Журнал «Если», 1995 № 07 - Волков Павел (мир бесплатных книг TXT) 📗
Над скважиной, что вела в Седьмой Зал, возвели прозрачный защитный купол. В скважину закачали воздух, а в пузырь поместили мониторы — гигантские красные шары, сплошь усаженные серебристыми и серыми кубами, каждый величиной с человеческую голову. Эти шары летали взад и вперед по силовым линиям, беззвучно огибая своих хозяев-людей, если те оказывались на их сложном маршруте.
Неторопливо вращаясь, Корженовский плавал в воздухе там, где когда-то начинался Путь. Легкий ветерок шевелил седые пряди на голове Инженера. Корженовский разглядывал сооружение на южном колпаке Седьмого Зала: огромные черные концентрические круги, разбежавшиеся на километры от скважины, состоявшие из ускорителей виртуальных частиц и резервуаров гравитонно-стабилизированного трития. Если они и вступят в дело, то лишь после открытия Пути; ускорители можно использовать как оружие — на несколько сот километров очистить Путь от материи, обеспечить Гекзамону «плацдарм», буде таковой понадобится. Затем машины создадут силовые щиты, чтобы отвести в сторону поток дезинтегрированной материи, который создадут лучи ускорителей.
Грозное оружие, грозная оборона…
Грозный противник.
Через две недели генераторы Пути будут готовы к испытаниям. Возникнут образования заведомо нестабильной конфигурации — виртуальные вселенные с дискретными измерениями, континуумы, чья реальность немногим более, чем абстракция. Их гибель озарит ночное небо Земли, когда частицы и волны, не известные любому стабильному континууму, оставят свои следы в протестующем вакууме. — Если испытания закончатся благополучно, то недели за три Корженовский создаст торус — независимую, устойчивую, самодостаточную Вселенную. Затем он разбалансирует торус и проследит за его угасанием; картина распада позволит судить о состоянии закупоренного конца Пути и местонахождении того в суперпространстве.
Возможно, еще несколько месяцев уйдет на «выуживание» этого конца, для чего предстоит генерировать виртуальную Вселенную, сопоставимую по размерам и форме с Путем, но не бесконечную. Она будет стремиться к слиянию с Путем, к созданию моста между генераторами и их «блудным сыном».
Рамон Рита Тьемпос де Лос Анджелес…
Корженовский закрыл глаза, лоб избороздили глубокие морщины. Он не мог не знать, откуда берутся и что означают эти обрывки фраз, все чаще нарушавшие привычный ход мыслей. Когда к его дублям «подселили» ядро психики Патриции Васкьюз, чтобы объединить их и образовать личность Инженера, то вместе с этим каким-то образом перекочевали ее воспоминания и устремления. Теоретически это было мало вероятно. Но в момент записи сознания Васкьюз была крайне взволнована, а Корженовский подвергся столь необычному «дроблению», что мало походил на учебную модель буфера для перезаписи личности.
Он не противился ее вторжениям, пока они не противоречили его планам, не бередили душу. Но знал: расплата близка. Потребуется серьезная перестройка личности.
Но ведь это небезопасно… Вправе ли он рисковать собой, находясь в центре событий, направляя усилия всего Гекзамона?
Из отверстия скважины раздался голос:
— Конрад!
Корженовский поморщился, оглянулся. Ольми. Они не виделись и не говорили друг с другом уже несколько недель. Инженер раскинул руки, чтобы остановить вращение, и поплыл из центра пузыря к скважине.
Они перекинулись пиктами дружеских приветствий, затем обнялись, что при гравитации, близкой к нулевой, оказалось непросто.
— Я нарушил твой отдых. — Ольми пиктом выразил сожаление.
— Пустяки. Рад тебя видеть.
— Ты слышал?
— Что?
— У Гарри Ланье сильное кровоизлияние в мозг.
— Ах, черт! Он же не защищен… — Корженовский побледнел. — Жив?
— Еле дышит. Слава Богу, Карен была рядом и буквально через несколько секунд связалась с Крайстчерчем.
— Проклятая старотуземная гордыня! — В возгласе Корженовского прозвучал не только его гнев.
— Врачи прилетели через десять минут. Нужна реконструкция мозга. Очень уж большое омертвение.
