Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф (читать книги полные TXT) 📗
Пока огонь набирал силу, Амнет скинул свою белую мантию и расположил ее на вытянутых руках в виде навеса, закрепил внизу камнями. Таким образом он укрыл огонь и Камень от любого случайного ветерка и солнечного света.
Потом он присел на корточки и стал ждать.
Смесь в реторте со свистом испустила облачко жирного дыма. Аромат фимиама и мирра достиг лица Амнета. Жидкость зашипела и выпустила длинную струйку дыма, смешанного с паром.
Амнет изучал изгибы и складки пара, пытаясь отыскать что-то в неясных очертаниях.
Он начал различать очертания щек, изгиб усов, провалы глазниц. В клубах испарений возникало то самое лицо, что стояло перед мысленным взором Томаса все эти месяцы. Сначала Томасу почудилось что это лицо Саладина, самого выдающегося из сарацинских полководцев и фактического правителя коренных жителей Ближнего Востока. Этот человек фигурировал бы в любом пророчестве Амнета, касающемся тамплиеров, Французского королевства Иерусалим или земель, лежащих между Иорданом и морем. Такое толкование призрачного видения напрашивалось само собой, если бы не тот факт, что Амнету и без того со дня на день предстояло лицом к лицу встретиться с Саладином из плоти и крови, а не из дыма.
С новой струей пара и масляного дыма левая глазница на лице начала как бы пухнуть и увеличиваться, в ее глубине стало зарождаться некое сферическое тело. Оно разрослось и превратилось в непрозрачный шар из плотного дыма, гладкий и белый, как полная луна. Это уже был не глаз. Первоначально глаза на этом лице отличались очень темными зрачками; они сверкали черными вспышками скрытого смысла и угрозы. Этот же глаз был словно покрыт катарактой белесого дыма. Внезапно белое глазное яблоко начало вращаться в своей глазнице.
Извилистая струя дыма стала рисовать четкий силуэт на поверхности шара. Амнет не мог ничего понять, пока его внимание не привлекло очертание, похожее, на сапог. Это было изображение Италийского полуострова на карте Средиземноморья. Справа возникали и двигались на запад висящее вымя Греции и выпирающий огузок Малой Азии. Эти образы были подвижными и текучими, как исторические границы империй и доминионов, сфер влияния и гегемоний.
Продолжая вращаться, шар вынес вперед морщинистую землю под Малой Азией. Глобус продолжал разрастаться, мелкие детали становились отчетливыми. Вот изгиб Синая. Вот впадина Мертвого Моря, широкая грудь Галилей и прямой клинок реки Иордан.
Долина Иордана росла и росла перед глазами Амнета. Река превратилась в трещину, уходящую вглубь шара, словно из апельсина извлекли дольку. Глазное яблоко, окутанное темным дымом, замерло. А внизу, под дымом сверкала отблесками огня поверхность камня, который, как верил Амнет, и порождал образы. Но такого ему еще не доводилось видеть: Камень стал испускать алые и пурпурные лучи, это было подобно извержению раскаленной лавы и искр из жерла вулкана. Амнет лицом почувствовал сильный жар. В фокусе лучей появилось нечто ярко-золотое, словно ковш с расплавленным металлом. Не двигаясь, он почувствовал, что склоняется вперед, пригибаемый к земле силой, не связанной ни с земным притяжением, ни с пространством, ни с временем. Жар становился невыносимым, свет все более слепящим. Его туловище наклонялось все ниже. Он весь пылал. Он падал, падал…
Амнет встряхнулся.
Камень, все еще лежащий в своем песчаном гнезде, был в дюйме от его лица. Поверхность его была темной и мутной. Пламя в сухих ветках догорело. Дым из реторты больше не шел, на дне виднелась лужица черноватой смолы.
Амнет снова встряхнулся.
Что предвещало это видение конца света?
И что мог простой фантазер сделать с этим?
Руками, еще слегка дрожащими от пережитых видений, он торопливо взял Камень и вложил его в чехол. На ощупь Камень был холодным. Амнет поднялся на ноги и поправил тунику.
