Глубинный путь - Трублаини Николай Петрович (онлайн книга без txt) 📗
Вероятно, на меня обратили внимание, потому что Черняк, улыбаясь, прошептал мне:
— Боюсь, что многим твое поведение кажется сейчас по крайней мере бестактным.
— А тебе? — резко спросил я его.
Я хотел в конце концов знать, что думает о главном инженере мой редактор.
Но он был неплохим дипломатом. Его ответ ничего мне не сказал.
— Я с интересом жду доклада Макаренко.
Уже поздно было начинать с ним спор. До начала заседания оставалось две минуты.
Из той же боковой двери, из которой раньше вышел Макаренко, в сопровождении своего секретаря появился академик Саклатвала.
Среди присутствующих я внезапно заметил еще одного знакомого: за рядами кресел, на обычном стуле, сидел Акоп Томазян.
«Ого, мой Шерлок Холмс тоже интересуется тем, что здесь сейчас произойдет!» — подумал я.
Саклатвала занял свое место. Вид у него был утомленный, взгляд какой-то отсутствующий, голос тихий. Он сказал, что время уже начинать работу, что семи членов совета нет, но двое из них на днях приедут в Иркутск и успеют принять участие в следующих заседаниях сессии. Потом он коротко рассказал о положении дел на строительстве Глубинного пути, о перспективах работы и о том, какие вопросы должна решить настоящая сессия Научного совета.
Сообщение, что первым о состоянии туннельных работ доложит Макаренко, все восприняли с явным удовлетворением. Ведь именно в этом вопросе хотели дать Макаренко бой все его противники.
Опершись на трибуну, положив перед собой папку с бумагами, Макаренко начал свой доклад. Говорил он негромко и тем самым заставлял присутствующих напрягать слух и сохранять тишину. Речь его звучала очень спокойно и по-деловому.
Он рассказывал о работах на отдельных участках туннеля, то и дело в образных выражениях сравнивал достижения отдельных технических групп, пояснял причины отставания других групп, называл количество вынутого грунта, говорил о скоростях проходки туннеля. Целый раздел своего доклада он посвятил энергетическому хозяйству. Он подчеркнул заслуги в этом деле Самборского, сказал, что возлагает большие надежды на Байкальский электрокомбинат и что комбинат этот благодаря усилиям его строителей, особенно инженера Самборского, вскоре даст строительству Глубинного пути неограниченное количество энергии, недостаток которой до сих пор замедляет пробивку туннеля.
Все необыкновенно внимательно следили за докладом.
Откровенно говоря, весь этот ливень расчетов и сухих формул, которыми так охотно оперировал Макаренко, начал меня утомлять. Общее впечатление от первой половины доклада у меня сложилось такое, что строительство разворачивается совершенно нормально, что на отдельных участках туннеля уже прокладываются железнодорожные пути, продолжается монтаж электрооборудования, что в ближайшем будущем Забайкальская зона соединится с Западносибирской и Дальневосточной. Я видел, что члены и нечлены совета не собираются возражать или что-нибудь опровергать в сказанном Макаренко. Никто не бросил ему ни единой реплики. Все сидели тихо.
Но, присмотревшись к Опоку, я заметил, что он пропускает мимо ушей все, о чем говорит докладчик, и с явным нетерпением ждет чего-то другого.
Но вот Макаренко перешел к другой части своего доклада — к оборудованию стен туннеля, к перегородкам между участками, к воздушному хозяйству и будущим типам электровозов и вагонов в туннеле.
— Наш туннель, — сказал он, — будет принадлежать к типу герметически закупоренных.
— Почему? — прозвучал вдруг вопрос.
Я не заметил, кто именно задал его.
Вопрос расшевелил слушателей. Все сразу насторожились, и, казалось, каждый хотел спросить о том же самом.
Макаренко спокойно докладывал дальше:
— Такого типа туннели требуют исключительного внимания к внешнему их оборудованию. Вот почему нам придется несколько увеличить затраты на специальные материалы и оборудование перегородок между отдельными секциями. К тому же ведь нужна специальная изоляция подземных вокзалов и других помещений.