Корженовский закрыл глаза и медленно покачал головой. Он не одобрял насильственного лечения, но сомневался, что Гекзамон смирится с выбором Ланье.
— Довели человека, — с горечью произнес он. — И мы все руку приложили…
— Да, мы виноваты, как ни крути, — кивнул Ольми. — Если Карен согласится на реконструкцию, врачи поставят Гарри на ноги. Но тут не обойтись без медицинских услуг, которые всегда были у него в черном списке.
— А Рам Кикуре ты сказал?
Ольми отрицательно качнул головой.
— Она под домашним арестом, никак с нею не связаться. Да я и сам на коротком поводке.
— Я тоже, — сказал Корженовский. — Но могу его растянуть, чтобы потолковать с влиятельными людьми.
— Неплохо бы, — улыбнулся Ольми. — Боюсь, мой политический статус на сегодняшний день весьма расплывчат.
— А что так?
— Я отказался возглавить Силы Обороны в условиях ЧП.
— И правильно сделал. А почему отказался, если не секрет?
— Секрет. — Ольми опять улыбнулся. — Потом все объясню. Сейчас рано. Между прочим, в ближайшее время со мной будет нелегко связаться. — Последнюю фразу он выстрелил пучком пиктов, видимо, она не предназначалась для чужих глаз и ушей. — Если понадобится что-нибудь мне передать, пожалуйста… — Ольми добавил еще несколько символов.
Корженовский просигналил:
— Мне без тебя будет очень тоскливо. И без Гарри, и без Рам Кикуры.
Ольми понимающе кивнул.
— Может, мы еще соберемся вместе. Если будет на то воля Звезды, Рока и Пневмы.
Он улетел обратно в скважину. И снова Корженовский одиноко плавал в пузыре, а рядом вращались машины — красные шары с серыми кубами. «Какой тут отдых?» — подумал Инженер и вернулся к работе.
ЗЕМЛЯ
Ланье цеплялся за край колодца. Стоило разжать пальцы и застыть в ожидании падения, как кто-то подхватывал его. Он не мог умереть и злился на непрошеного спасителя. Пока жил, он был вынужден терпеть кислый похмельный привкус во рту и постоянное жжение во внутренностях. Когда сознание на миг прояснялось, Ланье пытался вспомнить, кто он такой, но ничего не получалось.
Вокруг взорвался свет. Казалось, он купается в божественном сиянии. Внезапно Ланье услышал внятные фразы — первые за очень долгий, как ему мнилось, срок.
— Все, что могли, мы сделали. Без реконструкции.
Он поразмыслил над этими словами, такими знакомыми и при этом такими чужими.
— Он бы на нее не согласился.
«Карен».
— Раз так, мы больше не в силах помочь.
— А он придет в сознание?
— В известной степени, он уже в сознании. Возможно, даже слышит нас.
— А говорить может?
— Не знаю. Спросите.
— Гарри, ты слышишь?
«Да, Карен, но почему бы вам не отпустить меня на тот свет? Ведь работы не осталось…»
— Какая работа, Гарри?
«Возрождению конец».
— Возрождению… конец… Гарри, ты очень болен. Ты слышишь меня?
— Да…
— Не могу я вот так запросто дать тебе умереть. Я обратилась в Крайстчерч, в лечебный центр Гекзамона. Они сделали все, что от них зависело, но…
Он по-прежнему не видел и не мог понять, открыты его глаза или нет. Божественное сияние сменилось коричневой мглой.
— Не позволяй…
— Что?
— Не позволяй им…
— Гарри, скажи, что мне делать?
— Что за… реконструкция?
— Господин Ланье, — вмешался чужой голос, — без реконструкции вам окончательно не поправиться. Мы ввели в ваш мозг крошечных роботов. Они восстанавливают нервные клетки.
— Не надо нового тела…
— Не беспокойтесь, у вас нормальное тело… в известной степени. Поврежден мозг.
— Никаких привилегий.
— О чем это он? — спросил кто-то третий.
Ответила Карен:
— Он не желает элитарного лечения.
— Господин Ланье, это стандартная процедура. Вы имеете в виду… — голос понизился. Фраза адресовалась кому-то другому, быть может, Карен: —…что он против хранения в импланте?
