Поход семерых - Дубинин Антон (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
«В сердцевине кристалла, – подумал Аллен, – да, в сердцевине розы. Я это уже где-то слышал. Или читал. Да, это правильно. Почему же тогда так… болит сердце?»
Тихий шум падающего тела заставил всех обернуться. Клара лежала на земле, и зерна риса рассыпались по подолу ее темной рубашки. Она была без сознания, и из ее носа и приоткрытых губ тянулась яркая кровь.
Следующий час прошел под знаком безумия. Мария вколола девушке какое-то лекарство, повышающее свертываемость крови, но его в аптечке оказалось только пара капсул – и то случайно. Кларе нельзя было лежать, и ее посадили, прислонив к стволу. Она то и дело клонилась вбок, лицо ее стало совсем серым, и то и дело она отхаркивала кровавые сгустки. Мария металась по лагерю, то начиная рассовывать по рюкзакам вещи, то в сотый раз перерывая аптечку в поисках некоей панацеи. Клару постиг коллапс, и причиной тому послужило страшное физическое и душевное напряжение последних суток. Теперь ей могло помочь только переливание крови.
Гай с Марком помчались за помощью в обнаруженную Гаем на карте близкую деревеньку; правда, надежды было мало – название ее было помечено пунктиром, что означало – деревня вымирающая или даже уже нежилая, учитывая, что Гаевой карте года два… Йосеф сидел рядом с девушкой и держал ее за руку, изредка вытирая ей кровь с губ.
Минут через пятьдесят вернулись Гай и Марк. Вернулись они бегом, а на лицах их горело странное в данной ситуации радостное возбуждение. Еще издали они принялись наперебой говорить, одновременно пытаясь собирать вещи.
– Пойдемте, ребята! Скорей! Тут неподалеку…
– Тут избушка рядом. Там один…
– Такой один старик, и он сказал…
– Что поможет Кларе, а в деревне фельдшер…
– Ветеринар, но сделает…
– Что надо, а старик этот правда…
– Сумасшедший.
– Или святой. – И Гай в бешеном темпе начал сворачивать Мариину палатку.
Клару по очереди несли на руках. Йосеф пытался нести на одном плече свой рюкзак, но Аллен прекратил это издевательство, отобрав у него поклажу. Сначала подъем на склон, а потом спуск в другое ущелье оказался на редкость сложным, и тяжело нагруженные друзья несколько раз рисковали свернуть себе шеи. Что удалось двоим налегке за полчаса, у пятерых заняло два с половиной. Да и Клара пугала все сильнее. Она вроде бы пришла в себя, но оставалась странно безучастной к происходящему; и в глазах застыло какое-то оловянное выражение. Впрочем, большую часть времени они были закрыты.
Домик, маленький и серый, стоял среди огромных буков. Снаружи не верилось, что в нем живут люди: он больше подходил для гномов или других сказочных созданий. Низкая дощатая дверь распахнулась, и хозяин, встав на пороге, приветствовал странников учтивым поклоном.
– Привет вам, привет, добрые люди! Хорошо, что меня Господь предупредил и девчушке вашей лекарство заварить, и ужин на гостей приготовить… А кто ж среди вас священник?
Острые глазки старика, похожие на светлые щелки в темной древесной коре, пробежали по залитым потом лицам и безошибочно остановились на Йосефе.
– Заносите-ка дочку сюда, вот на кровать кладите… Эх, крепко ее скрутило, дочка ты, доченька, ну ничего, теперь не беспокойся… До завтра ничего не случится; а завтра и за фершалом сбегаете…
– Мы пойдем сейчас. – Гай и не подумал присесть.
– До деревни, сынок, полдня пути. Ночью он с вами никуда не пойдет. В горы вы его силком не затащите. Да и себе шею в темноте сломите. Нет уж, гости дорогие, я вас долго ждал, почтите и вы меня – садитесь-ка ужинать…
Этот человек был точно сумасшедший – или блаженный. Он знал про них все, кроме их имен. Он знал, сколько их придет, знал, что среди них будут больная девушка и священник. Маленький, как гном, с кожей цвета печеного яблока, он весь лучился энергией: длинная седая борода его трепетала как флаг, когда он бегал по крохотной избушке, накрывая на стол, что-то таская с улицы. За домом у него, как выяснилось, был огород, и росли там лук и картошка; за луком он и бегал наружу, не переставая восторгаться, что гости все-таки отыскали его дом. Он напоил Клару какой-то горькой травяной дрянью, от которой ей и впрямь полегчало, и девушка теперь сидела на узкой деревянной кровати среди подозрительно серых лохматых одеял, медленно потягивая мятный чай из чашки. Кроме чая, ничем покормить ее не удалось; зато остальные граалеискатели уписывали за обе щеки. Печенная в печке картошка оказалась изумительно вкусной; к картошке отшельник подал лук с огорода и коробочку с крупной желтоватой солью.