Он снова перешел к подсчету материалов, необходимых для такого оборудования, определил, сколько нужно рабочих. Далее он отметил, что все это, как ему кажется, задержит строительство туннеля немногим более чем на полгода.
На лицах едва ли не всех слушателей выразилось удивление. Ведь именно с обвинением в задержке строительства туннеля они собирались выступать против Макаренко. Казалось бы, он должен защищаться, а главный инженер туннельных сооружений атаковал Научный совет. Он настойчиво доказывал, что задержка строительства совершенно необходима.
— Почему мы настаиваем на герметически закрытом туннеле? — спросил Макаренко и тут же ответил: — Для этого у нас есть очень серьезные основания. Первое: из опыта горных работ известно, что в глубоких шахтах, проходящих в различных грунтах, в различных геологических условиях, могут встретиться рудничный и болотный газы. Кроме того, на тех глубинах, где проходит наш туннель, не исключена возможность газообразования путем плутонической деятельности в верхних слоях земной коры. Вы знаете, как быстро распространяются газы. Особенно быстро они распространятся в туннеле, где будут существовать исключительной силы течения воздуха. Появление опасного газа может привести к ужасной катастрофе на большом пространстве. И вот для того, чтобы избежать катастроф или чтобы локализовать несчастный случай, если он все-таки произойдет, мы и предлагаем герметизацию всего туннеля. Разделение туннеля на герметические секторы воспрепятствует созданию воздушной тяги… А во время войны, особенно химической, герметизация туннеля даст возможность защитить его и от этой опасности.
По моим соображениям, ему нельзя было отказать в логичности. Свое предложение он очень хорошо обосновал.
Но в зале неожиданно прозвучало слово, как хлыстом стегнувшее докладчика:
— Ерунда!
Это сказал Опок. Сказал во весь голос.
Макаренко покраснел, однако доклада не прервал и ничем не выказал своего возмущения.
Возле меня тихонько выругался Кротов.
— Вот безобразие! — прошептал он, кивая на Опока. — Будешь выступать, тогда и скажешь.
Впрочем, он скоро успокоился. Докладчик перешел к теме, наиболее интересной для моего соседа: Макаренко заговорил о вентиляции.
— В горном строительстве вентиляция как санитарно-гигиеническое мероприятие имеет величайшее значение. Не буду говорить, в каких размерах нам придется строить вентиляционные установки. Они определяются масштабами нашего строительства. У нас есть специальная служба вентиляции. Запроектирован ряд мощных вентиляционных агрегатов, которые дадут возможность очень быстро заменять воздух в туннеле. Испорченный, загрязненный, а может быть, и отравленный воздух с помощью этих вентиляционных станций можно будет выкачать в течение нескольких минут. Во всем туннеле от Москвы до Тихого океана можно будет сменить негодный воздух на свежий в течение каких-нибудь десяти минут.
— Лишняя роскошь! — проговорил кто-то.
Докладчик не обратил внимания и на эту реплику. Он спокойно рассказывал дальше о системе вентиляционных установок, потраченных на них материалах, рабочей силе и времени.
После этого он затронул еще один, казавшийся второстепенным вопрос — о форме электровозов, проектируемых для туннеля.
— По мнению многих выдающихся специалистов, наша система прокладки путей в туннеле не позволит полностью использовать обтекаемые формы для электровозов и вагонов. Мы не считаем это большим несчастьем. Напротив, необтекаемая форма позволит нам построить значительно более мощные электровозы. Конечно, такая форма все же будет замедлять их движение. И с этим придется смириться, потому что другого выхода мы не нашли и, очевидно, в ближайшее время не найдем.
Лица многих членов совета совсем помрачнели. Некоторые едва сдерживались от немедленного выступления с резкой критикой утверждений докладчика. Но еще большее негодование вызвали заключительные слова доклада.
— Герметизация туннеля и все связанные с нею проблемы вынуждают нас значительно, по сравнению с прежними нашими расчетами, увеличить затраты и передвинуть срок сдачи Глубинного пути в эксплуатацию приблизительно на один год. Управление строительства уже обратилось с соответствующей просьбой к правительству… Я надеюсь, что Научный совет поддержит точку зрения начальника строительства.
