У врат преисподней ветрено… - Муркок Майкл Джон (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Но Саймон Пауйс потерял самообладание. Его неистовое отрицание убедило собрание в его виновности. Он это знал. Он оглядывался вокруг, неровно дыша, с расширенными глазами. Он придвинулся к Бенджозефу.
— Я сейчас управляю Солнечной системой, а не ты! Ты не сможешь ничего сделать! Народ со мной!
— Возможно, — тихо сказал Бенджозеф с легким оттенком торжества, — но, очевидно, это собрание — нет.
Бенджозеф явно наслаждался падением своего предполагаемого преемника.
— Я понимал, министр, что вы хотели занять мое место президента, но не ожидал, что вы до такого дойдете. — Он махнул начальнику полиции. — Сэндаи, боюсь, вам следует арестовать министра Пауйса.
Саймон Пауйс бросился со своей трибуны, споткнулся и упал. Поднялся, очевидно, с трудом, и стоял, задыхаясь, пока Сэндаи осторожно шагал к нему.
— Глупец! Я мог сделать мир лучше. Я знал, что он размягчается. Я мог остановить это гниение! Вы подчиняетесь мне, Сэндаи, не слушайте Бенджозефа!
Сэндаи вытащил из-за пояса пару электрокандалов.
— Нет! — Теперь Саймон Пауйс всхлипывал. — Огненный Шут уничтожит нас! Он уничтожит вас всех! Он обесчестил мою дочь!
Алан удивленно взглянул на него. Значит, он всегда знал, что Огненный Шут — его отец! Более того, это объясняло его бессмысленную ненависть у Огненному Шуту.
Он подошел к старику, преисполнившись жалости.
— Дед, я знаю, ты страдал, но…
Старый Саймон Пауйс повернул свою большую голову и посмотрел в глаза Алану. Взгляд его сейчас был спутанным, полным слез взглядом ребенка.
— Это было для ее блага, — сказал он прерывисто. — Для ее и для твоего, Алан.
Кандалы загудели и обвились вокруг запястий Пауйса. С поникшей головой, с морщинистым лицом, которое прочертили слезы, он позволил Сэндаи вывести себя из зала собраний.
Бенджозеф сошел с возвышения и взял Алана за руку.
— Мне жаль, что тебе пришлось сделать то, что ты сделал, мой мальчик. Признаюсь, мне никогда не нравился твой дед. Я всегда считал его, ну, в чем-то слабым, наверное. Вот почему я и многие члены партии никогда не выдвигали его на более заметные посты; и поэтому он никогда до сей поры не становился кандидатом в президенты. Очевидно, в конечном итоге я был прав. — Он обернулся к Хэлен Картис. — Мир, мне кажется, скоро будет благодарен вам обоим. В общественном мнении, видимо, до выборов произойдет очередной крутой поворот. Надеюсь, вы станете хорошим президентом, мисс Картис.
— Благодарю вас, сэр, — сказала Хэлен, озабоченно поглядывая на Алана.
Алан провел по лицу ладонью. Он с трудом сглотнул и со злостью посмотрел в пол. Потом высвободился от прикосновения Бенджозефа.
— Я рад, что вы оказались правы, — с горечью сказал он. — Я чертовски рад этому счастливому концу.
И прямо по проходу вышел из Солнечного дома, быстро зашагал по лужайкам. Его сердце колотилось, глаза горели, кулаки сжимались, а в мыслях царил беспорядок.
Глава 17
Двумя днями позже Алан вышел из пещеры на первом уровне, где скрывался ото всех, и поднялся на Вершину, пройдя мимо великого множества говорящих плакатов, призывавших выбрать президентом Хэлен Картис. Стоило прислушаться к разговорам, и его вера в глупость человеческую полностью восстановилась. В быстрой череде событий общество благоволило сначала к Огненному Шуту, потом — к Саймону Пауйсу, и вот теперь — к Хэлен Картис.
«Почему им так нужны герои? — недоумевал Алан. — Что случилось с людьми, если они не могут найти то, что им нужно, внутри себя? Откуда они узнали, что Хэлен чем-то лучше остальных?»
Газеты оповещали о том, что всех торговцев оружием выловили и нашли все существующие ядерные склады. Это была первая хорошая новость. Кроме того, газеты сообщали о полном восстановлении порядка. Алан удивился. Может быть, внешне это и соответствовало действительности. А как же беспорядок, который должен еще оставаться в сердцах и умах большей части общества?
