Мигрант, или Brevi Finietur - Дяченко Марина и Сергей (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Я здесь по праву, — повторил Крокодил упавшим голосом.
Он готов был копать канавы, но на Раа, похоже, не было спроса на землекопов. И на уборщиков тоже.
Он лег на пол, покрытый теплым мхом, и закинул руки за голову. Ладно, три дня в комнате с аквариумом… В конце концов, он имеет право отдохнуть после Пробы. Надо будет разузнать, дают ли здесь кредиты и на каких условиях…
Светится день, и темнеет ночь, я возвожу свое жилище — по праву. Висят стабилизаторы на орбитах, поддерживая материю в состоянии «первично», а идею, соответственно, в состоянии «вторично». Я один, я молод и силен, пусть и мигрант; я устрою свою жизнь, в крайнем случае научусь быть частью системы, синтезирующей белок…
Он зажмурился и увидел себя дирижаблем, изнутри расписанным красными цветами. Он услышал далекие свисты ветра в щелях и ставнях: так зимними ночами свистит ветер где-нибудь на равнине, в одинокой избушке.
Он увидел, как они с сыном рядом идут на лыжах, и вдруг обнаружил, что может управлять этим сном. Восхитительное чувство. Он даже завел с сыном разговор, спросил, не замерз ли тот и не устал ли, и показал избушку впереди — там светился огонек среди снега, и горел все ярче по мере того, как вокруг залегали сумерки…
Слушая скрип снега, Крокодил понял, что не знает, о чем еще говорить с сыном.
И уснул глубоко, без сновидений.
— Андрей Строганов?
— Что? Чего-чего?
Он подхватился, сонный, не соображая, где находится.
— С вами просят связи. Миграционная служба Раа.
— Да! — он моментально протрезвел со сна. — Соединяй!
Он почему-то ждал хороших известий и поворота к лучшему. Аквариум мигнул, свечение его померкло, зато посреди комнаты, почти касаясь пола, вдруг появился человек. Крокодил даже отпрянул — настолько плотным и осязаемым казался офицер миграционной службы, незнакомый, молодой.
— Здравствуйте, Андрей. Наша служба приняла мигранта с Земли, не хотели бы вы дать консультацию товарищу по Раа?
Крокодил захлопал глазами.
— Речь идет об ответе на вопросы, добрых советах, пожеланиях, — офицер принял его растерянность за колебание.
— Да, пожалуйста, — пробормотал Крокодил. — Только я сам, честно говоря, еще не совсем прижился…
— То есть вы согласны? Когда вам будет удобно встретиться с земляком или вы предпочитаете дальнюю связь?
— Можно встретиться, — сказал Крокодил без энтузиазма. — Так даже лучше.
Ему смертельно надоел этот лес. Тошнило от птичьих песен. Рябило в глазах от разноцветных насекомых. Джунгли, заросли, лианы; бородатые стволы, стены кустарников, огромные корни над грудами слежавшейся хвои. Вагоны монорельсовой дороги, скользящие под корнями, как игрушечный поезд под ногами ребенка.
Маршрут, рассчитанный специально для Крокодила автоматической транспортной системой, остановил вагон в довольно-таки людном месте: компания пожилых людей, улегшись на траве над обрывом, пила росу с широких листьев и о чем-то непринужденно беседовала. Ни один из них совершенно точно не был мигрантом. Парень и девушка ждали свой транспорт, играя во что-то вроде спортивных «ладушек»: ладони их мелькали со страшной скоростью, а лица были очень сосредоточенны. Еще одна девушка, в шортах и свободной рубашке, стояла у родника и смотрела на воду.
Крокодил огляделся внимательнее. Нет никаких «товарищей по Раа» в поле видимости.
Подкатил новый вагон. Парень и девушка, взявшись за руки, нырнули внутрь и сразу же о чем-то громко заспорили. Крокодил подождал: нет, из вагона никто не вышел. Чмокнула дверь, вагон растворился в лесу; Крокодил подумал, что развязки в чаще снабжены чем-то вроде моментальных порталов. Иначе непонятно, как вагоны ухитряются возникать и исчезать, и почему не бывает заторов и пробок, и откуда такое разнообразие маршрутов.
