Третья стихия - Симонова Мария (читать книги txt) 📗
— Значится, так! — деловито сказал он, запихивая деньги в глубины своих обносков. — В этой постройке вам оставаться, конечно, нельзя. Есть у меня, значится, тут неподалеку одно местечко. Можете там денек отсидеться.
— Ну так пошли! Веди нас, дед, в это свое местечко! — заключил Петр успешные переговоры. На столь внушительное финансовое вливание в местную экономику со стороны Бола он не рассчитывал.
— Погодите! — завопил упитанный вампир, кидаясь первым к двери. — Зачем нам куда-то идти? — продолжил он, загораживая собой едва узнаваемого, поросшего мхом орла. — Может, лучше сразу в другую, как ее там, реальность, во вторую или в первую, вместе с отелем, а?..
— Везде свои проблемы! Да не мельтеши ты! — Петр сравнительно вежливо отстранил Бельмонда с дороги. Тот бросился к Михаилу:
— Прошу вас, давайте попробуем! Есть же и другие места! Другого рода! Он же сказал, что здесь мой отель разнесут в щепки!
Михаил только сочувственно покачал головой. Он рад был бы помочь Бельмонду, но сейчас просто по-настоящему устал и не чувствовал себя способным опять волочь на себе отель неизвестно куда. К тому же Петр был прав — в других мирах их наверняка поджидают новые неприятности, в то время как здесь уже проделана определенная работа: вырублено четверо представителей власти, налажен контакт с местным населением, и вроде бы даже наметилась перспектива где-то отдохнуть. Обойдя несчастного Бельмонда, не найдя даже слов, чтобы его утешать, Михаил вышел вслед за Петром на улицу.
Эта реальность чем-то смахивала на подводный мир, вот только субстанция, заменявшая здесь воз-Дух, была гораздо прозрачней и легче, чем вода, хотя гуще и тяжелее обычного воздуха. Отель стоял в Центре широкого двора, вокруг громоздились серые Строения. Чем-то эти здания напоминали сооружения из песка, возводимые юными строителями на пляжах всех земных морей, но только куда большие по размерам: аляповатые и бесформенные, подчиненные какому-то смутному архитектурному замыслу, с редко натыканными окошками.
На дворе, судя по всем приметам, стоял погожий летний денек: в мутно-зеленых небесах не барахталось ни единого облачка (хотя не факт, что здесь вообще водились облака), зато солнце там в зените очень даже барахталось — под видом грязновато-желтого колеблющегося пятна. А дворик в целом был довольно уютным: безлюдный, поросший, как травой, низкорослыми водорослями, вполне в принципе пригодный для того, чтобы временно здесь окопаться. Кабы не явившиеся не ко времени здешние слуги закона, в просторечии — менты. «То ли чутье у них во всех мирах собачье, то ли существует между ними какая-то телепатическая межпространственная связь, — думал Михаил. — Вот она где — истинная-то ментальность в действии!»
Предприимчивый дед, покинув незаконную новостройку, сразу заторопился через двор к ближайшему проходу между двумя башнями. Орел — он же дверь отеля — жалобно клекотал, выпуская постояльцев, опять бросающих его в незнакомой местности на произвол судьбы. Скрипнул в последний раз укоризненно, закрываясь за Бельмондом, и умолк. Михаил оглянулся в последний раз на отель: « извини, мол, старый приятель, что не могу и тебя взять с собой. „Ни одного попутчика не бросил бы в о беде, а тебя вот приходится. Прости уж…“ Повинившись мысленно перед „Горным орлом“ и все же продолжая ощущать себя в какой-то мере предателем, Михаил постарался сосредоточиться на пре — одолении пространства: хотя передвигаться здесь было гораздо легче, чем, например, под водой, но усилий требовалось гораздо больше, чем при обычной ходьбе. И постоянно возникало желание поплыть.
Одна из башен сильно клонилась к другой, как не в меру растолстевшая березка к баобабу, и, если добавить к ней мысленно архитектурных изысков, вполне могла бы претендовать на роль Пизанской (падающей в родной реальности вот уже на протяжении тысячелетия). Проходя под ее угрожающей сенью, Михаил невольно внутренне напрягся — показалось на мгновение, что именно их прихода этой псевдопизанской башне не доставало много лет, чтобы было на кого эффектно рухнуть. Но башня устояла перед искушением, позволив небольшой группе интуристов, замаскированных под местных жителей, выйти на улицу вслед за гидом-водяным.
