Торжество жизни - Дашкиев Николай Александрович (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Она пошла к кургану, села на влажный холодный камень и попыталась представить себе, как тогда медленно выплывала красноватая луна, как расстилался легкий туман…
Тихо и грустно было в поле. Сеялся мелкий осенний дождик. Тревожно шумел безлистый лес. Над землей навис мрак.
И Кате вдруг стало грустно и тяжело: ей показалось, что она одна, одна во всем мире. Она торопливо повернулась к селу. Нет, горят! Горят яркие огни ГЭС.
И чем ближе она подходила к селу, чем ярче светили фонари, чем громче слышались музыка и смех, тем легче становилось на душе.
Жизнь была так хороша!
Глава XV
Медленно угасает холодный зимний день. На западе еще тлеют облака, а в окна уже вползают серые сумерки. Расплываются очертания предметов, аудитория становится маленькой, тесной.
И вдруг ярко вспыхивает свет. Девушка, прильнувшая к замочной скважине, возмущенно шепчет:
— Коля, выключи, а то плохо видно! Степан вышел отвечать.
Коля Карпов щелкнул выключателем и нетерпеливо зашагал в темноте:
— Лена, ну, пожалуйста, стань на минуту Синявским! Передавай, примерно, так: "Слева от меня завязалась ожесточенная битва… Нападающий Несмеянов вырвался вперед… Угловой удар!.. Вратарь Татьяна Снежко отбивает мяч, мяч идет направо, его берет полузащитник Степан Рогов, но Несмеянов атакует вновь… Вот он ближе… ближе… Удар!.. Ми-и-мо!.. Напоминаю счет: двадцать пять — ноль в нашу пользу…
Карпов шутит, но в его голосе слышится беспокойство: сдавать профессору Несмеянову нелегко. Коле очень хочется посмотреть в щелку, но его не подпускают, и он уже сожалеет, что вырвался из аудитории раньше всех. Слоняйся теперь без дела, беспокойся о каждом студенте!
А девушка шепчет:
— Ребята! Ребята! Степан и Таня о чем-то заспорили с Несмеяновым!.. А Несмеянов улыбается… Грозит пальцем… Пропали Степан с Таней! Честное слово, пропали! Влепит он им по четверке!
Она вдруг отскакивает в сторону, Коля Карпов мгновенно включает свет и, как ни в чем не бывало, усаживается на скамью.
— Так вот, товарищи, в прошлом году…
Профессор останавливается на пороге и недоуменно смотрит поверх очков: вся четвертая группа, все двадцать пять студентов, которых он опросил за день, сидят в аудитории.
Профессор строго хмурится и спрашивает густым басом:
— Кто комсорг?
Таня бочком протискивается в дверь:
— Я, товарищ профессор.
— Кто староста?
Степан поднимает голову:
— Я… — Он удивлен строгим тоном.
А профессор неожиданно улыбается, берет обоих за плечи и говорит:
— Молодцы! Вся группа — молодцы! Ни одной тройки. От меня — спасибо! И от дирекции, полагаю, благодарность.
С порога он вновь повторяет:
— Молодцы! Дружны!
Это уже совсем не тот страшный профессор Несмеянов, о котором сложились легенды, а просто милый, добродушный человек с усталыми глазами, который почему-то хочет казаться суровым, но это ему никак не удается.
И вся группа кричит ему:
— До свиданья, товарищ профессор!
— Спасибо, товарищ профессор!
А когда Несмеянов уходит, долго сдерживаемое возбуждение прорывается наружу. Говорят все вместе, не слушая и перебивая друг друга. Но все перекрывает Колин голос:
— Друзья! Культпоход! Есть два предложения: на каток…
— Не надо!
— В кино!
— … или в кино. Кто за первое предложение? Кто за кино?
Коля явно мошенничает: за каток у него получается большинство. Возмущенные сторонники кино протестуют:
— Переголосовать!