Сам он тоже присел с ними на край скамьи, но не ел, а только радостно всем улыбался и огорошивал гостей безумными фразами.
– Я, понимаете ли, сегодня помирать собрался. Пять лет уже собираюсь, а все не выходит. Тут я и говорю Господу: знаешь, Господи, тридцать лет отшельничаю, пора бы мне и на покой, как Ты думаешь? Ладно, Насьен, отвечает мне Господь, так уж и быть: помирай… Ныне отпущаю раба Своего, стало быть, с миром…
Аллен подавился картофелиной. Отшельник блеснул на него умными глазами, и Аллену подумалось, что он точно не дурак. И не сумасшедший. Не более сумасшедший, чем они все.
– Так я ему и говорю: Господи, будь так добр, не хочу я помирать без покаяния! Пошли мне какого-никакого священника, если будет на то воля Твоя, если не многого я хочу. А Господь мне отвечает: ну хорошо, Насьен, будет тебе священник, он тебе поможет, только и ты ему помоги. Девчушку вот ихнюю полечи, покорми их – им нелегко пришлось, так и знай…
– Господин отшельник… Вас правда зовут Насьен? – не выдержал Аллен, которого завораживала атмосфера некоей сказки. В сказках ничего не кончается плохо, подумал он дальней частью своего сознания, Клара будет здорова, и с Робертом все станет так, как надо, и мы останемся вместе… навсегда…
– Родители называют, Господь называет, сами себя называем – а имени своего и не знаем, – странно ответил отшельник, подмигивая Аллену обоими темными маленькими глазами. Выглядел он на редкость живым – сухонький, ловкий, быстрый; как с этим могут соотноситься речи о близкой смерти, было совершенно непонятно.
– Вы не выглядите больным, – разделила Алленовы сомнения Мария. – С чего вы решили, что умрете?
– Что ты, дочка, разве больные умирают? – искренне изумился старичок. Странно: он одновременно казался очень умным и в то же время слегка бестолковым – как совсем наивный ребенок. – Умирать надо, когда тебя позвали, а не когда ты на куски разваливаешься. Умирать надо, когда твой срок пришел…
Мария с сомнением пожала плечами. Спорить с сумасшедшим пророком ей не хотелось, тем более что картошка оказалась чудо как хороша. Да и во всем доме отшельника, где горела совершенно доисторическая масляная лампадка под потолком, где стояла железная закопченная печка на кривых ножках, а в углу притулился большой драный сундук, было изумительно хорошо и спокойно. Семеро человек с трудом умещались в крохотной лачуге, но притом все происходящее было настолько правильно и хорошо, что горькое отчаяние последних дней оставило даже Аллена. (Может, дело в этом смешном непонятном человечке? Или в том, что Кларе полегчало? Или… в том, что мы пришли в правильноеместо , стоящее на Пути?)
На закате отшельник Насьен попросил Йосефа его исповедать и преподать ему Святые Дары. Он, кстати, отдал должное и ране священника, в суматохе всеми позабытой, – промыл ее своими травками, наложил какие-то листья. Рана явственно заживала, но вот о том, чтобы двигать рукой, пока не могло идти и речи.
– Ну, милые мои, я пошел, – дружелюбно и просто попрощался он со всеми, останавливаясь в дверях. – Картошка за печкой лежит, ее вам надолго хватит, если жить тут будете; да поможет вам Господь, потому как сами друг другу не поможете. Крест у меня есть, за дверью стоит; завернете меня в полотно, оно в сундуке. Лопата за домом, в сараюшке, где весь инструмент. Ко мне ночью тут может кое-кто прийти – так вы их не гоните, а скажите вежливо, что я умер и им передаю низкий поклон. Ну, с Богом!