На улице царило то, что здесь наверняка было принято считать оживленным городским движением: по мостовой перемещались черепашьими темпами прохожие, транспортные средства, имеющие преимущественно обтекаемые формы, плавали наверху в несколько ярусов.
Они некоторое время преодолевали улицу, любуясь на частые вывески — больше любоваться здесь было не на что: архитектура по обе стороны громоздилась однообразная, транспорт над головами проплывал стандартный, ничем, кроме величины, не различающийся. «То ли дело на родной земле!..» — ностальгически вздохнул Михаил. Хотя вывески-то как раз говорили о том, что реальность эта не только находится на его родной планете Земля, но и имеет некую таинственную психологическую (или менто-логическую?) связь с его родиной: все вывески оказались написаны по-русски, кириллицей, но с колоритными ошибками, отражающими наглядно местный специфический фольклор. В глаза бросалась надпись под изображением неонового торта: «йестаран», расшифрованная Михаилом как «ресторан», далее шел «БАДК» — он и в Африке «бадк», особенно при перманентной простуде, и с «КУАЗИНО» все было ясно без перевода. Озадачили две маленькие вывески: зеленая надпись с завитушками гласила «ГРЫБЫ», строгая красная — «ОПТЕКА». Грибы, конечно, дело хорошее, и ничего не было плохого в том, что они здесь так популярны. Вот только о грибах ли шла речь? А не о рыбах ли часом на букву «г»? А «ОПТЕКА», это что такое — аптека? Или оптика?.. Витрин с наглядной агитацией здесь не было, так что удовлетворить любопытство можно было, только зайдя внутрь заведения. Возможно, что двусмысленные вывески были хитрой приманкой для лопоухого клиента. Михаил, например, непременно зашел бы в «ГРЫБЫ» (дома грибы были его любимым блюдом, особенно — жаренные в сметане), но водяной развил тем временем потрясающую скорость. Да и было от чего: компания привлекала к себе внимание окружающих, виной чему был в основном Бол Бродяга. При виде перемещающегося по улице косяка рыбок странных конфигураций прохожие оборачивались и откровенно глазели к вслед, транспортные средства притормаживали и зависали, грозя устроить на оживленной воздушной магистрали пробку. Пара синещеких упырят на дощечках с пропеллерами принялась виться вокруг Бола, дразня рыбок и предпринимая наглые попытки их ловить. В конце концов рыбка-рот Бола устрашающе щелкнула зубами, едва не укусив одного упыренка за палец, а рыбка-рука сунула под нос второму кукиш. Восторгу молодого поколения не было границ!
— Чего пристали, рыбы, что ли, никогда не видели?.. — сердито прикрикнул на них дед, ныряя в узкую подворотню. Упырята, облетев напоследок Бола еще по разочку, нехотя отстали.
Темные извилистые переулки, где пришлось довольно долго плутать, напомнили Михаилу подводный лабиринт в игре 2ESO, или «Второе нашествие осьминогов». Попадающиеся изредка навстречу местные жители укрепили эту ассоциацию, хотя, в отличие от виртуальных монстров в ESO, были не склонны к агрессии, а совсем наоборот — ненавязчивы и пугливы.
В конце концов, миновав очередную грязную подворотню, компания оказалась в мрачном тупичке вроде крохотного внутреннего дворика. Здесь имелась одна дверь, забитая досками. Обстановка навевала подозрения, что дед завел их, как Сусанин поляков, в такие трущобы, где их можно теперь либо бросить без особых угрызений, либо устроить им здесь с друзьями-упырями засаду и ограбить — интуристы-то, видать, попались богатенькие, деньгами швыряются, почти как агитаторы — предвыборными листовками. Хотя вряд ли дед задумал грабить вооруженный отряд, уложивший на его глазах в секунду четверых ментов. Просто место было такое — наводящее невольно на мысли о грабежах и насилиях, которые, как пить дать, не раз тут совершались.
Водяной подошел к двери и для начала огляделся, чего можно было и не делать — кругом толпились лишь свои, то есть исключительно личности, оплатившие звание «своих». Убедившись в этом, дед постучал условным стуком, подождал немного и потянул дверь на себя — она оказалась забита наживую только для виду. За дверью начиналась узкая лестница, ведущая вниз. Дед стал спускаться по лестнице, сердито сопя носом. Михаил пропустил вперед всю команду и зашел последним.