Голоса разделились поровну. Степан воздержался. Его атакуют с двух сторон — ведь его голос решает все. Николай угрожающе потрясает портфелем.
— Кричи — каток! Иначе порываю дипломатические отношения. Правда, товарищ комсорг?
Таня Снежко молчит, но смотрит на Степана так, что ему становится понятным все. Комически вздыхая, он подымает руку.
— За каток… Хоть я и не умею кататься.
Но его уже не слышат. Шумная гурьба студентов спешит к двери.
Таня вдруг вспоминает:
— Ребята! А табель!
Красным карандашом на большом разграфленном листе бумаги она проставляет результаты экзаменов. Коля комментирует.
— Миша Абраменко — пять! Молодец, три пятерки!
— Лена Борзик — четыре… Эх, ты! А еще хвасталась! Вот говорил же тебе…
— Женя Зиновьева — круглая отличница. Совсем круглая! Неправда ли, ребята?
Женя — маленькая, полная девушка — возмущается, товарищи хохочут.
Следующие три фамилии Коля пропускает из скромности: Карпов, Рогов, Снежко — профорг, староста и комсорг — отличники.
Еще минута — и вся группа, все двадцать семь человек со смехом, с шутками идут на каток.
Швейцар, улыбаясь, смотрит им вслед. Дружные ребята эта четвертая группа — всегда вместе, всегда позже всех уходят из института, всегда веселы. Хорошие ребята!
Он запирает входную дверь и, немного подумав, выключает свет в коридоре. Экзаменационная сессия окончилась.
Степан в первые минуты стоял на коньках довольно робко, но затем освоился. Все же в детстве он катался, и неплохо.
Таня, поддерживая его за руку, командовала:
— Упор на левую ногу. Правую чуть согни… А теперь — поворот.
Огромный каток блестел, как зеркало. От коньков оставались узенькие матовые полоски; они завивались в спирали, запутывались сложными узлами. Рядом с прежними ложились все новые и новые.
Огни, смех, музыка. Мороз возбуждает, щеки пылают. Хорошо!
Резко затормозив, Таня, повернулась лицом к Степану.
— Ведь, правда, хорошо?
Степан молча кивнул головой. Девушка разочарованно вздохнула:
— Ну вот! Ты всегда такой. Будь на твоем месте Коля, он стал бы в позу и продекламировал: "Какая ночь! Мороз трескучий. На небе ни единой тучи". Ты любишь стихи?
— Люблю. Особенно Маяковского. Когда читаю его поэму "Хорошо", то представляю себе всю величественную мощь наших пятилеток. Вгрызаются в землю экскаваторы… Динамит разносит вдребезги днепровские пороги… Штурмовые бригады во вьюжную морозную ночь бетонируют фундамент первого тракторного… Я вижу это своими глазами… Вижу теперь, потому что это было, это есть, а он видел еще тогда. Ты помнишь?
Таня возбужденно подхватила:
Степан был взволнован. Таня впервые видела его таким. Он горячо говорил:
— Поэт должен писать так, чтобы его слова зажигали. Стихи должны быть по-настоящему большевистскими.
Таня тихо упрекнула:
— А ты до сих пор не комсомолец.
Степан смутился:
— Таня, я ведь говорил…
— Но ты же сдержал свое слово! А потом, разве комсомольский билет — это диплом, который выдают за отдельный достигнутый успех? Комсомолец — это тот, кто хочет достигнуть всегда большего… И не в одиночку! — она погрозила ему пальцем. — Вот ты скажи, хорошая у нас группа собралась? Хорошая! А почему? Потому, что все комсомольцы… Кроме тебя… — Она улыбнулась, вспомнив шутку Николая. — Кроме тебя, многоугольный! Лови!
Таня резко повернулась и понеслась навстречу ветру, но тут же споткнулась. Степан налетел на нее и упал. Оба расхохотались.
Потирая ушибленное колено, Степан поднялся на ноги и, не глядя на девушку, спросил:
