полю и Лиргисо. Волосы у Живущего-в-Прохладе были теперь изумрудные, как кожа энбоно, пряди разных оттенков, одни светлее, другие темнее. Встретив взгляд Тины, он вздохнул, словно рассчитывал на сочувствие.
– Все его черты до того изящны, будто смотришь на демонически прекрасную мелодию, принявшую видимость человеческого тела, – он говорил о Поле, как о неодушевленном предмете. – Сие большая редкость для вашей расы.
Поль что-то тихо пробормотал по-незийски. Тина, как и Лиргисо, не знала незийского, но предположила, что это ругательство.
Живущий-в-Прохладе с издевкой рассмеялся. Тина заметила, как напряглись плечи Поля. Ей хотелось вмешаться, но она опасалась поставить его в дурацкое положение (можно подумать, он не способен за себя постоять, раз она все время лезет заступаться!) и сохраняла мнимый нейтралитет.
Стив с громоздким роботом-сейфом материализовался точно между двух кресел, ни одно не задев.
– Поль, я должен попросить о небольшом одолжении, – оборвав смех, заговорил Лиргисо. – Меня интересует твое мнение об Амине, моем консультанте по облаку Тешорва.
– Давай ее сюда, – не оборачиваясь, бросил Поль.
– Не стоит, она ведь не знает о нашем союзе, а если вдруг узнает, я буду вынужден ее убить. Признаться, не хотелось бы.
Тина и Поль уже бывали на яхте Лиргисо. Если в течение часа тот не вернет их обратно, сюда телепортируется Стив. К Тине (и только к ней) он мог телепортироваться вслепую, без других ориентиров. Лиргисо меньше всего мечтал о таком вторжении, вдобавок Поль согласился на этот визит без колебаний – значит, опасаться нечего.
Анфилада из трех извилистых, без единого угла, комнат, разделенных арками с раздвижными дверями. Сейчас все двери раскрыты, но изгибы стен мешают составить представление о размерах. После первого посещения этой яхты Поль сказал, что здешняя обстановка завораживает и внушает беспокойство, особенно если начнешь присматриваться к деталям; это как яд, проникающий в сознание при посредстве зрения.
Тина с интересом озиралась – и ничего похожего не чувствовала. Да, здесь странно и красиво, но эта ядовитая красота не в ее вкусе, – вот и все, что она могла бы сказать. Никакого эмоционального отклика, хотя она, с ее сверхострым зрением киборга, видела куда больше деталей, чем другие, и к тому же в мельчайших подробностях.
Собственная нечувствительность к таким вещам временами вызывала у Тины досаду. Она как тот персонаж древней земной сказки, который никогда не испытывал страха и мечтал хоть раз в жизни испугаться, чтобы узнать наконец, что же это такое. Испугаться чего-нибудь опасного Тина могла, а вот ощутить смятение из-за того, что рамы зеркал или светильники имеют ту, а не иную форму, – нет; доступные для других впечатления проскальзывали мимо ее восприятия.
В прошлый раз она попросила Лиргисо объяснить, что здесь, по его замыслу, должно внушать страх или выбивать почву из-под ног у зрителя, – и надо было видеть, какая гримаса появилась на его подвижном треугольном лице! Он решил, что над ним издеваются.
Хинар поздоровался с Тиной очень вежливо, отвесив учтивый поклон – как обычно. Он вел себя с ней, как с дамой из высших кругов шиайтианской аристократии. Потом дружески приветствовал Поля. Тот считал, что Хинар в обиде на него из-за бесславной гибели дерифлодобывающей станции, но теперь должен успокоиться: если обида и была, она давно сошла на нет.
