Полоса невезения - Каплан Виталий Маркович (бесплатные серии книг TXT) 📗
- Вы меня извините, - не своим голосом залепетала Лена. - Я ваша соседка. Вы понимаете у меня на кухне дверь заклинило, а муж на работе, а там молоко убегает... Мы замок туда поставили, когда у соседей свадьба была, они к нам через черную лестницу...
Продолжать историю не пришлось.
Раздался скрежет проворачиваемых запоров и дверь слегка приоткрылась.
Дальше все было быстро. Мне не пришлось даже дернутся, Лена все сделала в одиночку. Сильным рывком выдернула хозяина за порог - и тут же втянула обратно, но сама уже находясь внутри.
Я скользнул следом, аккуратно закрыв дверь и с интересом оглядел Абдульминова. Тот был облачен в роскошный халат, с грациозными дальневосточными драконами. Судя по всему, Марат Николаевич совсем недавно принимал ванну.
Сейчас он стоял, прижатый к стене, боясь пошевелиться. Причина понятная - правая рука Лены, скользнув под халат, сжимала главные его достоинства. Несильно сжимала, но вполне достаточно для приведения к нужному знаменателю.
- Ну что, Абдульминов, будешь себя хорошо вести? - сухо спросил я, разглядывая массивного, почти моих габаритов мужчину. А брюшко у него, кстати, куда основательнее... Пиво, небось, гиподинамия...
- А... у... ну да... - выдавил Марат Николаевич пересохшими губами.
- Вот и славненько, - заметил я. - Ну, что же мы в коридоре топчемся? Пойдем в комнату, поговорим. Разговор у нас намечается интересный...
Уже в комнате Абдульминов, усаженный в огромное, почти как у Кузьмича, кожаное кресло, угрюмо протянул:
- Я... Ребят вы что хотите, вообще?
Елена Ивановна суховато улыбнулась.
- Сейчас поймешь, Марат.
- Это с жилищем твоим новообретенным связано, - добавил я. - Документы на квартиру, пожалуйста.
Абдульминов попытался выбраться из кресла, но легким тычком был отправлен обратно.
- Не суетись, - пояснила Лена, - тебе двигаться вредно. Просто скажи где.
Секунду он соображал.
- Вон, в столе, в тумбе нижний ящик, там синяя папка...
- Очень хорошо, - откликнулся я, извлекая добычу. - Скажи им "Адью", больше ты их не увидишь... равно как и квартиры. Не дергайся, не дергайся, у нас мало времени. Через полчаса грузчики приедут, барахлишко твое вынесут и доставят, куда сам скажешь.
- Какого хрена? - пискнул Абдульминов.
- Грубо, Марат, грубо, - печально прокомментировал я, вытаскивая из кармана свернутую струну. - Тем более при даме. А суть, дорогой мой, в том, что ты здесь больше не живешь. Договор купли-продажи признан недействительным и аннулирован. Ибо осуществлен был с нарушением закона. Вот, - помахал я перед его носом объемистой пачкой бумаг. - Тут и документы от риэлтера, и заверенное объяснение нотариуса, и все твои расписки.
- Да вы чего, ребята, стебетесь? - вскинулся Марат. - Какого еще лешего? Да вы-то кто, какое у вас право?
- О правах заговорили... - лукаво протянула Лена. - Кость, объясни ему, убогому.
- А вот по какому, - помахал я перед его носом кончиком струны. - Ты знаешь, что это такое?
Абдульминов хмуро молчал.
- Так вот, ты хочешь посмотреть корочки? Ну ладно, взгляни. Может, наведет тебя на какие-нибудь разумные мысли.
Сунув Марату под нос развернутое удостоверение, я несколько секунд любовался недоуменным выражением его лица.
- Да... Непонятно? При чем тут какой-то зачуханный Фонд защиты прав несовершеннолетних? Ты прав, Марат, все на самом деле куда интереснее, но ты же хотел официальности? А насчет защиты прав - так оно все и есть. Ты купил квартиру, принадлежавшую мальчику, только-только вернувшемуся из детского дома. Согласно закону, мальчик не вправе еще совершать подобные сделки, он не достиг возраста полной гражданской зрелости, и потому продажей могли заниматься только родители или заменяющие их лица. Да, я знаю, что за двести "огурцов" мадам Артюхова из департамента опеки подмахнула соответствующие бумажки. Уравняв, кстати, одним росчерком трехкомнатную квартиру и конурку в коммуналке. Тем самым жилищные условия подростка были явно ухудшены. Не стыдно?
Судя по бешеным глазам Марата, кипевшее в его потрясенных мозгах чувство ничего общего со стыдом не имело. Пожалуй, будь я один, не обошлось бы без криков и рук. Но Лена, похоже, внушала ему непреодолимый ужас. Ручаюсь, таких женщин он до сих пор не встречал.
- Да я что, знал, что ли? - хмуро пробормотал он, глядя в пол.
- А вот теперь имеет место явная ложь, - с удовольствием заметила Лена. - Ты прекрасно знал, Абдульминов, кто здесь прописан, ты его видел, когда вы пятнадцатого апреля в двадцать ноль-ноль, в компании с представителем фирмы "Комфорт-А" и с участковым уполномоченным явились осматривать площадь. Напугали ребенка до полусмерти...
- Нашли ребенка, блин, - чуть не сплюнул на роскошный ковер Абдульминов. - Повыше меня будет...
- Ребенок он, ребенок, - пренебрежительно отмахнулась Лена. - Ноги длинные, мозги короткие...
- "Струна" сама определяет, кто ребенок, а кто нет, - добавил я, играя зажатой меж пальцев стальной нитью. "Си" малой октавы. Расчерчивая крест-накрест застоявшийся воздух, я дал возможность Абдульминову насладиться тонким, похожим на птичий свистом. Между прочим, страшное оружие. Шоссе, Женя, взвод спецназа... Даже и без энергий Струны - хлестким ударом можно рассечь мясо до кости. А уж сонную артерию - это вообще как два пальца об асфальт...
- В общем, нам некогда чистить тебе черепушку... - мне понемногу надоедал весь этот спектакль. И даже жалко становилось самодовольного торговца, с которого так легко оказалось сбить спесь. - Я думаю, ты о нас слышал. И наверняка знаешь, что с нами лучше не спорить.
- На дешевые понты берете, - облизнул он сухие губы. - Этак любой фраер из подворотни за Шварцнегера сработает.
- Ой, плохо, Абдульминов, ой плохо! - присвистнула от такой наглости Лена. - Наказывать, однако, надо. Кость, дай-ка мне инструмент и подержи дядю.
Приняв у меня тонкую струну, Лена быстренько освободила Абдульминова от халата. Я же, встав позади кресла, пресекал всяческое трепыхание.
- Ну что за мужик, - ругалась меж тем Лена. - Носить трусы такой пошлой расцветки... Никакой культуры, блин.
Невесть откуда она извлекла маленькие ножнички и, вжикнув, перерезала резинку. Господин Абдульминов остался в чем есть. То есть, собственно, ни в чем.