Он осмотрел реторту, полузасыпынную пеплом; она была все еще очень горячей. Не меньше часа потребуется, чтобы очистить и упаковать ее на случай, если он захочет вызвать новые видения. Решительным движением он растоптал зеленое стекло своим грубым каблуком и раскидал ногами осколки вместе с пеплом по руслу «вади».
Он собрал в котомку сосуды с эссенциями и другие нужные вещи, положил Камень в специальное отделение.
Амнет огляделся, словно видел пустыню впервые. Теперь он знал, куда идти. Ему нужен был конь. И меч. И доспехи.
Сберег ли Лео его коня? Догадался ли кто-то из тамплиеров захватить вооружение Амнета, брошенное в лагере? Он выбрался из «вади» и зашагал обратно по направлению к опустевшему лагерю короля Гая. Время подгоняло его. Он побежал.
ФАЙЛ 05.
КРИЗИС УЗНАВАНИЯ
Дом среди дюн был старый, фундамент из цементных блоков поддерживал каркас из настоящего дерева. Обшивка тоже была деревянная: длинные доски заходили одна на другую, как у каравелл времен крестовых походов. Когда-то доски были покрашены, но сейчас, как заметил Гарден, подойдя поближе, они были гладко-серыми и даже как бы серебрились под луной. Их поверхность приобрела ту плотность, какая появляется у старого дерева незадолго до того, как внутреннее гниение закончит свою работу и превратит его в прах.
Когда-то у дома были большие окна, выходящие на океан. Теперь рамы в них перекосились, последние стекла мальчишки давным-давно выбили камнями. В этих оконных проемах виднелся тусклый, мерцающий свет.
Подойдя ближе, Гарден наткнулся на остатки костра в песке около фундамента. Обгорелые поленья, клочки обертки, жестянки из-под пива. Костер закоптил серые блоки и добрался до дерева, которое начало было тлеть. Давным-давно.
Вокруг на песке были разбросаны куски каких-то красных картонных трубок не толще мизинца. Их обломанные концы были размочалены. Гарден поднял одну и рассмотрел. Картон не выцвел на солнце, он был кроваво-красным, словно новенький. Значит это был не картон, а какая-то синтетическая пленка. Уж не миниатюрная ли граната? Сигнальная ракета? Тут он вспомнил Четвертое июля: фейерверк на берегу – тоже проделки мальчишек.
Он обогнул фасад дома с открытой верандой и льющимся из пустых провалов окон мягким светом. Лучше обойти кругом и войти в дом со стороны дороги. Это безопаснее.
Дверь он нашел быстро, она хоть и криво, но все еще висела на петлях.
Войдя, Гарден помедлил, хотя и знал, что его силуэт на фоне освещенных луной дюн представляет собой отличную мишень.
Пол второго этажа провалился. Балки, проломившиеся в полуметре от стены, упали на пол. Главный крестовый брус провис посередине, упавшие доски, зацепившись за него с одной стороны, образовывали нечто вроде амфитеатра; стена от которой они отвалились, служила как бы задником сцены.
Свет исходил от свечей, расставленных вдоль этого амфитеатра. Свечи были толстые, вроде церковных; снизу они оплыли от нагара. Доски отбрасывали мерцающий свет на «сцену».
Гарден, стоя в дверном проеме, как бы балансировал на границе света и тьмы.
– Томас из Амнета!
Голос, старческий, но сильный, отдавал металлом даже здесь, в комнате, состоящей из одних твердых поверхностей, без драпировок или ковров, смягчающих звуки. Голос исходил от теней в другом конце «сцены» – вернее, Гарден думал, что это тени, пока, вглядываясь пристальнее, не различил закутанные в темное фигуры с надвинутыми капюшонами.
– Томас – да, – откликнулся он, – Хэммет – никогда о таком не слышал. Меня зовут Гарден.
– Разумеется. Томас Гарден – имя, под которым ты рожден. Но другое имя ничего не говорит тебе?
– Хэммет? Нет, а что должно говорить?