Девушка у родника проводила вагон задумчивым взглядом. Потом посмотрела на Крокодила; она была рыжеволосая и голубоглазая, с едва заметным следом от очков на переносице. «Елки-палки», — подумал Крокодил.
— Привет, я Андрей. Когда мне говорили, что придет земляк, я почему-то решил, что это мужчина.
— Шовинист, — девушка бледно улыбнулась, видно было, что ей очень не по себе. — Я Лиза. Из Глазго.
— Что ты помнишь последнее? — Крокодил не желал тратить время.
— В смысле?
— Перед тем как ты обнаружила, что мигрировала, — что ты помнишь?
— Ну… Мы с ребятами в кампусе встречали Новый год…
— Какой?
— Две тысячи одиннадцатый.
— И что было с Землей?
— А что? — Лиза чуть попятилась.
— Никаких катастроф, болезней, войн? Метеоритов? Пришельцев?
— Пришельцев точно не было, — Лиза потерла переносицу. — А катастрофы, болезни и войны — в ассортименте… Ну, как обычно.
— Ты знаешь, почему мигрировала? Причина?
— Поссорилась со своим парнем.
— Что?!
— Поссорилась со своим парнем, — безнадежно повторила Лиза. — Так я сказала в этом… В обращении к себе. Самое интересное, что мы с этим Мэттом под Новый год едва-едва познакомились. Он двоюродный брат моей подруги.
— Слушай, а это правда? Ты в самом деле могла навсегда покинуть Землю из-за ссоры с мужиком? Это в твоем духе?
Лиза снова посмотрела на родник у своих ног:
— Знаешь, вообще-то это я думала тебе вопросы задавать. Как старожилу.
Две рыжие пряди упали ей на щеки. В глазах появились и тут же высохли слезы.
— Конечно, — Крокодил смутился. — Спрашивай все, что хочешь.
Интересно, что Светке он не изменял. По крайней мере те пару лет, что они жили настоящей семьей — в одной квартире, с детской кроваткой, со стиральной машиной, вечно полной белья, и упаковкой памперсов в комоде. Соседка-пенсионерка взялась подрабатывать няней — она гуляла во дворе с коляской, а Крокодил и едва оживившаяся после родов Светка «наверстывали упущенное», утонув в постели, как в облаке. В те годы — или в те месяцы — обоим верилось, что семья все-таки состоится. Светке — потому что она устала и хотела покоя. Крокодилу — потому что Светка после появления Андрюшки сделалась ручной, трогательной, своей. Ему нравилось вдыхать запах пушистой сыновней макушки. Он гордился собой, будто производство сына потребовало от него бог весть какого искусства.
А потом, после Светки, у него было несколько женщин. Ни с кем он не выстраивал долгих отношений — сознательно. Он уважал их, они уважали его, и свобода была важнее взаимных притязаний.
Были случайные связи, на одно свидание, более-менее драйвовые. На пикнике, под Новый год, на корпоративе. Отношения, при которых на следующий день тебе смотрят в глаза отрешенно и просто, а искра, проскочившая между вами, давно улетела в космос и светит теперь другим…
В глубинах аквариума погас дневной свет, и комната освещалась теперь только фосфоресцирующими рыбами с рубиновыми глазами. Лиза, оказывается, давно не спала; интересно, сколько времени она лежала не шевелясь и ждала, пока проснется Крокодил.
— Привет, — он провел рукой по ее затылку, и прикосновение жестких волос к ладони заставило его задышать глубже.
— Привет, — она не ответила, вывернулась из его объятий, отдалилась. — Который примерно час?
— Вечер. Около восьми.
— Я совсем не чувствую времени. Мне все кажется, что я сплю, и никак не могу проснуться…
— Хороший сон, правда? — он снова потянулся к ней, и она снова отодвинулась:
— Не знаю… Ты хороший, да. А сон…
В полумраке она отступила в дальний конец комнаты, в тесную душевую. Крокодил коснулся ладонью плеча: на нем отпечаталось Лизино ухо.
Он вздохнул сквозь зубы.
Лиза не была похожа на Светку. К великому счастью. Она была похожа на утро, на прекрасное солнечное утро в самом начале — когда еще сумерки, холодно, неуверенно, роса…
— Honey, would you like some dinner?
— He надо, — Лиза вышла, полностью одетая, ее рубашка и шорты белели в полумраке. — Не говори так, я все равно ничего не понимаю.