Он добрался до Вершины и вошел в полицейское управление. Немного погодя его ввели в кабинет Сэндаи.
— Господин Пауйс! Вас искали повсюду! Вы и мисс Картис — герои дня. За вами охотились каждая лазервид-станция, каждая газета Солнечной системы.
— В таком случае, — невозмутимо сказал Алан, — я рад, что они не смогли меня найти. Я хотел бы увидеться со своим дедом, если это возможно.
— Разумеется. Знаете, он во всем признался. Сразу после ареста он стал очень подавленным и не доставлял нам никаких забот.
— Хорошо. Смогу я увидеть его прямо сейчас?
Саймону Пауйсу обеспечили если и не совсем уж домашние удобства, то, во всяком случае, его комната с прекрасным видом ясного летнего неба и окутанных облачной дымкой дальних горных вершин совсем не напоминала тюремную камеру.
Когда вошел Алан, его дед как раз и стоял, глядя на эти горы, отодвинув стул от стола.
— Дед…
Старик обернулся. На внука изможденно глядел в самом деле старик. Вся живость покинула его. Он выглядел вконец обессиленным.
— Здравствуй, Алан. Рад тебя видеть. Садись, пожалуйста. — Он рассеянно показал в сторону единственного лишнего стула.
— Как ты себя чувствуешь? — глупо спросил Алан.
Саймон Пауйс слабо улыбнулся.
— Так же хорошо, как и следовало ожидать, — сказал он. — А как ты?
Алан уселся на краешек стула.
— Я сожалею, что мне пришлось это сделать, дед, но ты знаешь, почему это было необходимо.
— Да. В каком-то смысле я рад этому, хотя едва ли вынесу позор. Не знаю, поймешь ли ты, Алан, но я в каком-то смысле обезумел. Я проснулся посреди кошмара — мое честолюбие, моя ненависть, мои планы убегали вместе со мной. Знаешь ли ты, что, когда мне улыбнулась удача после того дела с Огненным Шутом, я стал жить как во сне? И чувствую себя, будто только что пробудился. Я помню, как обвинил тебя в том, что в тебе нет крови Пауйсов. Мне не следовало так делать, и я жалею об этом. Я почти сразу же попытался по-своему извиниться. Но, видимо, твоя кровь лучше моей. Я всегда сознавал присущую мне слабость, сознавал, что я не из племени предков, но я всегда с нею боролся, Алан. Я старался не дать ей взять надо мной верх. Она меня, конечно, одолела, но в другом.
— Ты на самом деле ненавидел Огненного Шута вовсе не за то, что он делал, ведь так? — мягко сказал Алан. — Ты ненавидел его за то, что он любил мою мать и подарил ей сына — меня. Ты всегда знал, что он — Румяный Мэнни.
— Да, — Саймон Пауйс вздохнул и опять загляделся в окно. — Я знал, что он — Румяный Мэнни. Это я послал его в экспедицию на Сатурн. Полагаю, то была моя первая значительная ошибка. Но я не мог позволить своей дочери выйти замуж за простого космонавта, каким бы он ни был героем в глазах публики. Я не представлял себе, что скоро родишься ты. Он отсутствовал два года. Когда он вернулся, ты уже рос, а твоя мать убила себя.
— Убила себя! Я не знал…
— Я сказал ей, что ее Румяный Мэнни мертв — погиб в космической аварии. Я не ожидал, конечно, таких последствий. Это была первая смерть, за которую я косвенно отвечал. Будучи министром космотранспорта, я имел превосходную возможность посылать Румяного Мэнни куда только пожелаю. Я ждал удобного случая, когда по настоящему попытался его убить.
— Что? Ты имеешь в виду ту ракету, которая слишком приблизилась к Солнцу?
— Да. Я подкупил специалиста, отвечавшего за окончательную проверку. Заставил его так настроить двигатели ориентации, чтобы корабль канул в Солнце. Я слышал, что корабль сошел с курса, и думал, что избавился от него. Но он каким-то образом выжил, и явился преследовать меня в облике Огненного Шута.
— Значит, ты поистине сам сотворил себе мстителя. Ты был причиной того, что моего отца понесло к Солнцу, и результатом пережитого стало причудливое изменение его психики. В конечном счете он объявился — как Огненный Шут — и, вследствие направленной на него твоей ненависти, повлек за собой твое крушение, даже не желая сознательно отомстить тебе.
